– за пребывание в кабинах с регенерацией при разреженной атмосфере соответственно высотам 3000–6000 м в течение не менее суток в обычной одежде выплачивалось до 250 рублей за каждые сутки; а за пребывание спецснаряжении – до 350 рублей за сутки;
– за пребывание в условиях невесомости при полетах на самолетах выплачивалось по 200 рублей за каждый полет.
Суммы указывались в денежных знаках, введенных в ходе денежной реформы 1947 года. Средняя зарплата в 1960 году составляла 780 рублей. С 1 января 1961 года, в ходе очередной денежной реформы, в обращение были выпущены банкноты нового образца, которые менялись на старые в соотношении один к десяти – за десять старых рублей давали один новый. Соответственно все цены уменьшились в десять раз. Если сравнивать дополнительное вознаграждение космонавтов с ценами, существовавшими с 1961 года, то может показаться, что им платили какие-то невероятные по советским меркам деньги, но надо помнить, что «Временное положение о космонавтах» вышло в 1960 году.
Также «Временное положение» предусматривало, что «за успешное освоение программы подготовки Главнокомандующим Военно-воздушными силами космонавт может быть представлен Министру обороны СССР к внеочередному воинскому званию и к денежной премии». «За успешное освоение программы подготовки», обратите внимание, а не за успешный полет в космос. Успешный полет оборачивался золотым дождем, но об этом будет сказано позже.
Программа подготовки слушателей-космонавтов включала в себя теоретический курс, комплекс специальных испытаний и тренировок, а также общефизическую подготовку, в которой ведущую роль играло плавание. Мало ли как сложатся обстоятельства – вдруг придется приземляться на воду?
Теоретическая подготовка заключалась в изучении основ космической и ракетной техники, изучении конструкции космического корабля «Восток», а также прохождении курсов астрономии, геофизики, медицины и киносъемки (ничего удивительного, ведь все увиденное нужно было задокументировать).
Комплекс испытаний и тренировок был разносторонним. Условия невесомости создавались во время полетов на специально оборудованных самолетах – с помощью перехода от резкого набора высоты к резкому снижению. Режим невесомости длится недолго – не более тридцати секунд, но в течение одного полета выход в состояние невесомости происходил многократно. «Сама по себе» невесомость возникает лишь при удалении от Земли на тысячу километров, когда на объекты перестает действовать сила земного тяготения. Вроде бы в невесомости нет ничего страшного, но в обычной жизни человек не испытывает этого состояния, и для того, чтобы более-менее комфортно чувствовать себя в невесомости, нужно тренироваться. В условиях невесомости все происходит иначе, чем на Земле, начиная с приема пищи и заканчивая отправлением естественных надобностей.
Отправление естественных надобностей – важный элемент жизнедеятельности организма. О нем не принято распространяться, но игнорировать его нельзя. Первый американский космонавт Алан Бартлетт Шепард, отправившийся в полет 5 мая 1961 года, был вынужден справить малую нужду прямо в скафандр, потому что конструкторы не стали разрабатывать туалет на борту корабля ради пятнадцатиминутного полета. Вроде бы и правильное решение – зачем тратить силы и средства понапрасну? – но никто не подумал о том, что старт может задержаться из-за погодных или технических проблем. В результате на девятом часу пребывания в скафандре, Шепарду пришлось выходить из положения столь неожиданным способом, который не только подпортил впечатление от полета, но и мог вызвать сбои в работе встроенных в скафандр датчиков и систем. Другого выхода не было – или так, или переносить широко разрекламированный полет; из двух зол организаторы выбрали то, которое представлялось им наименьшим.
Советские конструкторы подходили к решению поставленных задач более обстоятельно, да и сами корабли серии «Восток» изначально проектировались для длительных, многосуточных полетов, поэтому на борту был устроен космический туалет, простой, но остроумной конструкции. Вентилятор, работающий в качестве насоса, втягивал отходы жизнедеятельности, не позволяя им разлететься по всему кораблю в условиях невесомости. Жидкие и твердые фракции попадали в отдельные сборники, которые убирались в отсек для отходов. Очистку воздуха от неприятных запахов обеспечивал воздушный фильтр. Для мужчин и женщин были разработаны разные сменные насадки. Конструкция оказалась настолько удачной, что не претерпела кардинальных изменений до сих пор. Простота устройства обеспечивает высокую надежность, но, в случае чего, космонавты могут выступить и в роли сантехников – они же на все руки мастера.
В специально оборудованных барокамерах слушатели привыкали к перепадам атмосферного давления, в звукоизолированных сурдокамерах они привыкали к изоляции от внешнего мира и монотонности обстановки, а в термокамерах – учились переносить тепловые нагрузки. «К высоким температурам я привык еще в то время, когда, будучи ремесленником, работал у вагранок с расплавленным металлом, – пишет в воспоминаниях Гагарин. – Советского человека огнем не испугаешь. Сидишь один в термокамере, не с кем перекинуться словом, и вспоминаешь, сколько раз наши люди при адских температурах меняли колосники в топках или ремонтировали футеровку в сталеплавильных печах. Им, пожалуй, было потруднее, чем нам: они ведь работали при температуре и побольше. Одним словом, все закаляется на огне, закалялись и мы».
