«Прощай, Черная скала!» — сказал Хетцель. Взглянув на спутницу, он спросил: «Почему у вас так вытянулось лицо?»
«Не люблю прощаться».
«Сентиментальностью вы не уступаете Гидиону Дерби», — заметил Хетцель. Он поднял машину в воздух: «Теперь назад в Аксистиль, но сначала навестим цитадель кзыков. Если нам повезет, может быть, мы заметим какие-нибудь признаки деятельности компании „Истагам“».
Перспектива задержки не вызвала у Джаники энтузиазма: «С воздуха мы почти ничего не увидим, а если приземлимся, нас тут же отправят на тот свет».
«Мы не будем рисковать — тем более, что в Трискелионе, скорее всего, все выяснится».
«Неужели? Что вы рассчитываете найти в Трискелионе?»
«Повестку дня, расписание — как бы это ни называлось — заседания триархов. Я хотел бы знать, как давно триархи знали о предстоящем визите юбайхов».
«По-моему, это не так уж важно».
«В этом вы ошибаетесь. Насколько я понимаю, это решающий фактор, от которого зависит исход расследования». Хетцель изучил навигационную карту: «Мы пролетим на север над территорией юбайхов, перевалим через горы Шимкиш и спустимся к этой равнине… как она называется? Степь Длинных Костей?»
«Тысячу лет тому назад там случилась великая битва. Юбайхи, кзыки и акцжи дрались с кланом Хиссау. Это была не „война любви“, а „война ненависти“, потому что хиссау — изгои и кочевники, они поджидают и ловят детенышей других кланов, когда те пытаются добраться до родных цитаделей оттуда, где родились… Если вылупление из трупа можно назвать „рождением“».
«Как детеныши находят дорогу домой?»
«Телепатически. По пути выживает только примерно треть».
«Суровый отбор! — заметил Хетцель. — Гомазы вообще создают впечатление чрезмерно суровых, даже жестоких существ, по меньшей мере на человеческий взгляд».
«Потому что мы не сплочены телепатически в единый, действующий заодно организм».
«Верно. Надо полагать, они тоже считают нас странными и жестокими существами, исходя из столь же нерациональных соображений… А вот опять замок юбайхов — там, на западе».
Джаника взглянула туда в бинокль: «Войска покидают цитадель и куда-то маршируют — наверное, отправились воевать с кзыками. Или с кайкашами, или с акцжами».
Цитадель юбайхов исчезла за кормой — впереди, как черные зубчатые осколки на беспорядочном фоне бледно-зеленого и коричневого бархата, вздымались горы Шимкиш. Дальше начиналась мутная серо-голубая пелена равнины — степь Длинных Костей, постепенно расширявшаяся, заполняя половину горизонта… Внимание Хетцеля привлек звук двигателей. Гравитационные отражатели, обычно практически бесшумные, верещали на почти неразличимом, почти ультразвуковом уровне, но этот пульсирующий звук постепенно снижался, превращаясь в неприятное завывание. Хетцель в испуге уставился на индикатор заряда аккумуляторов.
Джаника заметила выражение на его лице: «Что случилось?»
«Кончилась энергия. Аккумуляторы разрядились».
«Но индикатор показывает, что осталась половина заряда!»
«Либо индикатор неисправен, либо кто-то отсоединил его от датчиков и разрядил батареи. Так или иначе, придется приземлиться».
«Но мы посреди пустыни!»
«У нас есть радио… — Хетцель повертел ручку передатчика. — Нет, радио тоже не работает».
«Но как это может быть? Эти машины тщательно инспектируются и обслуживаются!»
Хетцель вспомнил аэромобиль, покидавший гостиницу ночью: «Кто-то решил, что мы зажились на этом свете. И оставил нам заряд, достаточный только для того, чтобы мы отлетели от Черной скалы подальше».
