И на пышном приеме, устроенном в доме де Ноайя, испанец вдруг молчаливо отказывается вкусить изысканные блюда, одно за одним подаваемые к столу. Его тарелка девственно пуста на протяжении всего вечера. Наконец поведение гостя вызывает недоумение и закономерный вопрос. На что Дали отвечает (в той манере, которую со временем признают как «далианскую»), что он не голоден и поужинал у себя дома, он съел десерт из стекла и дерева. Он привлек внимание гостей не только рассказом об этом ужине и своем желудке, но и непривычным акцентом. Успех первого опыта общения с богатой публикой очевиден: хозяин в хорошем расположении духа, он доволен, что сильно удивил друзей и приятелей, пригласив столь необычный экземпляр.
Возможно, если бы не молчаливое твердое одобрение, читаемое Дали во взгляде постоянно присутствующей рядом с ним Гала, художник не смог бы так уверенно и с таким апломбом и далее преподносить людям свои глупости. Но игра, начавшаяся однажды, продолжается всю жизнь. Гала понимает, что партия может быть выиграна только в том случае, если ее муж начнет подачи, концентрируясь только на своей собственной игре и презирая противников. Ее одобрение и восхищение поведением мужа – главное, чего ждет Дали.
Странное поведение заезжего художника сыграло свою роль: в 1931‑м, 1932‑м и 1933‑м годах в одной из парижских галерей состоялись персональные выставки работ Сальвадора Дали, о чем написали все мелкие и крупные газеты. Испанец стал почти знаменитостью; паяц, с серьезным видом говорящий глупости, с таким же серьезным видом подтверждаемые его женой, станет вскоре самым желанным гостем в домах богачей, а его картины будут экспонироваться в разных галереях мира.
Глава 25Дали: Планетарный, Молекулярный, Монархический, Галлюциногенный, Будущий
Ну а Гала, как и раньше, не только во всем соглашается с мужем, но и помогает ему утвердиться. Если в недалеком прошлом она бегала по Парижу, предлагая знакомым и в галереях рисунки Дали, только бы заработать на кусок хлеба, то теперь ее планы гораздо шире. Она запросто заходит к богатым мира сего, к людям, с которыми познакомилась у виконта; она не стесняется говорить им об избранности испанского художника и его блестящем будущем. Но для того, чтобы будущее оказалось именно таким, художнику нужны деньги. Она заставляет других подумывать о реальной помощи для бедного художника. Наконец просьбы загадочной (молчаливой в обществе) женщины обретают реальное воплощение. Князь де Фосини-Люсэнж предлагает замечательную идею; его стараниями создается клуб «Зодиак» из двенадцати близких князю людей, которые общими усилиями станут выплачивать художнику две тысячи пятьсот франков в год, но за это получают право выбирать одну большую или одну маленькую картину и два рисунка из выполненных, свежих работ.
«Зодиак» определил каждому участнику этой благотворительной акции (пока картины испанца не приобрели всемирную известность) определенный месяц, во время которого и можно было выбирать продукцию художника. Акции Дали поползли резко вверх; достаточно сказать, что среди членов этого, в шутку сказать, заговора, значились де Ноай, Робер де Ротшильд, князь Поль Сербский, графиня Пекки-Блюнт и другие богатые особы.
Было бы ошибкой не упоминать больше бывшего мужа Гала Поля Элюаря. Да, она из тех, кто забывает прошлое, не допуская воспоминаний в свое холодное сердце, но как раз не из тех, кто, забывая, теряет связи. Даже с теми, кому она сама более чем безразлична, она старается связь сохранить. Ее умение в разные моменты жизни дергать нужные нити просто фантастическое. Времена «Зодиака» – не исключение. По рекомендации Элюара в клуб введен издатель Рене Лапорт.
Благодаря жизненным обстоятельствам и необходимости наведывать Париж, Гала постигает новое для себя занятие, почти профессию – она становится импресарио своего мужа. Вместе со средствами к ней возвращается природный вкус и желание хорошо одеваться. В 1930‑м году у того же Ноайи она знакомится с Коко Шанель, которая с этого момента станет одевать Гала, превращая ее в элегантную жену испанского художника. Роскошь и сдержанность – черты, присущие желанному стилю, выбранному раз и навсегда. Но такова Гала, влекомая в высшее общество и чувствующая, что есть только один путь наверх – это играть по правилам, придуманным давным-давно.
Согласно теории русского критика Е. Заводской, в описываемое нами время Дали вступил во второй этап своего творчества. Три основных этапа по Заводской были характеризованы следующим образом: «Первый – до 1928 года – время детских впечатлений, учебы, знакомства с классическим искусством и с важнейшими современными направлениями; второй (1928–1947) – период программного сюрреалистического творчества; третий (1948) – обращение, после возвращения в Испанию, к классическому наследию, художественному и философско-религиозному, создание серий религиозных полотен, интенсивная работа в графике». Сам же художник так называемый первый период исключал, его личная периодизация начинается с 1928 года, со времени работы с Луисом Бунюэлем над кинокартиной «Андалузский пес». Время становления и расцвета Дали охарактеризовал по-своему претенциозно: Дали – Планетарный, Дали – Молекулярный, Дали – Монархический, Дали – Галлюциногенный, Дали – Будущий. Пять мифических этапов приписывает себе художник, давая эту характеристику не столько для современников, сколько для будущих поколений. Со временем разве кто станет рассуждать о застенчивости, наивности и страхе художника перед обществом, которое он мечтал покорить? В будущих книгах, к примеру. «Дали по Дали» (1970), откуда взята мифическая периодизация, испанец рассказывает о себе таком, каким он хотел бы выглядеть в глазах всех остальных.
