снилось, что фракция традиционалистов приступила к детальной разработке уже сформулированной ими концепции. Таким эпизодам оставалось только радоваться. Совет — орган рабочий, который не оторван от социума, живёт в нём, дышит с ним одним воздухом, и если этот воздух что-то или кто-то, фигурально выражаясь, портит, немедленно принимает меры.
Фракция новаторов в прошлом году законодательно выселила кожевников за черту города, а также запретила им селиться вблизи реки. Пришлось раскошелиться и провести им воду по небольшому каналу на манер мини-акведука, зато вонять в городе стало намного меньше, а также был получен опыт строительства гидротехнических сооружений. Вопрос с водой пока не стоял остро, в гигантскую бетонную цистерну из реки поступает вода, которая распределяется по бетонным же каналам в десять более мелких цистерн. Каналы снабжены угольными фильтрами, которые отфильтровывают большую часть природных добавок. Хоть вода более или менее очищалась, Питер уже давно приказал, чтобы на каждом шагу были установлены вывески о кипячении воды. В каждой квартире в печь был вмонтирован бронзовый котел с краном, созданный специально для кипячения воды.
— Пэйта, пойдем в кабинет, есть о чём поговорить. — позвал его Тихий Орлан.
В кабинете, как всегда, старейшина налил себе бокал вина и закурил трубку.
— Что там с аписицинерами? — спросил он, сделав затяжку.
— Поговорил. — ответил Питер. — На уступки не пойдут, Дерзкий Сапсан вообще сказал, что собираются скидывать и тебя и меня, так как мы Первый Закон не уважаем.
— Он совсем чокнулся?! Да Первый Закон мы вдвоём и написали! — вскинулся Орлан. — Он это знает?!
— Знает. — кивнул Питер, вынимая из чехла свою трубку и беря щепотку табака из табакерки на столе. — Говорит, это не значит, что нам можно топтаться по нему ногами, раз мы его написали. Написали-то для всех.
— Сука! — выплюнул Орлан. — Какие действия предпринять? Эта скотина действительно может меня столкнуть с поста! У него самая сильная фракция в Совете, сторонников среди населения навалом, ещё и, сука, оратор не последний! Ему только боевого вождя не хватает, на манер Бизона, тогда вообще бы был идеальным кандидатом.
Питер раздумывал над этим уже давно. Уйдет Орлан — уйдет и Бизон. Мудреца не тронут, это была бравада Сапсана, слишком Питер много сделал, чтобы его сместить. Но вот Орлан полностью лоялен и является единомышленником, а вот Дерзкий Сапсан мечется между политическими позициями. Его не отнести ни к традиционалистам, ни к новаторам. Экспансионисты и изоляционисты тоже не его вектор. Скорее, он больше хотел проводить политику, сходную с текущей, но как бы сам. Всё, что его интересовало — власть. Ему не важно, какие племена присоединятся, ему не интересно, какую сталеплавильную печь Питер введет в эксплуатацию в следующем месяца, абсолютно плевать, что эта домна с комплексом плавилен увеличит выход стали настолько, что можно уже задумываться о массовом производстве любых стальных изделий, не только инструментов и оружия с броней. Ему нужно быть во главе этого, войти в историю, "мудро" управлять племенем, а потом, не расти трава.
— Надо убирать его. — решил Питер. — Гурон ни на что не влияет, он его правая рука, которая без ведома хозяина и движения не сделает.
— Как? Отправлять своих людей? Да меня за это остальные сожрут! И тебя тоже! — Тихий Орлан слишком серьезно воспринял ситуацию, будто Сапсан уже за дверью и ждет конца разговора, чтобы ворваться и лишить его должности.
— Время ещё есть. — успокоил его Питер. — Веди себя как ни в чём ни бывало, не реагируй слишком остро на его резкие высказывания, улыбайся, делай вид, что у тебя всё под контролем и тебя не интересуют вопли незначительных шавок. Только не говори ему так, а делай вид, что так и есть. Скоро у него от этого кончится терпение, он начнет действовать, действовать быстро. А когда делаешь что-то слишком быстро, совершаешь ошибки.
— Раздавим его, когда потеряет осторожность? — зацепился за идею Орлан.
Тоже человек, который не хочет терять власть. Но он заинтересован в том, чтобы инициативы Питера воплощались в жизнь. Он видел, как за эти годы кардинально изменилась жизнь, как они уничтожили могущественных бледнолицых, дважды! А если считать колонию на юге, трижды. А если учитывать схватки кораблей, то ещё больше. Остальные племена считаются с могавками, не с Высокими Людьми, а именно с могавками. Племя и до прихода Питера было сильным, но придерживалось своих территорий. Сейчас нет такого понятия, как земли могавков. Сейчас есть земли Лиги, во главе которой могавки. Лига управляет огромными территориями, которые с каждым годом всё больше распространяются на север и запад.
— Что с Первым Законом? — спросил, погруженного в думы Орлана, Питер.
— А что с ним? — не понял старейшина.
— Я про поправки, которые я тебе приносил на прошлой неделе, ты читал? — Питер указал на стопку пергамента в левом верхнем углу стола.
