— Дождемся парламентеров…
— Это на французском? Парле… А! Переговорщики! — Эктор рассмеялся. — Ты назвал их на французском, потому что это французы?
— Ну… да. — Питер не подозревал даже, что парламентер — не общенародное обозначение переговорщика.
Через три часа, ближе к вечеру, подошла лодка с капитаном пиратов и помощниками.
— Английский? Испанский? — спросил Питер сразу, как на борт поднялся неприятный тип в классической мятой треуголке, засаленном сюртуке, растоптанных сапогах, кутлассом в ножнах и трубкой в зубах. Не хватало только повязки на глазу, деревянного протеза ноги и попугая на плече, а так вполне стереотипный пиратский капитан.
— Инглез. — ответил капитан пиратов, недовольно оглядывая команду победителей. — Моя звать Арманд Льеро, вольный торговец! Твоя как имя?
— Пэйта Хэссун, настоящий вольный торговец, пират! — оскалился Питер.
— Твоя из индейцев! — вдруг сделал внезапное открытие француз. — Вы здесь индейцы все! Все! Мама Бога! Людоеды! Вы нас сожрать? Я защищаться! Моя смерть в вода, а не желудок английский индейский людоед!
— Переговоры, идиот. — Питер наблюдал этот аттракцион паники, хватания за кутласс, попытки перепрыгнуть через фальшборт, с постным лицом.
— Переговоры? — осёкся француз. — Не жрать?
— Откуда ты вообще взял, что мы едим людей? — с недоумением спросил Питер.
Вообще, Питер слышал версии о том, что многие жители карибских островов были не прочь человечины. Но вот версии о том, что индейцы в Карибах ели людей ради англичан…
— Все знать, индейцы на островах есть человеков! — француз с помощниками чуть успокоились. — Какие требования ты выставлять, чтобы я и мои человеки уходить с мире… мира… миром?
— Перегружаете мне весь ваш порох. Стальное оружие, аркебузы, мушкеты — тоже. — Питер начал перечислять. — Еду, так и быть, оставляйте себе. Подзорные трубы передайте, карты, компасы, вообще всё оборудование. Начнёте хитрить, или нам покажется, что не весь порох отдан, мы расстреляем вас издали. Никто не узнает даже, ты понимаешь?
— Моя понимать твой позиция. Мы сделаем твои слова, лучше смерть. — кивнул французский капитан.
— Лучше смерть? — не понял Питер.
— Да, лучше смерть. — ещё раз кивнул капитан Льеро.
— Может, лучше ЧЕМ смерть? — уточнил Питер.
Француз слегка сбледнул, осознав, что только что два раза сказал, но быстро взял себя в руки.
— Мы доставим тебе всё наше порох, навигацьон прибор, мечи, другой оруж, аркьебуз, пуль, прочий снаряженье. — перечислил француз и направился к спуску. — Через два час, нет, три час, будет готово.
Французы ушли, экипаж принялся ждать. Бригантина не двигалась, но даже через три часа не было ни одного движения.
— Эктор, дай по ним снаряд, без зажигалки. — приказал Питер.
Орудие было развернуто, наведено, Эктор лично прицелился в гальюн. Выстрел.
Носовой гальюн был пробит, часть его обвалилась в воду.
— Ха-ха! Отличный выстрел, испанский бледнолицый Эктор! — хлопнул его по плечу Бизон. — Отличный выстрел!
Французы зашевелились. Тут же было спущено четыре шлюпки, две из которых до этого перевозили выживших со сгоревшего корабля. Споро было перегружено требуемое и направлено к кораблю.
— Вот суки, ничего не понимают… — Питер посмотрел на слишком многочисленных вооруженных "носильщиков" на шлюпках. — Абордажная команда, строиться!
Приказ передали под палубу. Наверху построились шестьдесят бронированных и вооруженных воинов. Арбалеты были направлены на шлюпки. "Носильщики" приуныли. Кошки опали в их руках, лица приобрели грустное выражение. Дальше все необходимое было перегружено на "Гудзонскую Изабеллу", оружие изъято, а шлюпочники отправлены назад. Когда французы были на половине пути к своему кораблю, Питер отдал приказ:
— Потопить и корабль и шлюпки.
Глава семнадцатая. Отблеск Старого Света
— Не по-рыцарски это было, Пэйта… — покачал головой Бизон.
— Уж ты бы молчал! — вспыхнул Питер, ударяя деревянной кружкой по столу. — Мать вашу!
Они шли уже второй день. Второй день Питер подвергался остракизму от команды, Эктора и Бизона с оруженосцем. Только старейшина был нейтрален.
— Вы, благородные сукины дети, не понимаете даже! — Питер смахнул кружку со стола. — Узнай о нас французы, а они бы точно узнали, нам конец! Нас вычислили бы и уничтожили! Эти пираты были изначально мертвецы, неужели кто-то сомневался?!
— Умом я тебя понимаю, но не сердцем. — Эктор впервые, после исполнения приказа, заговорил с ним.
— Ты их в рабство на смерть среди табачных плантаций отправить хотел! — Питер чувствовал настоящую ярость, оттого, что его не понимают.
— Их убила бы природа, малярия и плохая еда, а не моё хладнокровное решение. — ответил Эктор, а затем ушел в свою каюту.
Что сказать? Рыцарство ещё играет в задницах многих аристократов. Только одно не понятно, какого дьявола оно так активно полыхает у Бизона?
