– Правильно товарищ Кошкин говорит, – оживился чистильщик обуви, – пусть попробует сыграть. Только какую-нибудь нашу, не буржуйскую. Раз говорит, что в краснознаменной полиции служит, то пусть про нее и споет. Революционную песню о рабоче-крестьянской заступнице.
– Лучше про любовь, – мечтательно вздохнул аптекарь, – про товарищескую, в борьбе за народное дело…
Карусельщик согласно кивнул головой и велел развязать Плахова, предупредив, чтобы тот не вздумал пытаться убежать. Размяв затекшие пальцы, Виктор уселся за пианино. Как на зло, в голову не приходила ни одна более-менее подходящая мелодия, а несколько лет занятий на пианино, которые в школе заставляла посещать мама, не давали шансов выдать грандиозный экспромт.
Тогда он, вспомнив последний праздник в РУВД, попытался сыграть и даже спеть «Мурку». Несмотря на уверения музыканта, что произведение посвящено погибшей сотруднице Губчека Марии Климовой, экзамен оказался не сданным. Более того, Касторский заявил, что впервые исполнял подобные куплеты еще на свадьбе у незабвенного Бени Крика.
– И это ви называете революционной песней? Я смеюсь вам в лицо. Вы никогда не слышали, как поют настоящие бандиты… «Гром прогремел, золяция идеть… Губернский розыск рассылает телеграммы… Что вся ж Одесса переполнена ворами… Что наступил критический момент… И нас заел преступный елемент»…
Касторский, декламируя свой шлягер, пытался пританцовывать и, наверное, учинил целый концерт, если б его не остановил Мефодий.
– Ты, и правда, давай-ка что-нибудь пооригинальнее. Как Даниил давеча предлагал.
– Правильно, – опять встрял в разговор чистильщик обуви, – я ж говорю, про товарищей, про любовь. Ну, что-нибудь вроде «Дан приказ ему – на запад, ей – в другую сторону»…
Не желая перечить привередливым заказчикам, Виктор взял несколько аккордов и запел.
Вместе рейдовали, ловили гопоту,
А сколько мы раскрыли с тобою «глухарей»?
Но только я однажды переступил черту,
Назвав тебя не опером, а милою своей…
На праздниках припев обычно подхватывали все оперативники, собравшиеся за столом, но теперь Плахову приходилось отдуваться самостоятельно.
Напарница, напарница, любимая моя!
С тобою не расстанемся – знаю точно я.
Ты – моя избранница, ты очень мне нужна!
Любимая напарница, а в будущем – жена!
Как тебя забросило в этот райотдел? —
Женщинам не место здесь: ломает и мужчин…
Милая моя, поверь, что есть всему предел.
Лучше поскорее замуж выходи!
Напарница, напарница, любимая моя!..
Во время очередного припева Виктор краем глаза заметил, что штиблет Касторского начал осторожно отбивать такт музыки, а сам артист начинает потихоньку пританцовывать. Это, хоть и слабо, но вселяло надежду в более-менее благополучный исход концерта.
На другое утро съездили мы в ЗАГС.
Дали три дня отдыха – тишь да благодать!
Только очень скоро разлучили нас:
Меня на труп направили, тебя – бандитов брать!
Не дождусь свиданьица – ты очень мне нужна!
Любимая напарница, любимая жена!..
– Браво! Брависсимо! – восторженно аплодируя, закричал Буба. – Бис!..
Заулыбались и Данька с цыганенком. Даже подозрительный аптекарь перестал хмуриться и дышать на бильярдный шарик. Только более опытный дядька Мефодий почему-то не торопился радоваться. Он заставил Плахова еще раз повторить свою историю со времени появления в городке, крайне интересуясь при этом подробностями ареста сапожника. Когда Виктор дошел до истории с задержанием Мухомора, подпольщик сочувственно закивал головой. Но тут Буба не к месту вспомнил, что видел вчера господина, похожего по описанию на начальника пленника, в кабаре. И не одного, а в теплой компании полковника Кудасова.
Это, как говорится, был удар ниже пояса. Плахов понял, что если немедленно не произойдет чуда – его не спасут никакие шлягеры, а дядька Мефодий уже начал взводить курок своего револьвера.
Но чудо произошло: в самый ответственный момент у входа кто-то негромко постучал явно условным стуком. Все смолкли. Только аптекарь, подойдя к дверям, осторожно кашлянул: «Кто там»?
– Это я, товарищ Кошкин! – послышался с улицы девичий голосок. – Ксанка. Впустите, пожалуйста…
Последующее время до Плахова никому не было дела: все расспрашивали девушку об ее ночных приключениях и неожиданном спасении, а она все с большими подробностями пересказывала подвиг неизвестного чекиста по имени Вася.
В глазах слушателей спаситель представал эдаким былинным богатырем, запросто расправившимся с троими белогвардейцами, а потому Виктор сразу не сообразил, что речь идет о его коллеге.
– Он очень устал и сейчас спит в надежном месте, – сообщила Ксанка, – а потом Васе обязательно надо помочь найти товарища.
– Какого такого товарища? – поинтересовался Мефодий.
