А Джеймс миролюбиво добавил: «Слушай, брат, давай-ка лучше стакан налью. Качественное виски. I giving a tooth (Зуб даю)!»
Но оперативник не спешил с ответом: пока хозяева «Клуба поэтов» занимались писаниной под надзором Ларина, полицейские и Дукалис живо прошлись по дому, осмотрели дворовые постройки… Теперь Андрей и Холмс ждали результата. Вошедший в комнату Дукалис поманил Ларина к себе. Но оказалось, что поиски были тщетными: ничего предрассудительного обнаружить не удалось.
– Ну что, вляпались, придется извиняться перед этими? – Анатолий кивнул в сторону «поэтов». – Или, может, посоветуем растащить их по разным комнатам и тогда сумеем переговорить с человеком Холмса?
– Извиняться не будем, – возразил Ларин, – повод для задержания есть серьезный, а говорить с агентом нет никакой нужды.
– Вы что, Энди, решили отказаться помогать раскрывать это дело? – то ли в растерянности, то ли испуганно спросил великий сыщик. – А что же мне тогда делать?
– От работы мы никогда не отказывались, а вам, думаю, следует перечитать Эдгара По… Давайте-ка, отойдем чуть подальше, и я все объясню.
И Ларин, взяв великого сыщика под локоть, потянул его в сторону от стола, за которым сидели «поэты».
– Посмотрите внимательно, Холмс, на плоды творчества этих господ. Ваш человек догадался дать нужную информацию, используя акростих. Вот, произведение Николсона. По первым буквам строк складывается вполне конкретный текст: «ТРУП В ПОДВАЛЕ». Вы поняли?
– О-о! – обрадовался Холмс. – Считайте, что первый экзамен вы сдали успешно. Я, конечно, сразу обратил внимание на стихотворение Николсона. Вообще всякие записки и литература – мой конек. Просто мне захотелось проверить вашу наблюдательность.
Ларин, естественно, сделал вид, что полностью поверил объяснениям знатока дедуктивного метода, а Дукалис даже подхалимски несколько раз хлопнул в ладоши…
Через некоторое время поисков останки несчастной собаки были обнаружены по месту захоронения. Увидев это, сэр Максвелл зарыдал и, вымаливая снисхождение, заявил, что хочет сделать добровольное признание.
– Это все сэр Джеймс, – размазывая по толстым щекам слезы, причитал Максвелл, – он заставил меня! Я не хотел никого убивать. А он… Он постоянно продает собачатину на Блошином рынке под видом зайцев!
– Молчите, сэр позорный! – возмущенно вскричал Джеймс. – А кто, спрашивается, склонял меня к этому аморальному поступку, не вы ли?..
Довольные полицейские, не слушая препирательств сэров, живо повязали всех троих и также живо уехали, прихватив с собой из подвала в качестве вещественных доказательств два свиных окорока и несколько бутылок виски.
– Блошиный рынок! – вдруг осенило Дукалиса. – Джеймс торговал именно там. Но ведь это – территория «девонширских». Правильно, Шерлок?
– Да-а, вы абсолютно правы, – задумчиво протянул великий сыщик, – чтобы сделать рагу из зайца, нужно иметь, как минимум, кошку…
Глава 5. Окорочка от сэра Лерсона
К моменту возвращения сыщиков доктор Уотсон успел не только проснуться, но и допить остатки виски, неосмотрительно забытые Холмсом на столе в гостиной. Поэтому, вместо того, чтобы попытаться разработать хоть какой-нибудь план на следующий день по поводу визита на Блошиный рынок, друзьям пришлось выслушивать истории похождений гениального сыщика в изложении его летописца. И если Дукалис, который понимал по-английски с пятого на десятое, мог позволить себе дремать, делая вид, что усиленно слушает, то Андрей чувствовал себя значительно хуже: ему приходилось то и дело восхищаться писательскими талантами доктора.
«…Покойник, – читал автор свои мемуары, – был молодым мужчиной высокого роста и огромной физической силы… Но, когда мы прибыли, труп уже уполз с места происшествия… Выяснилось, что с ранних лет он начал набивать воровскую тропу… Затем убитый занимался сбором милостыни и избежал заслуженного наказания, поскольку был признан сумасшедшим. Впоследствии его снова признали психически ЗДОРОВЫМ… Тогда он открыл фирмы „Вдохновение“ по осеменению крупного рогатого скота, „Эфа“ – по лечению зубов и „Пандора“ – по созданию семьи… Труп был единственным взрослым среди сорока учеников находящегося поблизости колледжа… По подозрению в убийстве полиция задержала троих школяров, среди которых были три девушки и двое молодых людей… Мистер Холмс заподозрил, что имело место непреднамеренное убийство с особой жестокостью… И правда, как выяснилось позднее, по замыслу преступников умереть несчастный был должен смертью, по возможности, естественной, например, от удушья»…
Андрею эти перлы напоминали творчество некоторых «криминальных» журналистов, обожающих в своих репортажах яркие заявления, должные вызывать оцепенение у читателя. «Он вошел в нее с разбега прямо посредине комнаты» (о любовных похождениях героя). «Увиденное (труп, деньги, обед, водка – нужное подчеркнуть) потрясло даже видавших видов оперативников» (они, бедолаги, судя по публикациям и телепрограммам, вечно отчего-то трясутся или потрясаются). «Во время очередного изнасилования его „приборчик“ чудным образом сработал. На ЕГО половых губах нашли сперму Пенькова». «Он безумно любил (жену, кофе, чай с сахаром… – нужное подчеркнуть)»…
Перед мысленным взором стройными шеренгами вставали вечно трясущиеся (или трясомые – ?!) оперативники, сумасшедшие любители, владельцы «приборчиков»… Подобные изыски напоминали рекламу вечно вонючих, потных, целлюлитных, немытых американок с гнилыми зубами, привести которых в человеческое состояние могли только «Орбит», «Риксона», синие «тампаксы», крылышки с прокладками и прочие достижения цивилизованной культуры…
– Послушайте, Шерлок, – осторожно, чтобы не помешать чтению мемуаров, обратился Ларин к великому сыщику, – а когда же мы отправимся на Блошиный рынок? Думаю, тамошние торговцы смогут помочь найти Мориарти.