— Да прикалываюсь я над тобой, Пэйта! — рассмеялся вдруг вождь. — Ты поступил правильно, а я решил подшутить над тобой. Правда старейшина отказался в этом участвовать, так было бы ещё смешнее!
— Ха-ха-ха! Охренительно смешно! — саркастически рассмеялся Питер. — Ты прямо Вупи Голдберг[48] в мокасинах, мать твою!
— Мать-то мою не трожь… — напрягся Бизон.
— Да мне… — хотел что-то ответить Питер, но…
— Пха-ха-ха! Твоя физиономия говорит раньше тебя! Ха-ха! Оборжаться! — снова заливисто рассмеялся вождь.
— Идти ты… — махнул на него рукой Питер и встал из-за стола.
— Эй, прости! Ладно, шутка затянулась! — спохватился Бизон, а затем замер. — Но ведь смешно же!
Питер ушел на палубу.
*Куба. Порт Гаваны*
— Кто тебя учил такие узлы вязать, Лосось?! — Эктор спустился на причал по выставленному трапу, придирчивым взглядом рассматривая швартовы[49] узлы на палах[50]. — Для второго раза сойдет, опустим.
— Какие дальнейшие действия? — спросил Питер.
— Пойдем в адмиралтейство, зарегистрируем судно и поведаем о судьбе "Святой Валенсии". - сказал Эктор. — Потом, скорее всего, нас направят к губернатору.
Все случилось как он и сказал. Они прошли по узким улочкам, между слегка обшарпанными, желтоватого цвета каменными домами, полностью деревянными зданиями, коих было большинство, сквозь скопления людей, одетых в колониальном стиле. Одежда у большинства была простой. Хлопковые или льняные штаны с рубахами у мужчин, такого же материала платья у женщин, широкополые кожаные и соломенные шляпы, обувь из кожи встречалась далеко не на каждом жителе, да даже встречающаяся была незамысловатой, тяжелые ботфорты или неказистые туфли а ля "медвежья лапа". Многие ходили босиком, в основном рабы. Рабов было очень много, если, конечно, железные ошейники не означали чего-то ещё. Встречались аборигены, чернокожие, мавры, и даже белые рабы.
— Не пяльтесь так на людей. — сказал Питер Бизону и Орлану. — Никто не любит, когда пялятся.
Судя по надписи на трёхэтажном каменном здании, они прошли Суд. Построено оно было основательно, Питер даже подумал, что изначально планировался бастион, но потом передумали. А может это привет из тех времен, когда местные аборигены ещё существовали.
— Сюда мы зайдем, когда покончим со всеми делами. — Эктор указал на большую вывеску "Кокетливая Кончита", выполненную на трёх языках и иллюстрированную изображением распутной барышни.
— Бордель? — брезгливо осведомился Питер. — Мы туда ни ногой. В мире и так слишком много болезней, чтобы добровольно заражать себя ещё и венерическими.
— Ну, тогда в кабак. — предложил альтернативу испанец.
У Питера что-то дёрнуло в душе. Пусть он и получил омоложение и исцеление, но разум остался тот же. А алкоголизм — болезнь, в первую очередь, разума, а уже потом тела. Вдруг жутко захотелось отложить все дела и пойти хлебнуть давно забытый вкус хмеля, ну или вина.
— Нет. — взял он себя в руки. — И не уговаривай. Будешь уговаривать, запру тебя в твоей каюте до отплытия. Никакого алкоголя.
Питер-то прекрасно понимал, что уговоры его сломят, а стоит ему только начать пить… закончит он только от смерти. Осознание этого факта сильно помогло набраться решимости и воли, чтобы отсечь возможность налакаться местным алкоголем. Что бы они там не подавали. Хоть ром, хоть виски, хоть дрянное пиво, да пусть даже и вино… Креплённое вино неплохо бьет в голову…
— Мать твою! Не поднимать тему алкоголя при мне. — Питер с досадой сплюнул. — Где это долбанное здание?!
— Да уже пришли почти! — Эктор искренне не понимал, почему Питер взвился.
У ворот на территорию губернатории, стояли стражники в морионах и кирасах, вооруженные аркебузами. Эктор предъявил выданный ему в адмиралтействе квиток и их пропустили.
Двухэтажное логово гаванского губернатора не поражало богатством или размахом. Хотя то, что оно было построено из завозного гранита, много скажет знающему. Питер не знал, поэтому не оценил. Внутри было побогаче, чем снаружи. Мраморный полированный пол, ковры, гобелены на стенах, широкие стеклянные окна, экзотических пород дерева мебель, слуги, пажи, постфеодализм.
— Молчите, говорить буду я. — испанец глубоко вдохнул и выдохнул, стоя у двери в кабинет губернатора.
— …лейтенант Эктор Армандо дель Элькано, сын Роберто Гарсии дель Элькано, со свитой! — объявил их церемониймейстер.
Питер научился кое-как понимать по-испански, так как кое-какой базис имел в прошлой жизни, да и во время путешествия делать особо было нечего, а знание языка лишним не бывает.
Дальше Эктор разлился в труднопереводимом потоке восхвалений, перечислений титулов, извинений, поклонов, отступов, опять восхвалений. Когда расшаркивание состоялось и закончилось, они перешли к сути.
Габриэль де Лухан[51]