Собаки и охотники были на улице у своих саней, проверяли и перевязывали рыбу и другой скарб.
– На, Наташа, попробуй, – сказал главный охотник, старик Илко, отрезая острым ножом тонкий ломтик красной рыбы.
– О-о-о, – попробовав, улыбнулась Наташа. – Да, тут такой рыбы нет, прямо тает во рту. Что это?
– Это сёмга, наша северная рыба. Очень вкусная. И очень хорошо получается её обменять в Риге. Оставлю вам с Морисом в подарок несколько штук. – Сказав это, он достал несколько больших рыбин и протянул их Морису.
– Спасибо, премного благодарен, – сказал Морис.
– С-спас-сибо, Илко, – прошелестела Наташа. – Возьмите нас с собой! – вдруг неожиданно сказала она. – Возьмите меня и Рекса в Ригу!
В воздухе после сказанного возникла длинная пауза. Илко посмотрел на Мориса. С ним случился пердюмонокль[6]. Выронив из глаза монокль, он лихорадочно шарил лапами по снегу. Наконец нашёл, отряхнул от снега, протёр салфеткой, вернул на место – и посмотрел на Наташу взглядом, полным тревоги, любви и надежды. Потом, повернувшись к Илко, утвердительно кивнул. Наташа, наблюдая за Морисом, засияла лучами радости и запрыгала на месте, подбрасывая себя всем телом.
– Хорошо, – сказал Морис, – я отпущу вас с Рексом. А тебя, Илко, прошу, посмотри за ними в дороге и там, в Риге, и привези их домой живыми и здоровыми. А ты, Рекс, смотри за сестрой и слушайся её во всём. А ты, дочка… Тебе я всё скажу без лишних ушей, – сказал Морис.
Утренние сборы были стремительны. Да и брать им с собой много всего не было возможности. Рексу придётся всё постоянно носить на себе, а это непросто в длительном путешествии. Взяли самое необходимое: несколько тёплых и парадных вещей для Наташи, её фамильную королевскую ленту-стяг, кровоостанавливающие лекарства для Рекса, лечебные мази, пару Наташиных книг, несколько тщательно спрятанных золотых монет, которые Морис лично зашил в одежду Наташи и ошейник Рекса, а одну монету приклеил Рексу пластырем внутри уха, чем вызвал неуёмное веселье бассета и Наташи.
Уже на улице, когда Наташа и Рекс садились в головные сани, перед тем как закутать их в старый охотничий тулуп, Морис на ушко Наташе тихо сказал:
– Я знаю, моя дочка, дома ты сидеть не захотела бы. Конечно, я понимал, что такое время настанет, но не думал, что оно настанет так неожиданно. Правда в том, что ты уже в санях и уезжаешь. Знай и помни, что тебя здесь любят и ждут. Знай, что, где бы ты ни была и где бы ни оказалась, если попадёшь в беду, папа тебя рано или поздно разыщет и неизбежно спасёт, если будешь жива. А если нет – страшно отомстит за тебя. Береги себя, моя девочка, ничего не бойся, но всего осмотрительно остерегайся. Подумай, как бы действовал я, твой папа, и поступай соответствующе. До свидания, моя девочка, будущее ждёт тебя!
– Хой-хой-хой!
Сани стремительно набирали скорость. Острый Клык жадно рвался вперёд, показывая свою власть и силу всей стае и людям-погонщикам. Снежная пудра от собак, ветер, холодный скрип свежего наста поверх тонкого, но уже невероятно прочного балтийского льда… Наташа, закутавшись со своим верным спутником Рексом в старый тулуп Мориса, смело и с любопытством смотрела вперёд – туда, куда нёсся Острый Клык и вела её путеводная нить приключений и познания себя и мира.
– Хой-хой-хой! – то и дело слышали наши друзья, впадая в дорожную дрёму.
– Хой-хой-хой! – И вот уже знакомые места скрылись из глаз.
– Хой-хой-хой! – И бездонная белая ширь раскрывалась перед ними.
Берег слева сначала виделся тонкой полоской-линией, затем – тонким длинным волосом, а потом и совсем исчез из глаз. Караван вышел на постоянный темп, движения собак и людей стали размеренными, предсказуемыми, – все мысли и действия были принесены в дар богу странствий.
Остальное стало неважным и вторичным: семья, прошлое, голод, холод, усталость, страх – всё отошло, отступило. Люди и собаки растворились в скольжении. В самолёте, скоростном поезде, на собаках – при перемещении законы обычной жизни, ощущение времени, пространства, истории места, границ, права перестают существовать, перемещение в пространстве становится единственной вашей объективной реальностью. Все остальные силы и законы, в том числе смерти и старения, не действуют. Вы в тот миг и есть сила, сама природа в её могуществе.
– Хой-хой-хой!
Сани и собаки уносили всё дальше от родных берегов, яркое солнце усыпляло тоску и память Наташи, будущее постепенно начинало становиться её настоящим.
Лай собак, запахи костра, жареного мяса, крепкого кофе, смех и шум общения охотников разбудили Рекса и Наташу.
Мгновенно вскочив на четыре лапы, с успевшей юркнуть в корзинку-убежище Наташей Рекс спрыгнул с саней на плотный, укатанный снег. «Гав-гав, как же хорошо быть молодым рыжим бретонским бассетом!» – подумал Рекс, резвясь и подпрыгивая на солнечном морозном воздухе.
