Показав себя всего такого, командиром в гневе, я попрощался с членами правления и запрыгнул на боевую машину, дав команду отправляться. Разъяснить свою позицию по легализации требовалось в отрыве от толпы с красавицами столь выдающихся достоинств, так лихо понижающих умственные способности окрестных самцов до исчезающе малых величин. Благо их стати уже воздействовали на личный состав в нужном ключе, что пятиминутное оперативное совещание с командирами отделений и Петренко и подтвердило, в госпитале требовалось только закрепить окончательно.
В этот раз колонну, влетевшую на территорию усадьбы, как ни странно, никто не ждал, персонал забегал только после того, как гусеницы залязгали по брусчатке площадки перед домом. Ждать, когда аборигены соберутся с мыслями, мне было лень, требовалось побыстрее порешать с госпитальным начальством вопросы взаимодействия и провести моральную накачку сержантов видом раненых.
– Вместе с командирами отделений идем в госпиталь. За командиров отделений остаются наводчики-операторы машин. Общее руководство – лейтенант Петренко. Применение оружия по ситуации. Топорам Одиннадцать, Двадцать, Тридцать – не болтать, дослать патрон в патронник, предохранитель не включать, быть готовыми к применению оружия при попытке захвата. Желательно обойтись без трупов, но это как получится. Вперед!
Привычно представившись начальнику госпиталя как командир 104-й особой танковой роты, вышедшей с территории Прибалтики из окружения, под взглядами выбежавшего из палат персонала и ходячих раненых, мы поднялись к нему в кабинет, где я взял быка за рога, благо особист, устрашающая бабуля и еще парочка незнакомых военных как раз ожидали у дверей.
– Товарищ военврач второго ранга, у меня для вас плохие новости – фронт впереди развалился и немцы от госпиталя примерно в десяти километрах. По уму моей роте следовало бы вас бросить и следовать в тыл во избежание захвата совершенно секретной техники и вооружения противником. Но, извините, оставить на убой госпиталь с ранеными просто так совесть не позволяет. Поэтому я вас спрашиваю – вы сможете организовать эвакуацию в течение суток, до следующего утра? Если нет, то я беру с собой сорок человек раненых и персонала и уезжаю. Если да, то до завтрашнего рассвета рота встает в заслон у Гадюкинского моста и попробует вас прикрыть. Ответ мне нужен немедленно.
– Почему мы про это не знаем? – всполошился особист.
– Понятия не имею, товарищ… лейтенант. Могу предположить, что управление штабом армии в полосе немецкого прорыва полностью потеряно, это вас успокоит? – В этот момент я чуть не сделал ошибку, назвав Трофимова его настоящим званием, но вовремя поправился. Знать, что перед мной стоит сержант госбезопасности, я не мог в принципе, хуже могло быть только по имени его назвать.
– Скверно, ой как скверно, товарищи… – Владимир Владиславович Заруцкий тем временем выразил мысль, судя по лицам, одолевавшую всех остальных присутствующих.
– В штаб армии срочно надо звонить! – Суровая бабка оказалась на высоте и опомнилась первой.
– Верно. Звоните и требуйте эшелон для эвакуации. И чем быстрее, тем лучше. Заодно доложите, что моей роте нужно либо восемь платформ в том же эшелоне под технику, либо установленный маршрут выхода. Не хочется столько испытать и погореть к чертовой матери в конце концов в своем же тылу от огня собственных противотанкистов. А мы сейчас обсудим вопросы взаимодействия, установим таблицу сигналов и выдвинемся на позицию. Время не ждет, можем и опоздать.
– Да, да, конечно! – Доктор Заруцкий радостно закивал. – Но, вероятно, нам при обсуждении данных вопросов не помешает консультация специалиста?
Прелестно. Его в дверь, а он в окно… Нетрудно догадаться, что это за специалист.
– Ираида Сергеевна, милейшая, вызовите, пожалуйста, Митрофана Ивановича из четвертой палаты в мой кабинет! Скажите – срочно, требуется весь его опыт!
Бабка кивнула и устремилась к выходу.
Ну да, конечно! Только этого идиота мне тут не хватало!
– Ираида Сергеевна! Стоять! Не торопитесь! Товарищ военврач, мне тут дополнительные специалисты из четвертой палаты не нужны. Все интересующие меня вопросы решаются за десять минут с вами, представителем особого отдела и командиром вашего взвода охраны. Потом, организуя эвакуацию, делайте что хотите, каких угодно специалистов из выздоравливающих привлекайте. Поймите меня правильно, но подчиняться я никакому Митрофану Ивановичу, Петру Сергеевичу или Геннадию Николаевичу не собираюсь, будь он хоть полковником, хоть генералом. Мое подразделение, моя ответственность, мои решения. И никаких других вариантов не будет. У вас всех тут, включая Митрофана Ивановича, уровня допуска нет даже для того, чтобы внутрь моих машин заглянуть, не говоря уж отдавать мне какие-то приказы. Так понятнее?
Присутствующие посмурнели. Я продолжил развивать успех:
– Пусть лучше Ираида Сергеевна, пока мы вопросы взаимодействия решаем, моим сержантам экскурсию по госпиталю по-быстрому проведет. Люди должны знать, из-за чего и кого они в заслоне остаются.
