Оперативник взглянул в указанном направлении. Сквозь клочья тумана, окутывавшего окрестности, в кустах неподалеку от груды каменей, невесть откуда появившихся в здешних местах, можно было увидеть странную фигуру скрывающегося там человека.
Решив, что с одним-то злодеем при помощи бульдога и пистолета справиться можно всяко, Дукалис, поблагодарив радушного хозяина, потрусил вниз по лестнице. По дороге к нему присоединился и Генри, уже окончательно соскучившийся в девонширской глуши. Сэр Лерсон не разделял намерений бегать по трясине, а предпочел бы довольствоваться куском мяса поближе к камину. Тем не менее он мужественно поковылял следом, лишь ворча и обиженно похрюкивая.
Вдруг со стороны, куда направлялись оперативник в сопровождении обоих сэров, раздался жуткий вой, заставляющий похолодеть всех добропорядочных христиан, услышавших этот звук.
Дукалис и Генри, услышав завывание, на какое-то время, похолодев, остановились. Сэр Лерсон, наоборот, пришел в благодушное настроение и живо припустил в нужном направлении, отчего бульдожьи брыли развевались по ветру, словно белье, вывешенное для просушки на свежий воздух, обнажая капкан влажно-белых клыков.
– Генри! Заходи слева! – крикнул Дукалис длинноногому Баскервилю, в глубине души надеясь, что этот сэр в результате окажется подальше от незнакомца, к которому стремительно несся Лерсон.
Добровольный помощник не заставил себя упрашивать и живо сменил направление под аккомпанемент ужасающего воя с болота, а оперативник последовал за собакой. Каково же было расстройство Дукалиса, когда, домчавшись до заветных камней, он обнаружил там только бульдога! Сэр Лерсон, напрочь забыв о необходимости погони, обхватил передними лапами здоровенную мостолыжку, невесть каким образом очутившуюся в этих безлюдных местах, и старательно сдирал с нее остатки мяса. Анатолий хотел высказать бессовестной животине все, что думает о ее деловых качествах, но не успел: со стороны, откуда должен был появиться молодой Баскервиль, раздались крики. Мысленно плюнув на безответственного пожирателя мяса, Дукалис бросился в нужном направлении и, пробежав пару десятков метров меж гранитных обломков, наткнулся на клубок из двух тел, нижним из которых оказался сэр Генри.
Верхнее тело, обряженное в лохмотья, вцепившись в несчастного англо-канадца, истошно вопило о необходимости вора сидеть в тюрьме и одновременно нещадно трясло противника за шиворот. Самым ужасным было, что крики раздавались на русском языке и перемежались выражениями, которых нет ни в школьных, ни в институтских словарях.
– …Ты понял, …ля, что тебе сказано?!.. а!.. ть!.. Должен сидеть!.. ть!.. ть!.. Сам… ля!.. Без ансам-бля!..
– Стоять! Всех перемочу! Я – контуженый! – не растерявшись, также по-русски, заорал Дукалис, наставив свой ПМ на вопящий клубок. – Уголовный розыск!.. У меня справка есть!
– Ро-озыск! – эхом отозвалась верхняя часть клубка, медленно поворачивая чумазую физиономию в сторону оперативника и прекращая экзекуцию. – Ой, мамочки! Толя-ян!..
Через миг на шее обескураженного Дукалиса, радостно смеясь и одновременно заливаясь счастливыми слезами, повис одичавший на болотах… Вася Рогов!..
Глава 13. «Мирные дни»
Когда радость первых минут встречи улеглась, а сэр Генри был более-менее приведен в чувство после объятий Рогова, настало время вопросов и ответов. Правда, для проведения беседы в рамках протокола пришлось воспользоваться «нательной» фляжкой с виски, которая, к счастью, оказалась у Баскервиля. Затем скормить вновь обретенному товарищу сэндвич, предназначенный для внепланового прокорма сэру Лерсону. Впрочем, последнему до этой пищи дела не было, так как все внимание бульдога занимала «болотная» мостолыжка.
Вася поведал, что с ним произошло после обнаружения в парадной жертвы Мориарти. Когда приехала следственная бригада, он потихоньку ускользнул с небезопасного места происшествия, где любой начальник только и думал, чем бы озадачить празднующего «день мента» оперативника. Но, как честный человек, Рогов в отдел не вернулся, а отправился во двор, чтобы разыскать исчезнувших там товарищей. В случае удачи можно было бы разделить с ними радость поимки опасного преступника со всеми вытекающими последствиями.
Какая-то сердобольная старушонка, выглянув из окна первого этажа, указала на вход в подвал, где скрылись Ларин с Дукалисом, и Вася двинулся в тьму и сырость. Проплутав некоторое время по неуютному лабиринту, он наткнулся-таки на заветную освещенную комнату-шкаф и, естественно, нажал кнопку «Exit».
Видимо, после неожиданного визита на берега Темзы предыдущих гостей уже прошло достаточно времени, и Рогова встретил только сторож.
– Роб Дьерк? – переспросил Дукалис. – Так он попил водки на халяву, потом утащил нас на Бейкер-стрит и, оказывается, обратно на рабочее место свалил. – Вот гад!
