Самое печальное, он проорал оскорбление, вражеские аборигены громко говорили, в воздухе воняет, а его соплеменники даже не почесались выйти и узнать, что происходит. Совесть, видимо, очень чистая — крепко спят.
Питер поднял с земли небольшой камень и, перемещаясь в кромешной тьме, на ходу бросил его в стенку разгорающегося дома. Аборигены непроизвольно развернули головы, Питер воспользовался этим на 100 %. Точнее, на 33,3 %, убив самого ближнего аборигена, колющим ударом в область под левой лопаткой. С хрустом вырванный из плоти меч сразу же помчался на отражение удара боевой дубинкой, которую не перерубил, но зарубку оставил существенную. Нужно отходить, двоих воинов он не потянет. Питер попятился, а воин сплоховал. Вместо того чтобы ждать приятеля, он рванулся за ним, отчего получил разрез на груди, из которого хлестнуло кровью. Второй что-то раздумал подходить, решив пристрелить Питера. Лук натянут, стрела на тетиве, очень мало времени на действия. Звон удара тетивы об кожаный наруч, стрела ударила в область живота. Питер ощутил лишь средней силы толчок, поэтому не стал медлить и побежал на лучника. Тот растерялся, так как ожидал, что Питер будет стонать и наматывать свои кишки на древко стрелы, вместо того, чтобы бежать на него со странным оружием. Удар, шея перерублена до позвоночника. Меч зафиксировался между позвонками. Рывок, ещё один, освобожден. Шейные позвонки тоньше и мягче поясничных, так как должны обеспечивать подвижность головы, поэтому оружие в них застревает редко, но бывает. Питер видел, как похоронная команда долго вытаскивала застрявшую саперную лопатку из шеи трупа одного морпеха, убитого в джунглях неизвестным вьетконгом из тоннеля, который Питер потом зачищал, вооруженный кольтом, ножом и фонариком. Духота, намечающаяся клаустрофобия, червячки в стенах, зачем-то затащенные внутрь трупы американских солдат, вонь, мухи, вьетконги и ловушки. По тем временам Питер совсем не скучает, но отказаться от памяти о них не может. Потому что такое нельзя забыть.
Абориген с разрезанной грудью справился с шоком, бросил в спину Питера копье. Не будь на нём кирасы, он бы уже дважды умер. От копья удар был ощутимее, но он не упал. Развернулся и медленно пошел на ошеломленного противника. Тот выставил перед собой дубинку и что-то кричал на своём. Питер зарезал его как поросенка, так как тот был скован страхом. Ни эмоций, ни мыслей, просто действие.
Его этому научила не армия США, не детство на окраине Нью-Йорка, его научили этому вьетконги, которые воевали только так, изнуряюще, шокирующе, безразлично к себе, своим и врагам. Жизней они не ценили. Если в Америке по каждому самолету с трупами из 'нама поднимался вой, что аж в Сайгоне слышно, то в самом Вьетнаме ежедневно умирали сотни, но их даже не считали. На всей планете Земля сейчас перманентный Вьетнам. Везде убивают и умирают без счета, тысячи, десятки тысяч, смерть поджидает везде, это не безопасный и изнеженный двадцать первый, это смертельно опасное и жестокое Новое Время. Средняя продолжительность жизни около 30–35 лет. Хотя и предшествующее ему Средневековье не отличалось гуманизмом, смертность максимальная в истории человечества, средняя продолжительность жизни — 25–30 лет, Античность тоже была жестока, исчезали народы, карты перекраивались. Средняя продолжительность жизни — 20–22 года. Даже в "цивилизованной" Римской империи. А дальше можно не смотреть, лучше не было. Никогда.
Питеру очень повезло, что он оказался среди жестоких и тёмных дикарей Северной Америки. В Европе сейчас истинно просвещенные и реформированные жители сжигают "ведьм" на кострах, уже тысячу лет убивают друг друга на религиозной почве, воюют, умирают от чумы, которая как вспыхнула в четырнадцатом веке, так и продолжает время от времени вспыхивать вновь и жать свою жатву. Оспа здесь такое обыденное явление, что никто уже не обращает внимания. Она убивает, убивает много, а ещё она скоро придет в Америку, или уже пришла. Ацтеки попадут под раздачу первыми, остальные чуть позже. В конце семнадцатого века англичане начнут помогать болезни распространяться среди индейцев Северной Америки, первое фактическое боевое применение биологического оружия. Факт зафиксирован, американцы не стыдятся, "это же были, мать их, долбанные англичане, а не мы".
Питер мыслил на ходу, вбежав в длинный дом и будя мирно спящих соплеменников. Паники нет. Огонь ещё не накрыл всю крышу, время было. Аборигены выходили организованно, хватая вещи, еду и ценности. Старейшина громко раздавал команды, спокойно, будто на собрании народ организовывает. Похоже, уже не в первый раз пожар.
— Что не так с крышей? — спросил Питер у Бизона, который стоял и смотрел на убитых стражников и неизвестных.
— С крышей? — не понял Бизон. — Туманного Ворона и Синего Ветра убили. А кто эти четверо?
— Пятеро. — поправил его Питер. — Вон та кучка в костре это тоже человек. Был. Лазутчики. Горящая крыша — их работа. Убили мою содержанку.
— Кого убили? — не понял Бизон.
— Ну ту молодую, которую мне вчера отделили от трофеев. — объяснил Питер. — И что, у вас всегда так?
