— Ай, да ладно! — засмеялся сталевар. — Если и будут тут испанцы, то только конченные авантюристы, которые за золото и мать родную продадут! Власть очень медленная, для организации большого похода нужно много денег и времени, а также большая ожидаемая прибыль. Пока доказательств о прибыльности не будет, никто в вице-королевстве не почешется даже. Город есть, непонятно чей. Может англичане? Может французы? Голландцев отметать тоже нельзя. А может индейцы, под чутким руководством вестготского священника? Пха-ха! Да бросьте вы, ваше старейшинство! Никто из серьезных господ в Гаване не поверит в Золотой город, зуб даю.
— Твои бы слова… — Питер обеспокоенно поглядел на настенную карту, где были чётко очерчены границы испанских владений и контролируемую Высокими Людьми территорию. Флажками там отмечались места фиксирования испанских отрядов. — Нужно ускоряться, никто не знает, когда они придут. Что по аркебузам?
— Всё хорошо, Пэйта. — усмехнулся Алехандро, которого аборигены зовут Алхандором. — Триста рассверленных стволов с прикладами изготовили, сорок из них были испорчены, когда пропускали через нарезной станок, но остальные в порядке, имеют три нареза, твою странную пулю проверяли, стреляют фантастически. И слушай, копир, гениальная штука!
— Я же просил без меня не проверять… — Питер расстроился.
— Ну не выдержали! Тем более вы там задержались! — Алехандро виновато положил на стол готовый мушкет.
Питер взял и осмотрел изделие. Да, это уже не аркебуза. Дизайн полностью соответствует чертежу, ствол представляет из себя многогранник, внутри чётко прослеживаются три нареза, не очень крутых, чтобы не сильно снижать ресурс ствола, но достаточно крутых, чтобы раскрутить пулю, Питер всё рассчитал. Сталевар вытащил из кармана и бросил на стол пули. Пули вытянутые циллиндроконические, что отличало их от современных свинцовых шариков. В основании пули имелись кольцевые выемки, которые примут излишек свинца, когда пуля расширится и врежется в нарезы, что скажется на ресурсе ствола весьма положительно. Пуля, по-сути была Пулей Минье, но из более поздних редакций, без стального колпачка в основании, который расширял свинец, а с ямкой, которая принимала пороховой газ и расширялась, втискивая стенки в нарезы. Добавь к этому то, что Минье родится через несколько веков, а может вообще не родится, то пуля никак не Минье. Питер решил не брать авторство на себя, обозначив её в чертежах как Ирокезская Пуля. Именно ирокезская, так как реально увеличивала дальность и скорость стрельбы из нарезного оружия, настоящее гадство, по отношению к противнику, который точно такого не ждёт.
После совещания, Питер вышел на улицу, пошел на стрельбище, где тренировался стрельбе молодняк, да и несколько опытных воинов осваивало мушкеты. Питер засыпал порох из бумажного патрона, вдавил шомполом бумагу в основание, утрамбовал, уронил туда пулю, снова утрамбовал, взвёл кремневый замок, прицелился, выстрелил по мишени. С непривычки глаз ослепило вспышкой снопа искр, но ничего травматического. Точно в центре мишени зияло солидное отверстие, калибр ствола семь линий[60], дырки большие. Ещё и пуля имеет выраженные экспансивные свойства, так как капюшон в основании, образующийся при выстреле, способствует "раскладыванию" пули в этакий блин, после попадания в цель, что наносит ужасные и, зачастую, смертельные ранения.
Питер был доволен своим долгосрочным проектом. Главное теперь, чтобы оружие не попало в руки европейцев, что требует соблюдения определенной секретности, которая достигается тщательным уничтожением свидетелей. Ещё будет играть на пользу европейский скепсис в отношении аборигенов, так как достойного сопротивления оказать никто ещё не смог. Ну кто может поверить, что тупые индейцы мало того, что вооружились аркебузами, так и метко стреляют на четыреста ярдов по строю, или на триста ярдов по одиночным целям? Питер тоже бы не поверил, так как ещё предстояло выучить воинов меткой стрельбе, они сейчас только себе в голову способны метко выстрелить. Эти двести с лишним стволов потратят свой ресурс на отработку навыков и повышение меткости. Пусть глазомер у каждого воина тренированный, а принцип стрельбы из оружия с высокой настильностью тоже есть, но баллистика пули отличается от арбалетной существенно, придётся переучиваться. И сам Питер чувствует, что не помешает отработать технику перезарядки и стрельбы, так как профессионально никогда из мушкетов не стрелял, кроме того случая с безумным и отчаявшимся вьетконгом.
Прогресс идёт семимильными шагами, Питер просто перескочил несколько витков эволюции огнестрельного оружия, выжав максимум из дульнозарядных мушкетов на самой заре их появления. Честно ли это, по отношению к европейцам, которые будут практически беззащитны против дальнобойных стрелков исподтишка? А честно ли воевать против племён каменного века с использованием технологий Нового Времени? Только на один из этих вопросов можно дать ответ "Нет", а на другой в таком случае автоматически дается ответ "Да". Питер верит, что каждый успешный выстрел из этих штуцеров[61], отдалит гибель его племени на один шаг. Поэтому стрелять он собирался метко и часто, и других научить.