– Товарища Плахова. Вася говорил, что его так зовут. Виктор Плахов. Он тоже из питерской «чрезвычайки».
Дядька Мефодий недоуменно уставился на пленника.
– Ни фига себе – «контрики»! – Касторский передвинул канотье на затылок. – Как говорила моя покойная бабушка: «Чтоб мне не кушать тараньку к пиву!..»
Глава 7. «Операция „Ы“» и другие приключения Мурика
Пленение Виктора Плахова завершилось гораздо благополучнее, чем можно было ожидать. С ним не только не поступили, как с врагом трудового народа, но даже предложили посильную помощь в вызволении из контрразведки Мухомора. Правда, дядька Мефодий тут же заметил, что долг оперативников помочь подпольщикам заполучить план белогвардейских укреплений, которые хранятся в сейфе Кудасова. Плахов, естественно, заверил в полной поддержке этих начинаний.
Подпольщик категорически отверг предположение о своей причастности к исчезновению шкафа-купе из дома сапожника Сердюка. Более того, сославшись на конспирацию, он заметил, что вообще ничего не слышал о подобном аппарате. Если машина и была, то, скорее всего, ее забрали при обыске. Тем более о чем-то подобном говорил солдат на кладбище. («Я правильно вас понял, товарищ Рогов?») Значит, поиски придется вести в логове белых.
Что касается судьбы подполковника Петренко, то, посовещавшись, все пришли к выводу, что хитроумный контрразведчик специально таскает Мухомора с собой, чтобы выявить его возможные связи.
Самое деятельное участие в планировании принял и Вася Рогов, которого, разбудив, доставила в аптеку Ксанка. Он авторитетно заявил, что начальник РУВД – человек бдительный, а потому на контакт с незнакомыми людьми (имея в виду «мстителей») не пойдет. Значит, надо подумать, каким образом можно попытаться организовать встречу с Петренко.
Быстрее других нашелся Буба. Он что-то пошептал на ухо дядьке Мефодию, тот довольно засмеялся и милостиво позволил товарищу Касторскому публично огласить свою идею.
Артист заметил, что по его разумению, встретиться лучше во время какой-нибудь суматохи. При этом он скромно заметил, что является истинным мастером по организации подобных мероприятий.
– Вы ж представить себе не можете, какой фурор произвело недавно «Боже царя храни» в исполнении вашего покорного слуги и его милых воробышков! – начал было хвалиться Касторский, но, смутившись под хмурым взглядом карусельщика, осекся, продолжив изложение плана.
Если сократить постоянные отступления в стиле конферанса о бедной бабушке Бубы, его родственниках и друзьях-одесситах, то суть тирады сводилась к следующему.
Известно, что полковник Кудасов тайно боготворит канкан, считая его лучшим из танцев. С этим мнением (увы!) согласны далеко не все из посетителей кабаре. Поэтому, если начать исполнять искрометный танец в нетрадиционной форме, то, скорее всего, в увеселительном заведении вспыхнет скандал. А во время перестрелки, которой он будет наверняка сопровождаться, можно попытаться вывести «главного народного товарища полицейского» в укромное место и установить с ним связь.
Касторский развеял и сомнения оперативников по поводу дебоша.
– В крайнем случае, дорогие вы мои, даже если морды бить не будут, Буба вам все равно устроит это свидание!.. Господин Кудасов. (Чтоб я никогда не увидал родимой Одессы, если это не так!)… Об чем думает такой человек? После исполнения номера он обязательно пойдет за кулисы, чтобы выразить восхищение артистам. Но, прошу прощения, вы мне только скажите, какой барыга оставит без присмотра товар на привозе? И какой-такой Кудасов бросит свою жертву?.. Или он должен думать, что ваш главный народный полицейский будет-таки спокойно жрать водку, ожидая возвращения тирана? Я умоляю вас…
– Правильно! – Плахову понравилась идея артиста. – А за кулисами мы повяжем этого урода!
– Я умоляю вас! – снова взмолился артист. – Не надо никого вязать. Вы за кулисами будете иметь спокойную беседу со своим товарищем, пока господин Кудасов станет целовать ручки вашему другу!
– Не понял, – враз насторожился Рогов. – А кого, собственно, вы имеете в виду? Кому целовать ручки?
Но Бубу, казалось, не смутило это замечание.
– Целовать? Естественно, артистам. Я уверен, что к завтрашнему вечеру сумею сделать из вас настоящих мастеров сцены! Или ж вы думаете, что за вас танцевать будет Касторский? А может вы, может, надеетесь, что ваш товарищ Петренко внимательно выслушает бедного куплетиста?..
– А нельзя ли без ручек? – вмиг погрустнел Вася, которого успел исподтишка ткнуть кулаком в бок Плахов (не перебивай!). – Я же его, гада, на месте придушу!..
В конечном итоге консенсус был достигнут. Времени до концерта оставалось мало, а оперативникам еще надо было успеть отыскать злополучный контейнер. Подпольщики пообещали им помочь с телегой, лишь попросив точно определить, когда и куда ее следует подать. Тут-то Вася и вспомнил об оставленном на кладбище Косом: тот еще не назвал точный адрес, по которому отвозил вещи.