Но с самого начала полёт Гагарина сопровождали нештатные ситуации. Нештатная ситуация – это когда что-то пошло не так, как задумывалось.
И первая такая ситуация произошла накануне вывоза ракеты- носителя на стартовый стол. Взвесили корабль с космонавтом и, ко всеобщему удивлению, он стал весить на 14 килограммов больше запланированного. Это очень много. Рассчитывали всё до грамма, а тут 14 килограммов. Лишний вес может повлиять на траекторию полёта, сделать выход в космос невозможным. Чтобы облегчить «Восток», решили обрезать несколько кабелей. Чуть позже, на повторных испытаниях, обнаружилось, что в спешке отрезали совсем не лишние детали – спускаемый аппарат лишился одного из датчиков давления и ещё одного датчика температуры. Но старт откладывать не стали, мы ведь помним про соревнование.
Прежде чем Гагарина повезли к месту старта ракеты, он должен был надеть СК-1 (скафандр космический – 1). Это был первый в мире (как и всё в этом полёте) скафандр, разработанный нашими конструкторами специально для полёта в космос. Весил он целых 20 килограммов!
Между прочим, надевать скафандр непросто, самостоятельно его надеть невозможно. Гагарину, как и всем последующим космонавтам, помогали ассистенты. Сначала космонавт облачился в тёплый, но лёгкий комбинезон, и только после этого пришла очередь скафандра, который состоял из защитной оболочки, гермошлема с двойным остеклением (забралом) и устройством для закрывания иллюминатора, съёмных перчаток и манжет. И ботинок. Да, в космосе можно было бы обойтись и без обуви, а вот во время приземления она очень даже пригодится.
Поверх скафандра надевался ещё и яркий оранжевый чехол – чтобы космонавта в случае непредсказуемой посадки проще было найти.
Ну вот, большая часть космического облачения надета. Осталось проверить ге́рметичность скафандра – всё в норме. Если посмотреть на официальные фотографии Гагарина в космическом скафандре, то на гермошлеме можно увидеть отрисованную по трафарету надпись «СССР». Все эти снимки были сделаны уже после приземления. Изначально на гермошлеме полётного скафандра никакой надписи не было. В последний момент подумали, что наши граждане, когда увидят такой необычный ярко-оранжевый костюм, могут принять Гагарина за вражеского разведчика. Решили подстраховаться и написали на гермошлеме красной краской «СССР».
Часть фотографий и кинохроники, связанные с полётом Гагарина, были сделаны позже. Очень мало сохранилось снимков и кинокадров самого старта. Поступило распоряжение убрать почти всех фотокорреспондентов и операторов за несколько километров от ракеты. При том что это были не простые журналисты, а специальные люди, которые имели доступ на самый засекреченный объект в стране. Тогда скрывали всё: в каком месте находится космодром, его название, тип ракеты, все имена будущих космонавтов были засекречены, а самая большая секретность была у главного конструктора Сергея Павловича Королёва и всех конструкторов корабля. Их имена и лица нигде нельзя было публиковать.
Пора отправляться к ракете.
Облачённые в скафандры Юрий Гагарин и его дублёр Герман Титов заняли места в удобных креслах бело-голубого автобуса, который направился к стартовой площадке космического корабля.
Старт корабля «Восток». Космодром Байконур. 12 апреля 1961 г.
Вместе с ними находились ещё несколько космонавтов первого отряда – второй гагаринский дублёр Григорий Нелюбов, Андриян Николаев и Валерий Быковский. «Чем ближе мы подъезжали к стартовой площадке, тем ракета становилась всё больше и больше, словно вырастая в размерах. Она напоминала гигантский маяк, и первый луч восходящего солнца горел на её острой вершине. Погода благоприятствовала полёту», – вспоминал Юрий Гагарин в книге «Дорога в космос».
Когда автобус подъехал к стартовой позиции, из него вышел Юрий Гагарин. В руках у него ничего не было, хотя вскоре каждый космонавт будет иметь при себе специальный чемоданчик. Нет, это не вещи в дорогу. Каждый чемоданчик связан со скафандром гибким шлангом. А внутри него находится вентилятор. Ведь скафандр необходимо непрерывно продувать, чтобы удалять выделяемую человеком влагу. Видимо, по рекомендациям первого космонавта это устройство и стало использоваться в дороге к стартовой площадке.
Провожать в первый полёт пришли все – главный конструктор, учёные, техники, другие космонавты. Каждый хотел успеть обнять Гагарина перед стартом.
Можно представить, каким долгим показался Гагарину подъём к вершине огромной, устремлённой ввысь ракеты! На нём ведь был тяжеленный скафандр и огромный груз ответственности. На металлической площадке, уже у самого входа в кабину, Гагарин приветственно поднял обе руки: «До скорой встречи!» – так он прощался с теми, кто оставался на Земле.