Аргумент подействовал, старушенция окинула взглядом богатырские стати моих сержантов и изволила заулыбаться, особист буркнул что-то одобрительное, Заруцкий тоже закивал.
– Да, да, конечно. Коли так ставите вопрос, ничем не могу вам возразить. Ираида Сергеевна, тогда вызовите, пожалуйста, политрука Ошеровского, я думаю, он вполне командира взвода охраны нам заменит. – Обращаясь ко мне: – Госпиталь, к сожалению, полностью не укомплектован, должность командира взвода охраны вакантна. Подразделение курирует наш юный комиссар, так что придется вам дело иметь с ним.
Я пожал плечами, мимолетом удивившись и позавидовав лейтенанту на майорско-подполковничьей должности. Или блатной этот политрук Ошеровский – из каких-нибудь комсомольских вожаков, или повезло несказанно, когда заткнули штатную единицу формируемого госпиталя первым попавшимся политработником.
Политрук, видимо, находился за дверью, так что долго его ждать не пришлось. Разработка схем взаимодействия и связи сильно много времени не заняла, остаток времени до возвращения сержантов пришлось потратить на беседу, по понятным причинам руководство госпиталя интересовали немцы, один особист заинтересовался обмундированием и техникой. Если от «молчи-молчи» отбиться завесой секретности и пояснением, что на мне экспериментальное спецобмундирование было достаточно легко, то с разъяснениями, что это за зверь немец, все было не так просто. Так как я уже выложил свою версию, что «рота» вышла из окружения, прикрываться и тут завесой секретности было бы крайне нелогично.
Впрочем, врать мне к счастью не пришлось, за свои недавно мигом пролетевшие жизни я узнал немца гораздо ближе, чем мне бы того хотелось, так что нарисовать объективную «лейтенантскую» характеристику труда не составило. Предки откровенно приуныли при этом.
В этот раз привлекать к обеспечению взвода с фланга выделенное госпиталем подразделение я не требовал и, даже более того, от данного предложения категорически отказался. Привлечение выделенного госпиталем дозора, по определению, с невысокой боеспособностью, имеющего проблемы со связью, пусть даже мне бы и подчиняющегося, в рамках имеющегося замысла обещало больше недостатков, чем достоинств. Выставленный на высоту 43,1 парный дозор должен был там замаскироваться и скрытно обеспечивать взвод от обхода с фланга, обещая решить все мои возможные проблемы, включая попытку выхода немцев в лесной массив за спиной. Если, конечно, их дозор вовремя бы при этом обнаружил.
Я собирался действовать по принципу «Одной рукой держи, другой бей!», где парные дозоры по флангам должны были вовремя обнаружить попытку обхода противником, после чего бронегруппа приступила бы к его уничтожению, спешенный же личный состав двух парашютно-десантных и одного гранатометно-пулеметного отделения, заняв оборону по гребням высот у реки, обеспечивал связывание противника, наступающего в направлении моста и брода, опять же до выхода на огневые позиции машин бронегруппы, снова решающих исход боя.
Нет, в принципе, прихватить в госпитале человек шесть и выставить дозоры из них было бы допустимым вариантом, но только теоретически. Их нужно было обучить работе на радиостанции, доверить им «Азарты» и быть уверенным, что эти посторонние лица как-то не налажают. Например, пожелав сходить в госпиталь пообедать или поужинать. Или к реке за водой, как вариант.
На высоте требовался достаточно надежный старший дозора, умеющий организовать скрытное наблюдение и не подвести, слишком ослаблять ПДО я не хотел, так что бедняга Якунин стал очевидной жертвой моего выбора. В его ГПО вместе с ним было шесть человек – он сам, механик-водитель бронетранспортера и два расчета АГС и крупнокалиберного пулемета соответственно, причем пулемет остался на бронетранспортере. Лишнего человека отделение могло выставить без всяких проблем, причем этим лишним вырисовывался исключительно сам комод. В напарники я ему дал рядового Павлюка из второго ПДО. Второй дозор возглавил бессменный Ханин, получивший парой Белолобова из егоровского отделения.
В итоге, взвод, заняв позиции засады на обратных скатах высот у железнодорожного моста, разделился на следующие группы со следующими задачами.
1. Высота 43,1:
Парный дозор под командованием гвардии младшего сержанта Якунина, имеющего основной задачей обеспечить наблюдение за организацией эвакуации госпиталя и лесными массивами к северу от позиции, не допустив скрытного обхода противником опорного пункта и его последующего удара в наш тыл. Второстепенной задачей дозора было наблюдение за автомобильной дорогой, проходящей меж рощами Дальняя и Огурец с целью обнаружения движения по ней противника.
2. Высота 41,2:
Спешенное первое парашютно-десантное отделение – четыре человека под командованием гвардии старшего сержанта Бугаева, имеющее основной задачей кинжальным огнем уничтожить противника на рубеже реки и тем самым воспретить попытку форсировать реку Чернянка по броду, второстепенной – также кинжальным огнем обеспечить взвод от удара с фланга, со стороны Гадюкино. Помимо штатного вооружения Бугаев прихватил на высотку взводный РПГ-7Д со всем боекомплектом противотанковых, термобарических и осколочных гранат, что лежали в сумках. Дальность стрельбы одноразовых РПГ-26 его категорически не устраивала.