– Вот и я говорю, что гад, – радостно поддакнул Вася, – он как меня увидел – давай лопотать что-то по-своему. А я по-местному, сам знаешь, ни бум-бум. Только и разобрал, что Толь’ян, да Эньдьи… Ну, я понял, что вы здесь были, и потому поддался на эту провокацию…
Вася мотнул головой, отгоняя внезапно подступившие слезы, и отхлебнул из фляги, чтобы хоть немного успокоиться. Дукалис, почувствовав настроение друга, постарался отвлечь его от грустных воспоминаний, переведя разговор ближе к настоящему времени: «А болото? Что ты на болоте делал?»
– Болото… – одичавший Вася глубоко вздохнул и снова вытер грязной ладонью глаза. – Это просто «писец» какой-то!.. Я же говорю, что не понимаю по-английски ни слова… Вокруг какие-то мужики на конях с винтовками… Бежать некуда… Ну вот и прятался здесь…
Дукалис, тронутый искренним рассказом товарища, восхитился его мужеством и постарался подбодрить, заметив, что лишь настоящий опер способен высидеть более недели на одном месте, без еды, без воды, причем в то время, как поблизости бродит страшный болотный дьявол.
– Какой дьявол? – несказанно удивился Рогов. – Где бродит?
– Как какой? Ты что, не слышал этого ужасного загробного завывания? – вопросом на вопрос ответил Толян. – Вон, даже храброго сэра Генри до костей пробрало.
Вася нервно рассмеялся.
– А что мне оставалось делать? – поинтересовался он. – Я же говорю: кругом – мужики с ружьями, я ни слова по-английски. Того и гляди повяжут. Ну, я и придумал. Как кто появляется поблизости – повою немного, все стороной и обходят… К тому же ты не представляешь, как тяжело одному… Посидел бы с мое, еще не так бы взвыл!.. И бежать некуда. Я раз попробовал – едва из трясины выбрался!.. Это пииз…ец натуральный!.. Но я верил, что вы меня найдете… – И Вася очередной раз смахнул скупую мужскую слезу.
– Pease days… Что он говорит о «мирных днях»?[61] – вмешался в разговор сэр Генри, но Дукалис лишь отмахнулся:
– Wait, please. I’ll explain later. Подожди, я объясню позднее… Вася, пойдем… Тут недалеко. Мы тебя умоем, накормим и переоденем…
Каково же было удивление Дукалиса, когда Френкленд, увидев Рогова, вдруг неожиданно забрюзжал, заметив, что всегда был уверен в определенных умственных способностях полицейских.
– Я же вам говорил, что на болоте скрывается каторжник! – возмущался наблюдательный джентльмен. – А вы наплевали на мои слова привели в мой дом какого-то бродягу и теперь надеетесь получить премию. Но я разоблачу вас! Народ должен знать своих героев! Завтра же напишу в «Times», как наша полиция вместо того, чтобы ловить убийц, расправляется со свободными гражданами!
– Подождите, – недоуменно перебил поборника справедливости Анатолий, – вы же сами показали мне этого господина… Там, на болоте…
– Не надо меня путать, Уотсон! – снова возмутился Френкленд, направляясь к подзорной трубе. – Если вы слепы, то можете взглянуть еще раз… Ну вот, я так и знал! Посмотрите, этот каторжник так и сидит на своем месте, а какой-то мальчишка ему еще и еду таскает.
Дукалис глянул в окуляр и увидел, что, в пелене тумана по болоту, с кочки на кочку перескакивает пацаненок, несущий в руках узелок.
– Что он говорит? – поинтересовался Рогов. – Он не хочет, чтобы я остался в доме? Но я больше не выживу в этой проклятой трясине… Не бросай меня, я еще пригожусь!
– Не беспокойся, он говорит не о тебе, а о каторжнике, – постарался успокоить друга эрзац-Уотсон, – где-то там местный бандюган ползает. Его, кстати, полиция и ищет.
– Вот, скотина! – возмутился Вася. – Да я же этого гада поймал…
– Как поймал? – не на шутку удивился Дукалис. – Где он?
– Ну, где он сейчас – не знаю, – замялся Рогов, – а когда я только попал на болота, смотрю, мужик какой-то шарится неподалеку, будто бы ждет кого-то. Ну, я затаился, смотрю, что будет. Через некоторое время непонятно откуда тетка появилась. Положила неподалеку от этого чувака узелок и обратно пошлепала. А из узелка тако-ой запах!..
Из дальнейшего рассказа Васи можно было понять, что, почувствовав запах еды, он позабыл про все остальное и направился к узелку. В том же направлении двинулся и незнакомец, но, увидев Васю, развернулся и попытался скрыться.
– Но кто же бегает в присутствии опера! – самодовольно заметил Вася. – Я инстинктивно бросился за ним и… Ну, в общем, повязал. А этот гад улучил момент, пока я ел, и сумел удрать…
– Ладно, теперь не удерет. – Дукалис решительно направился к выходу. – Мы прямо сейчас возьмем его!..
Оба оперативника, сэр Лерсон и увязавшийся за ними Генри снова отправились на болото, по следам мальчишки. Но того и след простыл. Проплутав некоторое время среди развалин камней, кустов и кочек, троица наткнулась на небольшую пещеру, из которой тянуло запахом костра.
– Граждане бандиты! – крикнул Толян в глубь пещеры. – Вы окружены. Выходить по одному! Оружие складывать у входа!
«Ruff! Ruff!»[62] – заявил сэр Лерсон, поддерживая справедливое требование.