Когда первому космонавту помогли устроиться в кабине – вспомни, как тесно внутри и какой громоздкий скафандр, без помощи не справиться, – Гагарин остался в кабине один. Он слышал, как за последним из провожающих закрывается герметичный люк… Вот тут-то и возникла вторая нештатная ситуация! На пульт управления полётом не поступил сигнал, что люк закрылся полностью, а это очень серьёзная неполадка: как можно лететь в космос с открытой дверью?! Впору было отменять старт, до которого оставалось около двух часов… И тогда, по указанию Королёва, конструкторы отвернули 30 гаек с замков, запирающих люк, поправили специальный электрический контакт прижима крышки, сигнализирующий о нормальном закрытии, и вновь закрыли люк. На этот раз датчик показал: герметичность обеспечена.
Шла тщательная предполётная проверка всех корабельных систем. Была объявлена 50-минутная готовность, потом 30-минутная. Как же долго тянется время, когда чего-то ждёшь! Каково же было Гагарину?
Всё, что он мог делать в эти минуты, это вести радиопереговоры с пунктом управления полётом и ещё раз всматриваться в устройство кабины. Вот слева расположился пульт управления системами корабля, с его помощью первый космонавт мог регулировать освещённость и температуру в кабине, контролировать состав воздуха, записывать переговоры с Землёй, открывать и закрывать шторки иллюминаторов и управлять радиостанцией. А это – ручная система ориентации, если откажет автоматика, ведь «Восток» управлялся с Земли. Прямо перед креслом установлена приборная панель, с помощью которой он мог регулировать давление воздуха, его газовый состав и давление в баках системы ориентации. И, наконец, прибор «Глобус», показывающий точное положение корабля относительно Земли, – настоящий вращающийся глобус с часовым механизмом. Глядя на него, космонавт мог решить: не пора ли ему начинать манёвры, необходимые для возвращения на Землю.
Для человека того времени Гагарин находился будто бы в фантастическом фильме! Через много лет в книге «Ракеты и люди» заместитель главного конструктора Борис Черток писал: «Если бы сейчас положили на полигоне корабль “Восток” и все современные главные конструкторы сели бы и посмотрели на него, никто не проголосовал бы пускать такой ненадёжный корабль. Я тоже подписал документы, что у меня всё в порядке, гарантирую безопасность полёта. Сегодня я бы никогда этого не подписал. Получил огромный опыт и понял, как сильно мы рисковали».
Хотя, конечно же, больше всех рисковал Гагарин.
За бортом корабля шла подготовительная работа к старту – отходила башня обслуживания, увозившая последний персонал, убирались железные фермы – своего рода строительные леса, окружавшие «Восток». Гагарин знал, что происходит снаружи, но уже ничего не слышал. Он ощущал только лёгкую дрожь корабля.
Теперь с окружающим миром, с руководителями полёта, да и вообще с человечеством его связывало только радио: позывной Земли – «Заря», позывной Гагарина – «Кедр».
Объявлена 10-минутная готовность.
Гагарин: «Гермошлем закрыт. Всё нормально, самочувствие хорошее, к старту готов».
Минутная готовность.
Королёв: «Минутная готовность, как Вы слышите?»
Гагарин: «Вас понял – минутная готовность. Занял исходное положение…»
Команда: «Ключ на старт».
Команда: «Протяжка-1».
Команда: «Продувка».
Команда: «Ключ на дренаж».
Команда: «Пуск».
Команда: «Протяжка-2».
Команда: «Зажигание».
Королёв: «Даётся зажигание, “Кедр”».
Гагарин: «Вас понял – даётся зажигание».
Королёв: «Предварительная ступень… Промежуточная… Главная… Подъём!»
Гагарин (по громкой связи): «Поехали!»
…Гагарин услышал свист и всё нарастающий гул, он почувствовал, как гигантский корабль задрожал всем своим могучим корпусом и медленно, очень медленно, будто бы нехотя, через силу, оторвался от стартовой площадки. Позже космонавт вспоминал: «Гул был не сильнее того, который слышишь в кабине реактивного самолёта, но в нём было множество новых музыкальных оттенков и тембров, не записанных ни одним композитором… Начали расти перегрузки. Я почувствовал, как какая-то непреодолимая сила всё больше и больше вдавливает меня в кресло. И хотя оно было расположено так, чтобы до предела сократить влияние огромной тяжести, наваливающейся на моё тело, было трудно пошевелить рукой и ногой. Я знал, что состояние это продлится недолго, пока корабль, набирая скорость, выйдет на орбиту. Перегрузки всё возрастали…»
Давай подключим немного физики, чтобы понять, что же испытывал Гагарин при взлёте и как происходил его полёт.
В течение примерно пяти минут со старта на космонавта действует ускорение от 1 до 3,5 g (g – ускорение свободного падения), а при посадке и того больше – до 12 g. Космонавт испытывает огромные перегрузки: он ощущает, что его тело становится в три-пять-десять или даже в двадцать пять раз тяжелее обычного. Представь, как трудно хотя бы пошевелить рукой, которая вместо 4–5 килограммов стала весить 15–20, а то и 100 килограммов. Для многих читателей поднять 20 килограммов веса – трудная задача, а если это твоя рука и тебе нужно её поднять, чтобы переключить какой-нибудь тумблер?! Поверь, это действительно трудно.