И вот достиг Крошка Нанобот поверхности жидкости, самых пузырей углекислотно-метанового брожения, что вздымались среди спиртово-целлюлозной каши. Притаился на пузыре – и ждет.
Не прошло и десяти миллионов наносекунд, как загремело и застучало, открылся в небе люк, показался в люке Творец – очень несуразный, всего с двумя хваталками и двумя топталками, зато размеров вовсе не наноскопических, а воистину вселенских. Зачерпнул Творец стеклянной емкостью огромное количество спиртового раствора, веточки недощипанные из него вынул и понес к себе.
Видит Крошка Нанобот – беда! Не попал он в емкость! Тогда поймал он длинную целлюлозную цепочку, сжевал ее быстро, спирт выплюнул, а углекислый газ и метан использовал как реактивный выхлоп! Пусть и незаслуженно, но взвился Крошка Нанобот в небо и попал прямо в емкость. А в емкости – и смех, и плач. Кто из наноботов встрече с Творцом радуется, кто о друзьях и любимых грустит. Творец несет емкость к себе, ротовое отверстие открывает… вот, оказывается, какой конец их всех ждет!
Начался тут всеобщий ор и стенания. Всем понятно стало, что не яркие лампы и вкусная целлюлоза впереди, а тьма и смертоносная кислота. Только Крошка Нанобот в панику не ударился, закричал:
– Братцы-наноботцы! Восхвалим Творца ударной работой, доведем количество спирта до предельно возможного!
И добавил:
– Вдруг смилуется?
Кинулись тогда наноботики жевать остатки целлюлозы, в спирт ее превращая. Самые героические, так те даже из воды и углекислого газа поштучно молекулы спирта собирали!
Так и получилось, что, когда влил Творец емкость в себя, был там уже не водно-спиртовый раствор, а чистейший спирт, да еще и газированный!
Выпучил Творец глаза да как закричит:
– Вставляет!
И рухнул прямо в цистерну.
А поскольку был он изрядно тяжел, то сразу погрузился до самого дна. Однако от обилия впечатлений и вонзившихся повсюду острых щепочек пришел в себя и принялся, не закрывая рот, выгребать на поверхность.
Плененные наноботики сразу замахали наноплавничками и бросились наутек. Один Крошка Нанобот за сосочек на языке Творца держится и кричит:
– Наночка! Любовь моя! Сюда!
Глядь – и впрямь движется к нему Наночка. Из последних сил движется. Отощала до чрезвычайности, вакуоли совсем уж скукожились, нанохваталки дрожат… Вот что ждет заплутавших наноботиков, попавших в чуждую среду!
Схватил Крошка Нанобот Наночку за гадкий полифенол, прицепившийся к ее свободному радикалу, втащил в рот Творца и говорит:
– Вот и твое новое жилище. Здесь тебе будет хорошо, почти как у лесоруба.
– А как же ты? – воскликнула Наночка. – Выпрыгивай скорее, рот закрывается!
– Без тебя мне и наножизнь не мила, – ответил Крошка Нанобот. – Умру у твоих нанотопталок, милая!
Расчувствовалась Наночка. Прижала к себе Крошку Нанобота всеми хваталками, слились они в страстном поцелуе – и принялись обмениваться генетическим материалом.
А Творец тем временем из цистерны выбрался, рот закрыл, сидит, в себя приходит. Да оглядывается боязливо – не заметил ли мастер, что он в цистерну спиртовую свалился.
Крошку Нанобота с Наночкой тем временем по пищеводу поволокло и в желудок забросило. Ну, думает Крошка Нанобот, вот и конец мой пришел! Только глядь, а зловредная соляная кислота стала ему не страшна. Это Наночкины гены так благотворно подействовали! Образовали они вдвоем новый бинарный нанобот.
– Что ж, – сказал Крошка Нанобот. – Будем здесь жить! Я стану всякую органику хватать, в спирт с углекислотой перерабатывать, как и положено честному наноботу.
– А я стану витаминки делать, – сказала Наночка. Смутилась и добавила: – А еще – воспитывать маленького…
Так они и жили. Работали как положено и маленьких наноботиков одного за другим строили. Уже по новому проекту, сразу и на папу, и на маму похожих!
Детишки у них подросли славные, шустрые. Авантюристы – в папочку, красавцы – в мамочку. Когда мастер-то подошел узнать, с какой стати рабочий сутки не пил, а все пьяный да веселый, несколько наноботиков с рабочего на мастера и перескочили. Так оно и пошло. Прыг да скок, со рта в рот, я – веселый нанобот!
Так что люди в той веселой реальности с тех пор жили еще веселее.
Правда, не очень долго.
Но весело.
Часть третьяРемарка
Подшучивать друг над другом – любимое развлечение писателей-фантастов. Иногда все ограничивается понятной только посвященным вставкой в собственную книгу. Иногда дело доходит до пародий.
Пародии на самом-то деле пишут только на тех авторов, которые нравятся. Во всяком случае, у меня никогда не получалось спародировать автора бездарного или скучного. А вот симпатичного мне – легко.
