– А по-моему, Гнилица просто удачливый бизнесмен, – высказал свое мнение Савва Вир-Щипок.
Но на его замечание спорщики не обратили внимания. Их вполне устраивало то, что мир вращается вокруг них двоих. Глядя на эту парочку, Фредриксон недоумевал, почему они не обнимут друг друга за плечи и не крикнут разом: «Вот мы какие! Да!»
Канищефф же, послушав какое-то время спор, что завели меж собой Ленин с Никитой Сергеевичем, вскоре потерял к нему всякий интерес. Подсев к Вениамину, чистильщик произнес негромко:
– Я ведал, шо у деда в башке шо-то заклинило после того, як он в отработанном топливе искупался. Но, оказывается-то, он полный псих. И этот, – взглядом указал чистильщик на Никиту Сергеевича, – ему под стать. Ты глянь-ка, Ральфович, як морда-то у него раскраснелась – яичницу жарить можно. Ну надо же, – изумленно покачал он головой, – орут, точно гроши поделить не могут. Того и гляди, друг дружке в горло вцепятся. Слухай, Ральфович, – тихонько толкнул он локтем Вениамина в бок, – ты не растолкуешь, за шо спор-то у них? Я, ну хоть ты грохни меня, не въезжаю.
– Спроси у Фредриксона, – недовольно поморщился Вениамин.
– А сам шо? Тоже не врубаешься?
– Фредриксон объясняет лучше.
– Ага.
Сделав вид, что поверил, Жан-Мари перебрался поближе к ИскИну. Но Фредриксону сейчас было не до попыток Канищеффа разобраться в коренных противоречиях, разделяющих последователей коммунизма и приверженцев монархической идеи, – он был занят тем, что вводил коды поддельных идентификаторов в базу данных комендатуры космопорта.
Быстро сообразив, что от Фредриксона он тоже ничего не добьется, Канищефф попытался было подкатить со своим интересом к Вир-Щипкам. Но к этому времени супруги уже живо обсуждали с Вениамином иной вопрос – как спасти мир.
– Допустим, найдете вы перстень, – загнул указательный палец на левой руке Савва. – Допустим, это тот самый перстень, что стащил у Великого Магистра Юксаре, – Вир-Щипок загнул средний палец. – Допустим, – безымянный палец оказался прижатым к ладони, – обнаружим мы в перстне мемори-чип, на котором, – загнут мизинец, – записана полная версия Устава Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника. – Савва Вир-Щипок показал Вениамину торчащий из кулака большой палец. – Что дальше?
– Отдадим мемори-чип Леопольдо, – не задумываясь, ответствовал Вениамин. – Он знает, что с ним делать.
– Ой ли? – прищурилась как-то очень уж подозрительно Литиция.
– В каком смысле «ой ли»? – удивился ее сомнениям Вениамин.
Литиция и Савва молча обменялись взглядами, после чего Литиция одобрительно склонила голову.
– Пока вас не было, – обратился к Вениамину Савва Вир-Щипок, – мы с Литицией проанализировали ситуацию. И выяснили, что в ней очень много непонятных моментов. Самое главное – мы не знаем, каким образом и для каких целей Сяо Леопольдо собирается использовать подлинный текст Устава Ордена.
Савва развел руками, как будто извинялся за свою некомпетентность.
– Сяо сказал, что хочет нейтрализовать Великого Магистра.
– Это он так сказал, – тут же ввернула Литиция.
Она хотела еще что-то добавить, но Савва жестом велел жене и товарищу по службе умолкнуть.
– Вам ли, Вениамин Ральфович, не знать, что есть множество куда более простых способов устранения нежелательных лидеров, – Савва сделал паузу, предоставляя Обвалову возможность осмыслить сказанное, после чего продолжил: – История, свидетелями и непосредственными участниками которой мы оказались, лично нам с Литицией сильно напоминает фарс, разыгранный на потребу публике.
– И кто же публика? – спросил Вениамин, все еще не понимая, куда клонят Вир-Щипки.
– Народ Веритаса, – Вир-Щипок сделал широкий жест рукой, глядя на который, можно было решить, что весь этот народ в самое ближайшее время должен собраться в кильдиме у деда.
– Мы точно знаем, что Сяо Леопольдо является агентом ФКУ.
Вениамин был уверен, что это заявление никто не сможет оспорить. Ан нет.
– Сяо Леопольдо был агентом ФКУ, – сказала Литиция, сделав акцент на слове «был». – Десять лет назад. Не так давно его восстановили в должности в связи с нештатной ситуацией, сложившейся на Веритасе. Надеюсь, Вениамин, ты в состоянии представить себе, что может произойти с человеком за десять лет.
– Спиться может, – вставил не очень внимательно прислушивавшийся к непонятному для него разговору Жан-Мари Канищефф.
– И такое бывает, – согласилась с чистильщиком Литиция. – Но, если принять во внимание интерес Леопольдо к нетрадиционным религиям и то, что в свое время он был популярным на Веритасе комп-проповедником…
– И Первым Помощником Сяо стал, надо думать, не за красивые глаза, – вклинился в ее речь Савва.
– Добавьте к этому загадочную смерть Первого Помощника, занимавшего эту должность до Леопольдо, – продолжила Литиция.
– Так, – с умным видом кивнул Вениамин.
Он надеялся, что Вир-Щипки продолжат изложение своих соображений насчет религиозных воззрений Сяо Леопольдо, но супруги молчали, ожидая реакции на их доводы самого Обвалова.