— Как? — Бизон задумчиво смотрел на труп в костре, который уже потух. — Я-то думаю, чем воняет…
— Дом горит. Никто не бегает, не орёт, спокойно вещи вытаскивают, как будто раз в месяц горим. — Питер сплюнул под ноги. — И что, б№%дь, не так с крышей?
— Да что не так с крышей? — Бизон взялся за ноги сгоревшего и потащил его подальше. Зря. Он оставил после себя след пропеченной требухи.
— Зря ты это. — покачал головой Питер. — Спросил бы, я тебе и так могу сказать, почему этого не стоило делать. А ты проверяешь вечно. А с крышами не так одна вещь. Почему она поначалу неплохо горела, а затем как-то медленно начала тлеть?
— Спроси лучше у Мрачного Кабана, он по крышам мастер. — пожал плечами Бизон. — Хотя, я кажется знаю. Ты разве не видел, как он каждое полнолуние поднимается на крышу и обливает её водой? Может поэтому?
Питер такого не видел, хотя он за крышей по полнолуниям специально не следил, пропустил скорее всего. Но обращал внимание, что иногда в длинном доме сыро. Вот все соплеменники покинули дом. Тушить бесполезно, стены горят. Начни они раньше, дом можно было спасти. Питеру не давало покоя одно несоответствие.
— Бизон, почему нет деревянной стены вокруг поселения? — спросил он у вождя.
— Только заметил? — усмехнулся он. — Нас слишком мало, смысла перенапрягаться нет.
— То есть, оттого что нас мало, пусть приходят и сжигают? — удивленно спросил Питер. — Да если бы я чего-то не заподозрил, вы бы там так и сгорели.
— Не, не сгорели бы. — уверенно заявил Бизон. — Огонь бы долго разгорался, дым бы учуяли.
— Полкрыши уже горело, а вы даже ж%пу не почесали, не то, чтобы проснуться! — воскликнул Питер.
— Значит судьба такая у нас была бы, а вот сейчас стоим на улице, никто не умер. Значит не судьба. — философски и весьма фаталистически изрёк Бизон.
— Тогда слушай меня. — Питер подошел к нему ближе, чтобы лучше слышал и вникал. — С завтрашнего дня строим времянку, что-нибудь простое, чтобы было где пережить несколько недель. Затем выбираем удобный участок неподалёку и строим капитальное жилье. Эти длинные дома уже себя изжили. Был в моей мастерской?
— Был.
— Лучше, чем длинный дом?
— Ну, да, пол деревянный, стены гладкие… да, лучше, но места мало, если сравнивать. — в целом согласился Бизон.
— Можно строить ещё лучше. И больше. — сказал на это Питер. — Я научу, инструменты уже есть. Построим капитальный длинный дом, с нормальным полом, отдельными комнатами, кабинетом старейшины, лабораторией шамана, чтобы тухлыми грибами на весь дом не воняло, а потом обнесем территорию заточенным частоколом.
— Зачем? — спросил вождь.
— Вот только не начинай! — понял Питер, что сейчас начнется. На любой его аргумент, Бизон начнет спрашивать: "Зачем?" — Я тебе на твои "зачем", одно скажу: ты мне должен. Поэтому уговори старейшину, вымоли у шамана, но мы должны это начать, иначе нас истребят. Не холод зимой, так соседи.
Да, зимой детская смертность существенно возрастала, Питер понял это по косвенным признакам. Женщины общаются между собой, иногда вспоминают зимних детей, которые не дожили до весны.
— Эх… Ладно, я поговорю со старейшиной. Но убеждать его сам будешь. — попытался поторговаться Бизон.
— Нет, Бизон. Ты уговоришь. — Питер надавил. — Вот эту вот броню кто для тебя сделал? Забери завтра, кстати, я её починю от вмятин. Меч у тебя чьих рук дело? Арбалет кто тебе подарил? Духи? Предки? Или Пэйта, который Чужой Могавк?
— Да какой ты чужой? Ты самый родной наш! — Бизон полез обниматься.
— Осади. — попросил его Питер. — Ты его уломаешь, чтобы когда я подойду, он спросил: Когда будем строить?
— Ох… Понял. Постараюсь. — вздохнул Бизон.
Питер изначально придерживался одной эффективной тактики в отношении аборигенов. Ничего не навязывать, доказать эффективность или преимущество в деле, никого не заставлять, разжечь интерес. Soft Power[22] в действии.
Но сейчас время Hard Power'а, так как цейтнот, нужно быстро решать вопрос с жильем.
Питер пошел к себе в мастерскую. Иждивенцы крепко спят. Реально чистая совесть у людей. Он вытащил лопату и начал копать на холме в четверти мили западнее деревни. Пусть тут присутствует обряд воздушного захоронения, но, по мнению Питера, он возник от нежелания дальних предков возиться с могилами. Класть людей на площадку из веток — кормить падальщиков. Сырая земля и камни надежнее.
— Поднимайтесь! — громко разбудил он иждивенцев, войдя в помещение. — Идемте хоронить вашу подругу.
Они ничего не понимали, не видели тела, до рассвета ещё несколько часов. Питер привел их к трупу. Мэка завыла, близнецы прижались к матери. Она развернулась к Питеру и начала орать что-то ему в лицо. Судя по интонациям, ругательства. Ему было всё равно.
Он молча поднял тело с земли и понес его к могиле. Иждивенцы с опаской шли следом. Питер поместил тело в могилу, укрыл лицо материалом, взятым в мастерской и, пробормотав что-то неразборчивое, начал процесс захоронения. Мэка с близнецами стояла и смотрела на это со слезами.