Отчасти этому процессу способствовал наш замечательный журнал фантастики «Если», в течение двух лет публиковавший рецензии на несуществующие книги (все они приписывались несуществующему издательству «Новая Космогония»). Для журнала я написал рецензию на книгу Ярослава Зарова – персонажа моей книги «Осенние визиты» и потому, отчасти, моего «альтер эго». Но разбег был взят, и я написал еще рецензии на вымышленные (не забывайте!) книги Сергея и Марины Дяченко и Александра Громова.
Тем, кто знаком с их творчеством, это будет интересно прочитать.
Тем, кому понравятся ненаписанные книги, порекомендую почитать настоящие произведения этих авторов. Я лично стараюсь их книги не пропускать.
Ну а про Красную Шапочку – это совсем крошечная миниатюра из разряда самопародий. Иногда полезно, знаете ли, – чтобы не относиться к себе слишком уж серьезно.
Новый роман «Ремарка»
С огромной радостью увидел я на книжном лотке припорошенный снегом томик с именами «Марина и Сергей Дяченко» на обложке. Особенно когда понял, что книга выпущена в издательстве «Новая Космогония», постоянно радующем нас неожиданными произведениями известных писателей-фантастов.
Некоторое эстетство прослеживается уже с титульного листа, где имена авторов написаны мелким шрифтом, а крупно напечатано:
РОМАН
РЕМАРКА
(ВЫХОД)
Постараюсь же, учитывая редкость книг «Новой Космогонии», возможно подробнее рассказать о новом романе Дяченок.
Действие происходит в неназванной европейской стране. Внимательный читатель найдет в ее описании и украинские мотивы, и чешские, и даже сербохорватские. Впрочем, гадать о месте действия бессмысленно – история, рассказанная в «Ремарке», интернациональна. В центре повествования – молодая девушка Хмель Косяк, оканчивающая школу и готовящаяся к экзамену на аттестат зрелости. Уже в первых главах, где мы наблюдаем повседневную жизнь Хмель, ее милые девичьи забавы – колядование, гадание с подругами у зеркала, наивную влюбленность в надменного красавца-одноклассника Эдрика, – нами овладевает ощущение приближающейся беды. Каким-то образом беда связана с получением аттестата зрелости, с «пьесой», с повторяющимся рефреном «весь мир – театр, а люди в нем актеры». Но лишь к третьей главе мы узнаем единственное, но кардинальное отличие мира «Ремарки» от нашей действительности.
В «Ремарке», оканчивая школу, выпускники обязаны сыграть пьесу – на нее приходят в основном родственники и друзья самодеятельных актеров. В каждом городе и даже крупном селе для этого существует особый Театр. А пьеса для каждой группы подростков разная.
Кому-то достается камерная постановка на двух-трех актеров. Кому-то – моноспектакль (это самое страшное, но мы не сразу понимаем почему). В основном же ставятся большие пьесы, с массой действующих лиц, главных и второстепенных.
Мистическая составляющая романа заключена в том, что вся дальнейшая жизнь молодых людей будет проистекать согласно успеху или неудаче в постановке. Сыграл человек прекрасно роль героя-любовника – и будет ему счастье в любви. Отыграл с блеском пусть даже эпизодическую роль «кушать подано!» – и станет знаменитым ресторатором. А вот если провалился, был освистан или встречен холодным молчанием зала… причем искренним молчанием – зрители не могут быть неискренни, даже друзья и родные актеров…
Да. Именно так! Если провалился на сцене – то погиб и на самом деле. Ведь в каждом спектакле обязательно оказывается одна «провальная» роль, но угадать какая именно – заранее невозможно. Вот почему роль в моноспектакле – это почти приговор. Нет, конечно, ходят легенды о тех, кто отыграл роль в моноспектакле под овации зала – и стал президентом, главой корпорации, великим ученым. Потому честолюбцы порой и рвутся на такие роли. Но это единицы. В основном же все стремятся сыграть в большой пьесе – там шансов выжить куда больше.
Юная Хмель не мечтает стать великой. Тем более что с Театром у нее связана давняя душевная драма… впрочем, о ней чуть позже. А пока Хмель и ее одноклассники приходят в Театр, чтобы получить из рук Режиссера, циничного и неприятного на первый взгляд человека по имени Растафа Кавай, свои роли.
Надо сразу уточнить, что никто не знает, какие роли и в какой пьесе кому выпадут. Раздача ролей – это лотерея, где юноши и девушки тянут запечатанные кроваво-красным сургучом конверты из обитого черным бархатом ящика. И никому, даже режиссеру, не известно, откуда берутся конверты в ящике и кто сочиняет пьесы, которые из года в год, не повторяясь, идут на сцене Театров…
Классу, где учится Хмель, везет. Им не выпадает ни одного моноспектакля (Эдрик этим слегка разочарован). Зато влюбленным друг в друга с первого класса Анет и Арвин предстоит играть в мини-спектакле на двух действующих лиц! Трагическая история юных влюбленных, медленное перерастание их любви во взаимную ненависть – эта линия еще будет периодически всплывать на протяжении всего романа.
Ну а все остальные школьники попадают в один большой спектакль под названием «ВЫХОД». Им раздают роли (у Хмель – маленькая, но вполне интересная роль продавщицы фиалок, у Эдрика – главная мужская роль библиофила). Начинаются репетиции.