– Эй, рыжий, – коротким дружелюбным лаем позвали его собаки к огню. – Иди к нам, мы угостим вас с твоей опасной малюткой, – пролаяли собаки, имея в виду Наташу.
Привал северных охотников-рыбаков, жаренное на костре мясо, звенящий холод – что может быть лучше…
Наташа, юркнув в снег в длинном пуховом жилете-трубочке, перекувырнувшись, умывшись и сделав утреннюю гимнастику, на которую с любопытством смотрели все стоящие у костра люди и собаки, с деловым видом направилась к ним. Она подползла совсем близко к Острому Клыку и старшему охотнику Илко, церемонно поздоровалась и поинтересовалась, долгим ли будет привал, сколько ещё пути до Риги и всё ли идёт по плану. Илко вместе с Острым Клыком так же вежливо поприветствовали Наташу, интуитивно чувствуя её высокий статус. Звери и люди вообще достаточно быстро проникаются уважением к тем, кто держится с достоинством. «Уважайте себя, и другие будут уважать вас», – говорил Наташе Морис, а она почти всегда старалась следовать его наставлениям.
– Ваша светлость, – немного смущаясь своей речи, но с достоинством отвечал ей Илко. – Ваша светлость, нам пути три дня, если будем держать постоянную скорость в дороге. Перемещение на собаках требует постоянного ритма, темпа; много отдыхать нельзя: это нарушит порядок, дисциплину в стае и расслабит людей. Но если слишком спешить, можно загнать и собак, и людей и совсем провалить мероприятие.
– Ясно, благодарю, – учтиво отвечала Наташа.
– Угощайтесь, ваша светлость. – Илко поставил перед Наташей дощечку со свежей, тонко нарезанной сёмгой и ещё какой‑то белой, вкусно пахнущей рыбой.
Осторожно подняв Наташу со снега и переместив её на стол, Илко, как и все остальные, замерев, стал наблюдать, как Наташа будет есть. Она приблизилась к дощечке с рыбными ломтиками, аккуратно откусила небольшой кусочек сёмги и, закрыв глаза, замерла. Замерли и все остальные – прекратили жевать, говорить и вообще двигаться.
– Манифик… – через мгновение открыв глаза, произнесла Наташа. – Прелестно! У японцев это блюдо называется сашими и тоже подаётся сырым и со льда. – И улыбнулась.
– Фух, – выдохнули все и зашумели от радости признания, от похвалы их умениям, знаниям о рыбе.
Трапеза продолжалась. Наташе и Рексу предложили кофе со сливками и тонкие ломтики ананаса.
Наташа и Рекс в окружении собак и погонщиков провели несколько дней. По большей части это были однообразные дни, всё подчинялось скорости и темпу: нужно было спешить, чтобы не испортить товар. В какой‑то миг Наташа стала путать, ночь это или день, спит она или ест. Всё – одним событием, салатом оливье из сна, из стремительной гонки и ветра, из горячего кофе, чая и вкусной сёмги. Они с Рексом даже проспали момент, когда сани-поезд стремительно, с лаем и шумом ворвались в Ригу.
Горожане с интересом рассматривали лохматых гостей, а Острый Клык гордо бежал по ледяной каменной брусчатке, ритмично перебирая сильными мохнатыми лапами. Вецрига – Старый город Риги – открывалась им. Наташа никогда не видела такой архитектуры. Она читала, да и папа рассказывал ей о готике, барокко, романтизме, классицизме и модерне, но тут было всё, а ещё были узкие улицы. На одной из них, улице Розена, их повозка даже застряла между домов. Это было необычайно смешно! А ещё были пороховая башня, старый замок, церковь Святого Петра с высоченной смотровой башней, дом Черноголовых. Наташа и Рекс крутили головами, как лесные совы, на триста шестьдесят градусов, рассматривая удивительный город. А потом они прибыли на Скарню – улицу старых ремесленников, где и была конечная точка их путешествия и выгрузки рыбы.
Пар, лай, густой мех, долгие объятия и прощания с Острым Клыком и всей стаей, улыбки и подбадривание погонщиков, напутствия старшего погонщика – и вот спустя пару минут Наташа и Рекс, нагруженный свёртками и сёмгой, уже бегут к собору Святого Иакова, резиденции кардинала в Риге. Наташа много читала об этом замечательном католическом соборе и об истории, с ним связанной, и ей хотелось показать его Рексу и послушать орга́н.
На подходе к собору, пробегая по одной из маленьких уютных улочек Старого города Риги, Наташа и Рекс почувствовали удивительный запах, который тянулся из кофейни. Они изменили курс и, немного робея, решили посмотреть: а что там внутри? Воспользовавшись моментом, когда пожилая рижанка входила внутрь, заскочили вслед за ней.
Тепло и покой дома мгновенно захватили их. Но главное – запахи, которые наплывали волнами, как старое родное море, прибоем набегали на них. Рекс и Наташа замерли. Сотни вкусов, мыслей и воспоминаний ожили в голове. Рекс представил на миг, как выглядит его мама Рут, которую он не помнил и лишь образ которой иногда всплывал в голове. Наташа увидела папу Мориса, когда он, гладя её по голове, кормил её птичьим молоком и вкусными пирожными, которые делала Мама Роузи.
А ещё были витрины. Они манили гордым видом сытости и изысков латвийской кулинарии… О, что это были за виды! Удивительные пирожные и печёные сладости были перед глазами Наташи и Рекса.