тому что персонаж древнегреческого мифа, так же как и сам Дали, заменил в жизни своего умершего брата, а Гала — Еленой, как самую красивую женщину в мире. Кроме того, Елена — настоящее имя Гала.
Дом семьи Дали в Кадакесе
Гала не любила впускать в дом посторонних. Они с Сальвадором наслаждались уединением и пользовались помощью всего двух слуг: Артуро, который прослужил им в качестве метрдотеля, шофера, садовника и просто мастера на все руки в течение сорока лет, и кухарки Пакиты, помимо прочего, мастерски готовившей лангуста в шоколаде — одно из самых любимых блюд Дали, которым он угощал друзей. Друзья приглашались к обеду или ужину, но никогда не ночевали в доме — там не было гостевых комнат, — и после трапезы они возвращались в гостиницу в Кадакесе или ночевали на яхте, если приезжали по морю. Лишь избранным открывали доступ в святая святых Casa Dali — в комнату, называвшуюся «Яйцо Гала» за свою необычную овальную форму. Вдоль стен располагались скамейки из камня, декорированные подушками из индийского шелка. Украшением служил огромных размеров круглый белый камин с кирпичным фризом. На табурете у камина Гала расположила самовар — как напоминание о своих корнях. Овальное зеркало на фронтоне камина причудливо отражало овальное же пространство. В этой строгой необычной обстановке Гала очень любила находиться, проводя время за чтением, шитьем, написанием писем. В доме усилиями Гала поддерживался порядок. Нигде не валялось ни одной кисточки. Единственным местом, где разрешалась некоторая импровизация, была мастерская Дали, заполненная массой разных вещей, среди которых можно было увидеть рога носорога, ракушки, театральные костюмы, фотографии, книги, гравюры, сухие ветки…
После возвращения из Америки Гала и Дали зиму все равно старались проводить в Нью-Йорке, весну и лето — в Порт-Льигате, а осень — в Париже. В столице Франции они обычно жили в отеле «Мёрис», занимая анфиладу испанского короля Альфонса XIII, который жил здесь в 1907 году, с видом на сад Тюильри, где Дали совершал прогулки по утрам. Вечером они посещали выставки, или их можно было встретить в лучших парижских ресторанах: у Ле Дуаена, Лорана, в «Пти Бретоне», в «Тур д’Аржан» у Лассера. В Нью-Йорке, куда они отправлялись на роскошных пароходах, таких как «Франция» или «Королева Елизавета», они занимали апартаменты № 1016 в палас-отеле «Сен-Регис». В 1975 году один-единственный раз супруги решились полететь на самолете.
Венчание Гала и Дали
Последнее письмо Гала, в котором Поль Элюар просил бывшую жену написать их дочери Сесиль, продолжавшей тосковать по матери, датировано 21 февраля 1948 года. «Сесиль думает, что ты ее больше не любишь, и боится, что больше не увидит тебя, — писал Поль. — У нее достаточно твердости, и все-таки она каждый раз плачет, когда говорит о тебе». Заканчивалось письмо словами поэта, не переставшего любить Гала: «Милая Галочка, как бы мне хотелось с тобой увидеться. Н. т. (навсегда твой. — Авт.) Поль». А 18 ноября 1952 года Элюар скончался от сердечного приступа у себя дома, успев до этого жениться на перуанке, на двадцать лет моложе его, по имени Доминик Лемор (Нуш, вторая жена поэта, к тому времени умерла). Поль ушел из жизни, не повидавшись с Гала, но она к этому и не стремилась. Гала не любила оглядываться назад и обременять себя ностальгией. Она легко поворачивалась спиной к своему прошлому и не хотела вспоминать ни о России, ни о своей жизни с Полем. Гала жила настоящим и говорила о себе: «Я не прогуливаюсь, я шагаю». Сила, твердость, отсутствие сантиментов или сожалений о прошлом, движение вперед — такова была эта женщина.
Теперь Гала и Дали могли совершить обряд венчания, чего добивался Дали на приеме у Его Святейшества еще при жизни первого мужа своей жены. Но прошло почти шесть лет, прежде чем это произошло. Дали и Гала обвенчались 8 августа 1958 года, спустя двадцать девять лет после первой встречи, в деревне Монтревитж неподалеку от Жироны, где находился монастырь Пресвятой Девы с Ангелами. Во время остановки в Жироне какие-то шутники нацарапали на стеклах «кадиллака»: «Пикассо лучше Дали». Венчание прошло тихо и скромно, без журналистов, фотографов и посторонней публики. Таково было желание Гала — она не хотела шумихи с наглыми папарацци. Дали убеждал жену, что это событие надо отметить на широкую ногу, устроить многолюдный праздник, как он это любил, ведь повод-то не шуточный, но Гала настояла на своем. Гала было шестьдесят четыре года, но выглядела она на сорок — в ярком цветастом платье, с рубиновой брошью в форме сердца на груди, изготовленной по эскизам Дали. В руках она, как и положено невесте, держала букет, а Дали — трость с золотым набалдашником. На женихе был темный костюм в полоску и шелковый жилет. Своими черными волосами и горящими глазами Гала напоминала Кармен.
На свадьбу Дали подарил своей жене уникальное украшение — «Лебедя Леды», сделанное по его эскизам ювелиром из Нью-Йорка Карлосом Альмани. Лебедь был выполнен из российского камня александрита, а яйцо — из изумруда. Художник еще раз признался в любви своей жене, и та ответила ему взаимностью. «Я действительно люблю тебя все больше и больше», — говорил Дали Гала и подтверждал, что, если бы не она, он бы никогда не поверил в свое дарование и не стал бы художником.