Глава двадцать вторая. Пятнашки
Липкая глина принимает в себя затылок молодого парня в черной брезентовой рубашке и таких же штанах. Питер давит ему на шею правой рукой, левой придавив его правую руку, гортань крепко сжата, глаза парня испуганы, рот раскрыт в беззвучном крике. Но нет, дружок, шуметь нельзя, штык-нож тихо извлекается из ножен на поясе и медленно входит между рёбер…
Питер ползёт дальше, фонарик освещает очень слабо, это не качество снабжения, нет, это его решение. Лучше пусть они увидят его как можно позже. Уже второй час он полз, а тоннель всё не кончался. Чарли появлялись вполне ожидаемо, на узлах, поджидая его в вертикальных шахтах, хватаясь за стенки и воздух, когда он убивал их. Их длинноствольное оружие мешало в тесных тоннелях, ещё и было обычно зачехлённым, так как очень трудно вычистить глину из ствола, стоит им чуть клюнуть стенку. Советы снабжают их старьём, которое самим не нужно, в основном карабины СКС, винтовки Мосина, изредка АК, но очень и очень редко в руках мертвецов Питер находил пистолеты и пистолеты-пулемёты. Такое ощущение, что комми не знают, какую именно войну здесь ведут вьетконги. Совсем плохо у них с подходящим оружием…
Нож же Питера всегда был наготове, как и Кольт 1911, семь экспансивных смертей которого ждали своего часа в магазине. В рюкзаке у него три брикета тротила, два уже заложены и должны взорваться где-то через двадцать минут, за которые надо убраться как можно дальше. Но Питер не из тех тоннельных крыс, которые готовы обойтись частичным выполнением задачи. Питер найдет все склады оружия, заминирует их и удостоверится в смерти всех чарли, которые только ползают по этим тоннелям. Если уж работаешь — работай хорошо.
У некоторых парней из тоннельных крыс есть прозвища среди чарли, так как случается, что чарли уходят живьем из схваток в тоннелях. У Питера прозвища нет. Он уже три года здесь, но чарли о нём не знают, так как все, кто мог рассказать что-то, безнадёжно мертвы.
В соседнем батальоне среди крыс есть парень из гуронов, сослуживцы удивляются, почему Питер не перекинулся с ним и парой слов за всё время. Питер всегда отвечал, что просто не сошлись характерами, землячество не сработало и прочий бред.
Гурон слышал эти оправдания, усмехался. Но в глазах его Питер видел истинное отношение к этому. Будь ситуация немножко другой, ему следовало бы убить этого паренька, из опасения получить нож в спину. Но ситуация такова, что они оба играют в русскую рулетку с пятью патронами, каждую вылазку. Не будь они оба приговорёнными к жуткой смерти в тесных и тёмных тоннелях, смертельная и подлая схватка была бы неизбежна.
Почему? Потому, что народ Питера уничтожил гуронов.
Сон. Скорее кошмар, который совсем не пугает давно перегоревшую психику. Кого-то это ввело бы в ступор, но Питер к чему-то подобному давно уже привык. Как там сказал армейский мозгоправ в госпитале? "Приятель, не пожалей денег, запишись к психиатру, как вернешься на гражданку". Были бы эти деньги, которые не нужно было бы жалеть. Не о чем жалеть, Вьетнам выжжен на внутренней стороне черепа Питера, его не выковыряет ни один мозгоправ.
— Пэйта, можешь проверить дочь? — сонно попросила его Кэнти.
— Хорошо… — ответил Питер шепотом.
Но нужно жить дальше. Это всего лишь сны.
*Лето 1588 года*
— Береги плечо. — Питер отступил на шаг.
— Ч-то? — повернул голову Храбрый Воробей, приёмный сын, нажимая на спусковой крючок мушкета.
Выстрел, пуля улетела в неизвестном направлении, плечо рассажено.
— Ау! — мушкет прислонён к деревянному ящику, а к плечу прижата ладонь, Воробью достался мощный удар.
— А ты чего хотел? — Питер дал ему подзатыльник. — Воин должен быть внимателен, ничто не должно отвлекать его. Твоё "что" могло обойтись тебе очень дорого, промажь ты по врагу, который наступает на тебя! Заряжай по-новой, будешь стрелять, пока кровь из ушей не потечёт.
Второй приёмный сын Белое небо, подавал большие надежды. Если у первого в голове одни бабы, второй задался целью стать профессиональным воином. Самостоятельно бегает по утрам, берёт уроки фехтования у отца своего туарегского друга, Зафара Аш-Шарифа, стреляет чаще некоторых воинов, активно учит английский и испанский…
Выстрел Белого Неба поразил мишень точно посередине, хотя Питер бросил в него камешек.
— Соображаешь, сын. — похвалил его Питер. — Вижу, урок усвоен. Иди к дяде Мусе, кажется скоро будет общая тренировка. А ты, Воробей, стреляй.
Питер направился к старейшине Тихому Орлану. Тот как всегда сидел на лоджии, и курил трубку, глядя на жизнь города.
— Одна лошадь сдохла. — сообщил Питер. — Они пересекли океан не для того, чтобы передохнуть в кривых руках тупых конюхов. Нужно наказать виновного.