– Вы хотите сказать, – медленно, дабы выстроить гладенькую, со всех сторон обтекаемую фразу, начал Вениамин, – что Сяо Леопольдо может иметь какие-то свои интересы, о которых мы не знаем?
– Не только мы, но и руководство ФКУ, – уточнила Литиция, предпочитавшая прямые и точные формулировки.
– Так, – снова повторил Вениамин. – Как я понимаю, это только ваше предположение?
– Естественно, – согласился Савва. – Для того, чтобы подтвердить или опровергнуть его, нам нужно узнать причину, по которой Сяо Леопольдо в свое время ушел в отставку.
Все трое, не сговариваясь, посмотрели на Фредриксона.
– Нет, – уверенно покачал головой Вениамин. – Фредриксон ничего не скажет.
– А если мы его очень попросим, – по-лисьи улыбнулась Литиция.
– Твое женское обаяние, наповал сразившее цирюльника, бессильно против ИскИна, – в тон ей ответил Вениамин.
– Я вовсе не то имела в виду, – обиделась Литиция.
– Литиция не то имела в виду, – встал на защиту супруги Савва.
– Что бы вы оба ни имели в виду, Фредриксон нам ничего не расскажет. Он не имеет права разглашать секретную информацию, полученную по официальным служебным каналам.
– Но сейчас особый случай!
– Боюсь, ваши доводы Фредриксона не убедят.
– Хорошо, – быстро нашел компромиссное решение Савва. – В таком случае, пусть он сам проанализирует имеющуюся у него информацию и выдаст нам окончательный результат.
Канищеффу надоело слушать разговор агентов, в котором чистильщик не находил ни капли здравого смысла, и он вновь вернулся к Никите Сергеевичу и Владимиру Ильичу. Эти двое, по крайней мере, были забавными – кричали, кипятились, руками размахивали.
– Не передергивайте, Никита Сергеевич! – в возбуждении едва не подскакивал на месте Ленин.
– Не подтасовывайте факты! – кричал в ответ ему цирюльник.
Вот только подраться они никак не могли. А Жан-Мари сейчас с удовольствием понаблюдал бы за хорошей дракой. Видел он как-то раз, как дрались два типа в белых рубашках, – ударить как следует ни один не мог, но зато злости в каждом на десятерых хватало. А что еще требуется в драке, как не здоровая злость и азарт?
– Только монархия способна стать той великой идеей, что поведет за собой человечество!
– У прогрессивной части человечества такая идея уже есть! Коммунизм – это, между прочим, звучит гордо!
– Не слышу в этом затертом слове никакой гордости!
– Прочистите уши, батенька!
– Алес! – звонко хлопнул в ладоши Канищефф.
Спорщики разом умолкли и в недоумении уставились на чистильщика.
– Тайм-аут, – спокойно сообщил им Жан-Мари. – Перерыв то бишь.
– Да вы, батенька, никак провокатор? – сурово нахмурился Ленин.
– Найн, – усмехнувшись, качнул головой Канищефф. – Я чистильщик.
– И что же, позвольте узнать, вы чистите? – лениво поинтересовался Никита Сергеевич.
По тому, как это было сказано, становилось ясно, что цирюльник снисходит до разговора с простолюдином лишь для того, чтобы недоброжелатели не смогли обвинить его в крайнем консерватизме.
– Хай, када шо, – Канищефф осклабился, точно на приеме у зубного врача. – Обычно – стоки для отработанного топлива. А ща мозги вам обоим прочистить хочу.
Сказал и снова показал неровные, желтые зубы.
– Простите, батенька, я что-то не уловил смысл вашего последнего высказывания, – весьма сдержанно, хотя и с явным недовольством обратился к Канищеффу Владимир Ильич.
– А не стараешься, поэтому и не улавливаешь, – ответил Жан-Мари, не скрывая лукавства.
– Любезный! – высокомерно вскинул острый подбородок Никита Сергеевич. – Вы хотя бы имеете представление о том, с кем разговариваете?
– А то! – усмехнулся Жан-Мари.
Фредриксон, закончив работу, выключил комп-скрин.
– Порядок, – сообщил он, повернувшись к напарнику. – Теперь мы с тобой подсобные рабочие семнадцатой бригады, заступающей на смену сегодня в восемь вечера, – ИскИн посмотрел на часы. – Пора собираться. Нехорошо опаздывать в первый рабочий день.
– Фред, – в голосе Вениамина можно было уловить несвойственные ему обычно обертоны, из чего ИскИн сделал вывод, что речь пойдет о предмете весьма деликатном. – Мне кажется, тебе стоит выслушать Литицию с Саввой, а после высказать свои соображения.
ИскИн с интересом посмотрел на Вир-Щипков.
– Видишь ли, Фредриксон, – начала Литиция.
Понимая, что поставил напарника в крайне неловкое положение, Вениамин неловко отвернулся в сторону. Взгляд его упал на перекошенную физиономию Канищеффа, который как раз собирался начать прочистку мозгов двум идеологам.
– Вы тут, як я разумею, за народную идею радеете, – растопыренной пятерней Жан-Мари изобразил в воздухе нечто непонятное, но, по-видимому, имеющее некое отношение к тому, о чем шел разговор. – А я вот шо у вас спросить хочу – на фиг кому эта ваша идея треба?
– Что значит «на фиг»? – возмущенно вскинул широкие брови Никита Сергеевич.