– Боюсь, что они смогут лишь подсказать этому негодяю, как лучше расправиться с нами, – засомневался Холмс, – впрочем, есть у меня в тех краях одна знакомая леди. («Кокаином там приторговывает, – вставил доктор, – если в стенке видишь люк, значит виделся с мисс Глюк»…)
– Вы ошибаетесь, сэр Уотсон, она работает в бифштексной. Дайте-ка, я напишу ей записку. Закажем столик, а поближе к ночи заглянем на огонек.
Вскоре нужное письмо было составлено. Холмс, свистнул, высунувшись в окно, под которое тут же подбежал какой-то малолетний оборванец: «Почтальон ожидает ваших указаний, сэр»…
Велев беспризорнику непременно дождаться ответа, сыщик вернулся к гостям.
Ужин, поданный милейшей миссис Хадсон, позволил скоротать время до возвращения почтальона. Ларин с Дукалисом по причине присущего им природного такта не стали интересоваться, зачем следует идти в бифштексную на сытый желудок, рассудив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а, кроме того, что наличие пищи лучше, нежели ее отсутствие. Убеждая товарища в необходимости принятия столь ответственного решения, Анатолий заметил, что органы пищеварения – это такая интеллигенция в организме, которая постоянно набита г… ом, в случае чего жидко гадит, но требует, чтобы её постоянно и вкусно кормили.
Аргументы возымели свое действие, и ужин удался на славу.
Наконец затренькал долгожданный звонок. Это вернулся маленький письмоносец.
– Ничего не понимаю! – Гениальный сыщик удивленно крутил в руках записку. – Что за абракадабра? Эй, где мальчишка?..
Холмс снова высунулся в окно и пытался свистеть, безуспешно подзывая почтальона до тех пор, пока на улице не показался шлем полицейского, привлеченного шумом. Сыщик, прекратив безуспешные попытки досвистеться, тяжело опустился в кресло.
Записка гласила: «МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»[29]
– Ох уж эти женщины! Вечно они все напутают. Посмотрите-ка, что нам передали вместо любезного согласия накормить бифштексами. Вот, держите, – Холмс протянул Ларину письмо, – но, боюсь, мою знакомую ожидают неприятности… А я и не знал, что у нее есть муж. Был, правда, бой-фрэнд…
Андрей взял протянутый ему листок бумаги, внимательно прочитал, потом о чем-то зашептался с Дукалисом.
– Точно, спалили явку, – кивнул Толян. – А ты уверен, что перевел правильно?
– Вроде правильно, – пожал плечами Ларин, – послушайте, Шерлок, what d’you think this letter from her man? Почему вы считаете, что это письмо от сожителя вашей знакомой?
– Вы что, читать по-английски не умеете? Стоит же подпись: «муж».
– Послушай, Андрей, – засомневался Дукалис, – ты что, лучше лондонцев в их языке разбираешься? Я и то знаю, что муж – это хазбенд, а мэн – просто мужчина. Не спорь, лучше пойдем на этот чертов рынок.
– Да, как ни переводи, а соваться к этой телке нельзя, – парировал Ларин… – Дорогой Холмс, поверьте, я тоже крайне возмущен этим посланием.
На вопрос сыщика, что же так возмутило его гостя, Андрей вытащил из кармана шариковую ручку, молча подчеркнул каждую третью букву и знаки препинания в записке, протянув ее адресату: «Боюсь, что ваша „М.“ не желает сотрудничать».
Холмс некоторое время безумными глазами вчитывался в текст:
«МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»
– Негодяй! – вскричал великий сыщик, комкая злополучную бумажку. – Он за все ответит! Немедленно идем на рынок!.. Уотсон, да протрезвейте же наконец, вам следует сейчас же бежать в Скотленд-Ярд, вызывать инспектора Лейстрейда. Но, боюсь, мы опоздали…
– Вы говорите «он». Кто это? – недоуменно переспросил Ларин.
– Мориарти, мой друг, Мориарти. Только этот негодяй мог направить мне такой пасквиль, подписавшись лишь одной буквой… Ах, бедная мисс Энн Глюк, этот подонок наверняка запугал ее до смерти… Джентльмены, прошу вас, поторопитесь!
Несмотря на призывы Холмса, доктор Уотсон отправился в полицию лишь после того, как записал в свой дневник основную идею будущего рассказа о подвигах великого сыщика. «Пляшущие человечки» – гласила единственная строчка, торопливо выведенная практикующим литературным творчеством врачом…