«Со времен Малаги я ученик Гала, — вспоминал Дали, — которая раскрыла мне принципы удовольствия и научила меня реалиям. Она научила меня одеваться, спускаться по лестнице, не падая тридцать шесть раз, не терять денег, есть, не бросая на пол куриные кости, и различать наших врагов. Она была Ангелом Гармонии, пропорции которой возвестили о моем классицизме. Не потеряв лица, я избавился от тиков, которые меня терзали. Я понял свои действия. Гала не ожесточила меня, как это сделала бы жизнь, но построила вокруг меня скорлупу рака-отшельника, так что с внешней стороны я был как крепость, а внутренне продолжал стареть».
Художник видел в прикладном искусстве «пластическую философскую метафору», что отразилось в сюрреалистическом объекте — броши «Рубиновое сердце». Ее рождению, по версии Дали, предшествовала история, записанная им в дневнике в сентябре 1958 года: «…желая отблагодарить Гала за взрывчатое гранатовое яблоко, я повторил: „Что ты хочешь, сердце мое? Чего ты желаешь, сердце мое?“ И она ответила новым подарком для меня: „Бьющееся сердце из рубина!“». Это сердце Сальвадор Дали создал в честь коронации Елизаветы II в 1953 году. Рубиновое сердце бьется с частотой 72 удара в минуту, имитируя человеческий пульс. «Пульсирующие рубины олицетворяют королеву, чье сердце всегда бьется ради ее народа. Сердце из чистого золота символизирует народ, который охраняет и защищает свою государыню», — так говорил Дали о своем шедевре.
Мадонна с лицом Гала
…Время шло, Гала неотвратимо старела, но, околдованный своей женой, Дали этого не замечал и продолжал восхвалять ее и изображать на своих картинах как живой миф и современную икону. Он постоянно рисовал ее — то в образе Мадонны, то с ликом Христа, то в виде ангела. В 1952 году Дали изобразил Гала на картине «Ангел Порт-Льигата» сидящей около своей желтой лодки и смотрящей вдаль, с крыльями на спине. В том же году, на картине «Assumpta corpuscularia lapislazulina», ангелоподобная Гала возносится на небо, неся Иисуса на кресте в своей груди. На одной из картин Христофор Колумб, ступив на берег Нового Света, нес стяг с изображением Гала в образе Мадонны Непорочного Зачатия, покровительницы Испании. На другом полотне — «Мадонна Порт-Льигата» — художник придал Богоматери черты своей жены, избрав в качестве образца картину Пьеро делла Франческа. 23 ноября 1949 года художник подарил вариант этой картины папе Пию XII и вскоре после этого всерьез увлекся католицизмом. Дали издал «Мистический манифест», в котором говорил, что он не только сюрреалист, но и глубоко верующий человек. В центре новой мистической философии художника конечно же его жена — Гала.
«Мое солнце проникло в меня, я пропитался средиземноморским светом. Огненной стрелой пронизала мое сознание непреложность общения с Богом, чьим лучшим творением я являюсь. Мое возвращение из Америки было освящено этим важным событием: после славы, денег, признания в самых снобистских кругах Бог явил мне Себя, — признавался художник и добавлял: — Я был изгнан из семьи в 1930 году без гроша в кармане. Мировую славу я завоевал только с помощью Бога, света Ампурдана и повседневного героического самоотречения необыкновенной женщины — моей жены Гала».
Дали сам объяснял, как важен для него образ Гала: «Это не просто изображение женщины. Этот образ — один из центральных в моем творчестве. Привлекает он меня потому, что вдохновляет и волнует. В нем обаяние и некая женская непостижимость, загадочность русской души. Образ многозначительный, на все века…»
Рано потерявший мать, Дали подсознательно искал ее в женщинах. А в любви Гала, не сумевшей стать хорошей матерью для своей дочери Сесиль, превалировало как раз материнское начало — она любила мужчин моложе себя и называла их мальчиками. Если Поль Элюар был младше жены на год, Дали — на десять лет, то с одним из своих любовников Гала разделяла разница в пятьдесят семь лет! Всемирно известный художник до старости оставался для нее «малышом Дали». Она возилась с ним, как с ребенком, читала ему на ночь, заставляла пить нужные лекарства, разбирала с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивала его постоянную мнительность. «Дали швырнул часами в очередного посетителя — Гала бросается к нему с успокоительными каплями: не дай бог, с ним сделается припадок», — свидетельствовала младшая сестра Гала Лидия, гостившая у них.
Гала была матерью для своих мужчин, но не для дочери, с которой практически не общалась и проявляла по отношению к ней непонятную жестокость. В период голода и бомбежек Парижа фашистами 22-летняя Сесиль продала несколько рисунков Дали, которые ей оставили на хранение. Бескомпромиссная Гала, которой не довелось пережить ужасов войны (все эти годы чета Дали провела в США), не смирилась с этой потерей, устроила страшный скандал, вылившийся в окончательное прекращение отношений. Видимо, весь запас материнских чувств Гала, после гинекологической операции ставшая неспособной к деторождению, растратила на своего гениального мужа. Но и сам Дали никогда не хотел иметь детей, потому что боялся, что от него может родиться умственно неполноценный ребенок.