Во время старта, когда работают мощные двигатели, возникает сильная вибрация, к которой будущих космонавтов готовили на специальных вибростендах. Еще во время первых полетов на реактивных самолетах было установлено, что тренировки улучшают переносимость вибрации. Стать абсолютно нечувствительным к ней невозможно, но можно свести ее воздействие на организм к минимуму, «к легкой щекотке», как выражаются врачи. «Устроишься в этом аппарате, и тебя всего трясет час, а то и больше, как в лихорадке, – вспоминал Юрий. – Все тело вибрирует, словно натянутая струна. Но ничего, привыкли…»
Вращение на центрифуге помогало привыкнуть к перегрузкам, возникающим во время подъема и спуска. По сути, центрифуга представляет собой скоростную карусель. В пятидесятые годы прошлого столетия в США и Западной Европе существовал аттракцион, называемый «роторной каруселью». Сильное вращение огромного цилиндра (до тридцати трех оборотов в минуту) создавало центробежную нагрузку почти в 3g, то есть, вес человека увеличивался втрое. Находящихся внутри цилиндра людей прижимало к стене, а ради пущего эффекта пол мог убираться из-под ног. Над роторными каруселями могли устраиваться обзорные площадки для зрителей, которые наблюдали за происходящим – так владельцы аттракциона увеличивали свои доходы. На первый взгляд все было хорошо и даже замечательно – море адреналина, море веселья, но у многих желающих поразвлечься возникали проблемы со здоровьем, да и травмы случались, так что популярность этого аттракциона длилась недолго. Почему мы о нем вспомнили? Да потому что с нагрузок в 2-3g начинались тренировки будущих космонавтов, а в конечном итоге они доходили до 13g! Столь высокая нагрузка была необходима, потому что такая могла возникнуть при спуске на Землю. Пребывание в центрифуге длилось не менее пяти минут. Гагарин переносил вращение, как и прочие тренировки, хорошо, с незначительными последствиями.
Также проводились «полевые занятия» – тренировки в макете кабины космического корабля «Восток». К малым пространствам нужно привыкать долго, по многу раз отрабатывая каждое движение. О парашютной подготовке уже было сказано выше, а краткий обзор общефизической подготовки нам оставил сам Гагарин: «Рабочий день наш начинался с часовой утренней зарядки. Занимались на открытом воздухе, в любую погоду, под наблюдением врачей. Были и специальные уроки по физкультуре: гимнастика, игры с мячом, прыжки в воду с трамплина и вышки, упражнения на перекладине и брусьях, на батуте, с гантелями. Много плавали и ныряли. Люди, не умеющие плавать, боящиеся воды, в космонавты не годятся. Все эти занятия вырабатывали у нас навыки свободного владения телом в пространстве, повышали способность переносить длительные физические напряжения».
Широкую известность получил рассказ о том, как в пищу будущих космонавтов подмешали препарат, вызывающий выраженную головную боль, и только Гагарин сказал о том, что у него болит готова. Достоверно неизвестно, как оно было на самом деле, но логика подсказывает, что подобные проверки могли проводиться – нужно же понимать, насколько правдиво рассказывает слушатель-космонавт о своем самочувствии.
«Домой приходил усталый, ног под собой не чуял, – вспоминал Гагарин. Понянчусь с дочкой, присяду и начинаю клевать носом. Жена беспокоится, все допытывается: что, мол, с тобой? И вынудила-таки сказать:
– Собираюсь в космос… Готовь чемодан с бельишком…
Валя восприняла это как шутку, но вопросов больше не задавала. Как все жены офицеров, она старалась не вмешиваться в мои служебные дела. Валя знала: то, что можно сказать, я не стану таить от нее. Ну, а о том, чего говорить нельзя, лучше и не расспрашивать. Я был доволен: и все сказал, и ничего не сказал».
Тренировать разом двадцать человек оказалось сложно, тем более что тренировки были особенными – инструктор Марк Лазаревич Галлай, опытный летчик-испытатель, Герой Советского Союза, учил слушателей-космонавтов тому, чего никогда не делал сам. «Космонавтов, как и представителей любой другой профессии, учат более опытные преподаватели той же профессии, – пишет в своих воспоминаниях Марк Лазаревич. – Но тогда с этим были затруднения, людей с опытом полетов в космос не было. Стали подбирать что-то похожее. И наиболее близкими к этому оказались летчики-испытатели. У летчика-испытателя одна из важных сторон его профессиональной деятельности – умение до полета на земле проиграть, продумать все возможные ситуации и предугадать, что будет в полете. И решили, что готовить космонавтов надо на тренажере, который представлял из себя космический корабль, в котором задействована имитация системы индексации и научного управления».