Гала становится импресарио своего мужа
Но мы-то с вами знаем, что прежде, чем почувствовать себя великим, художник прошел этапы борьбы, нищеты, усталости, страхов, настойчивости и влюбленности. Чтобы яснее понять: что происходило тогда в обществе, отвлечемся ненадолго от повествования о личной жизни Дали, чтобы описать, так сказать, Дали в контексте истории.
В 1929 году, за год до демонстрации нашумевшего фильма «Золотой век», в последнем номере журнала «Сюрреалистическая революция» Андре Бретон обнародовал свой второй Манифест, приведший к расколу группы парижан-сюрреалистов. Одни покидают это движение, другие присоединяются. Среди новых членов значатся Луи Бунюэль, Тристан Тцара и Сальвадор Дали. Так испанец официально входит в состав сюрреалистов.
В 1930‑м вышел «Третий манифест сюрреалистов», составленный поэтом Робером Десносом, вышедшим из объединения после раскола. В новом документе Бретон обвинялся в стремлении подчинить движение оккультизму. В защиту своего лидера с открытым заявлением выступили Арагон, Тцара, Бунюэль, Эрнст, Элюар, Дали и другие деятели культуры. Как видим, кроме завоевания симпатий у знатных и богатых, Дали активно занимается культурой, участвуя в различных акциях.
1930‑й год можно назвать значительным в жизни художника; кроме появления упомянутого «Золотого века» в Париже открывается выставка коллажей Дали, а также публикуется первое литературное произведение художника «Женщина невидимая». Дали семимильными шагами обходит своих соперников-творцов, покоряя взыскательную публику. Он движим неугасаемой идеей, вдохновляемый и поддерживаемый любимой женщиной.
Глава 26Когда все смотрят на Восток, или не поддающая расшифровке логика
И если с 1930‑го происходит яркое и быстрое восхождение Дали как абсолютно новой звезды сюрреализма, то с этого же времени начинается и конфликт художника со своими менее успешными собратьями-сюрреалистами. Поэтическая среда, которая составляет основу движения, постепенно поворачивается спиной к слишком самостоятельному и своенравному художнику.
Настанет время, когда среди всех сюрреалистов Сальвадора Дали будут воспринимать и защищать только Поль Элюар и Рене Кревель. Вокруг творчества Дали будут разгораться слишком яростные споры, его искусство получит две полярные оценки: академическое и «скатологическое».
Трогают ли все эти перипетии сердце Дали? Если да, то не слишком и ранят, ведь рядом с ним женщина, помогающая не только забыть неприятности, но из неприятностей даже получать выгоду. Он выдвигает сюрреалистические идеи в критическо-параноидальном стиле, постепенно утверждая свое видение этого мира и процессов, происходящих в нем. Постепенно становится понятным странное мировоззрение Дали как художника.
Впервые он выступает, как философ с готовой концепцией и ясным изложением фраз (хотя и слишком запутанных, как того требовало время и движение сюрреализма) в книге «Видимая женщина». Предисловием к этой книге послужили слова Поля Элюара восхищенного тем, что Дали осмелился охарактеризовать мысль, как «параноидально-критическую» или «критически-параноическую». Разве не странен творческий союз соперников, и разве не доказал Элюар, что искусство для него важнее несчастной любви? Абстрактный стиль, выбранный художником для повествования, отныне станет узнаваем, как его полотна. Безусловно, Гала импонирует, что ее возлюбленный занимается еще и литературным творчеством, – так у него больше шансов самовыражения. Кроме того, это один из способов выделиться, что очень важно для супругов. Оба они понимают и чувствуют, что происходит вокруг самого Сальвадора, они замечают, как постепенно от них отворачиваются друзья и товарищи. Им обоим необходим ореол, ниша, которая станет самым верным другом, исключая присутствие ненужного окружения, этих вечных соперников в искусстве.
Афиша фильма «Золотой век»
Биографы Дали излагают события тех лет в таком сжатом абзаце. «Он начинает сотрудничество с журналом «Сюрреализм на службе революции» и издает сборник очерков и поэм под названием «Видимая женщина», посвященный Гала, который вышел в издательстве «Эдисьон Сюрреалист». Поэма «Великий мастурбатор», названная по картине, написанной годом раньше, стала предтечей психоаналитического и диалектического метода его живописной теории. Дали иллюстрирует «Непорочное зачатие» Бретона и Элюара, создает, вновь в сотрудничестве с Бунюэлем, фильм «Золотой век». Его показ в течение нескольких дней в помещении парижского клуба «Studio 28» вызвал резкое выступление правого крыла Лиги патриотов, за