— А, это! Читал конечно. В принципе согласен, но придётся слегка изменить, чтобы иметь шансы на одобрение. — Тихий Орлан поправил стопку. — Табель о рангах тоже изучал, правда не совсем понятно, какой статус буду иметь я.
Первый Закон — это конституция Лиги, основополагающий нормативный документ. Во всяком случае, ничего другого Питер не планировал. Писал он её три месяца, совместно с Тихим Орланом, оригинал, написанный на самой дорогой и долговечной бумаге, хранится в Зале Совета, под защитой толстого стекла, рамок из железного дерева и стального замка, ключи от которого есть только у Верховного Старейшины. Вообще, концепция Первого Закона варилась в голове Питера уже давно, очень давно. В один момент она приобрела законченную форму, он изложил её на бумаге, потом показал Орлану, тот внёс правки, потом они спорили, ругались, но в конце концов, создали конечный вариант. Пятьдесят семь страниц формата "стандартный лист пергамента", которые позже перенесли на бумагу, был принят на первом заседании Совета Старейшин. Тогда старейшины ещё не осознавали делегированные им полномочия, поэтому были согласны со всем. Сейчас, им разрешено предлагать, внедрять, но трогать Первый Закон запрещено. Питер тоже не может напрямую вносить изменения, лишь поправки, которые не вносятся в текст, а существуют в отдельной книге, называемой "Поправки к Первому Закону". Мир и ситуация меняются, Закон тоже.
Поправка Питера касалась права на ношение оружия всеми гражданами Лиги, регламента допустимого оружия и прочих деталей, которые точно не понравятся другим старейшинам. Это было покушение на заветы предков, которые запрещают женщинам и другим НЕ воинам носить оружие. Питер решил это изменить. Просто в Лиге так мало людей, что пятьдесят процентов потенциальных солдат застрявших на кухнях и полях — сущее расточительство в его глазах. Это лишь первый шаг. Пусть женщины свыкнутся с такой ношей и ответственностью. В будущем, ситуация может сложиться так, что потребуется сила всех граждан Лиги, и тогда они будут готовы. Стоит отметить, что эта поправка касалась только не порохового оружия. Пороховое оружие оставалось уделом воинов, дабы не создавать настоящий геморрой для жителей будущего. Питер никогда не забудет, сколько проблем создали общедоступные стволы в школах и институтах США. Огнестрельное оружие будет только у воинов, а вот мечи, топоры, шпаги и рапиры, дубинки, арбалеты и луки — сможет носить любой. Более того, предполагается учредить добровольно-принудительные курсы, чтобы каждый гражданин или гражданка, получив оружие, обучался у специалистов приемам применения.
Это нужно было, чтобы создать в культуре прецедент. Из пистолета убить может каждый, а вот зарубить мечом… Нужны навыки, воля, сила и желание. Луки и так являются частью культуры, их никто и не запрещал, как и арбалеты, но теперь они будут утверждены как разрешенное оружие законодательно.
— Это ладно. — Питер пододвинул стопу пергамента и приготовил чернильницу с пером. — Где нужно поправить?
*У стен Сердца-Стали. Через два с половиной месяца*
— Эй, нам не нужно проблем! Мы пришли с миром! — Леона очень сильно напрягал направленный ему в грудь ствол. Продолжение ствола ему тоже не нравилось. В глазах этого продолжения читалась готовность его пристрелить, причём не решительность или какая-то трусливая готовность, нет, именно Готовность, как раздавить ползущую по дороге гусеницу, или смахнуть собакам объедки со стола. Сделать что-то обычное.
Индеец что-то сказал на своём. Видно было, что не Леону.
— Ты говорить английский? — задал ему вопрос ещё один индеец. Очень хмурый и злой, если верить лицу. Бывает такое, когда по человеку сразу видно.
— Ох, ну слава Святой Деве! Да, я говорю на английском! — выдохнул Леон, продолжая держать руки поднятыми.
Как они оказались в такой ситуации? Обыденно. Его отряд из двухсот отчаянных головорезов, неспешно шел через земли индейцев, по направлению к загадочному городу Сердце-Стали. Их руководство вроде должно было быть оповещено, что к ним идёт идальго Леон де Сарагоса, с деловыми предложениями, но возможно именно эти индейцы, которые окружили их и готовы по первому сигналу расстрелять их, не получали никаких предупреждений.
— Ты Леон де Сарагоса? — уточнил хмурый индеец.
— Он самый, собственной персоной. — поклонился испанец. — Прошу провести меня к вашим вождям, или кто там у вас. Я имею к ним предложения. Обо мне должен был сообщить гонец от племени гуронов, рода Свирепых Вепрей.
— О тебе говорили. Но не сказали, что ты придешь с двумя сотнями людей. — хмурый ещё больше нахмурился.
— Так меня допустят до ваших вождей? — спросил Леон.
— Идем с нами. Воинов своих тоже веди, встанете под стенами. — ответил индеец.
Их расположили прямо на виду двух бастионов, с которых на них с интересом смотрели расчеты. Это напрягло не только Леона, члены отряда тоже напряглись. Здесь по десять орудий с каждого ребра бастиона, уйти удастся не всем, в случае чего.