Машина опустилась на изборожденный ветрами щебень степи Длинных Костей. Хетцель и его спутница молча сидели. Хетцель изучал карту: «Мы примерно здесь. Замок юбайхов в шестидесяти километрах, за горами. До цитадели кзыков девяносто километров на северо-запад. Судя по всему, нам лучше всего попробовать добраться до аэробусной остановки юбайхов по ту сторону гор. Подниматься в горы будет тяжело, но там мы найдем воду. В степи воды нет».
Джаника пожевала губу: «А радио нельзя починить?»
Хетцель вынул модуль радиосвязи. Одного взгляда на сломанные платы оказалось достаточно: «Безнадежно! Если хотите, оставайтесь в машине, пока я схожу за помощью. Для вас так будет проще».
«Я предпочла бы пойти с вами».
«Я тоже предпочел бы, чтобы вы пошли со мной, — нахмурившись, Хетцель разглядывал карту. — Если бы от Черной скалы мы полетели на юг, обратно в сторону Аксистиля, нам пришлось бы приземлиться посреди болота Большой Кыш-Кыч, без каких-либо шансов на спасение».
«Здесь у нас тоже мало шансов на спасение».
«Шестьдесят километров — не так уж много, два или три дня пути, в зависимости от рельефа местности. Какие дикие звери тут водятся?»
Джаника подняла глаза к небу: «В горах живут горгульи. Они охотятся на детенышей гомазов, но, проголодавшись, могут напасть на кого угодно. По ночам вылезают из берлог лалуу. Вчера вечером вы слышали, как они ухали. Кроме того, здесь водятся икссены — белые лисы Маза. Они слепые, но рыщут группами по две или три особи. Кошмарные твари — они ловят детенышей гомазов и выращивают их, как своих щенков. Иногда на равнине видят голого гомаза, бегущего на четвереньках — он служит „глазами“ стайки икссенов, пока те не решают, что настало время разорвать его в клочья. А если нас найдут гомазы, нас могут объявить законной добычей и убьют».
Хетцель порылся в нескольких багажных отделениях аэромобиля в надежде найти запасной аккумулятор, но ничего не нашел. Спустившись на землю, он посмотрел по сторонам. Всюду простиралась каменистая пустыня. Еще раз сверившись с картой, он указал на горы: «Прямо под этим раздвоенным пиком есть перевал. Оттуда должен быть виден хребет, от которого до замка юбайхов уже всего несколько километров. Мы не заблудимся. Если повезет — то есть, если нас не убьют — мы могли бы пройти шестьдесят километров за два дня. У меня два карманных лучемета, нож и десяток гранат. Вероятность нашего выживания достаточно велика. Я возьму с собой автомат-переводчик, на тот случай, если повстречаются гомазы. Задерживаться нет смысла, пора идти. Если у вас есть пара запасная пара обуви, возьмите ее — и плащ тоже».
«Я готова».
Они направились на юг по степи, местами покрытой губчатым дерном черного лишайника, оставляя заметные следы и с каждым шагом поднимая облачка темной пыли.
«Если икссены почуют наши следы, они за нами увяжутся. Говорят, они чувствуют остаточное тепло даже через несколько дней».
Хетцель взял ее за руку — она сжала его пальцы: «Уверен, что мы вернемся в Аксистиль, целые и невредимые. Представьте себе, как удивились бы ваши родственники на Варсилье, увидев вас бредущей по степи Длинных Костей в компании какого-то бродяги».
«По-моему, мне еще не суждено умереть… Кто мог проделать с нами такую злую шутку?»
«У вас нет никаких предположений?»
«Нет. Гидион Дерби? Вряд ли. Юбайхи? Им никогда бы не пришла в голову такая затея. Кроме того, они ничего не смыслят в конструкции аэромобилей».
«Как насчет висфера Бырриса?»
Джаника растерянно раскрыла рот: «Почему бы он хотел, чтобы мы погибли? Из-за меня?»
«Возможно».
«В это трудно поверить. Не забывайте, что аэромобиль принадлежит туристическому агентству, то есть висферу Быррису, а он ненавидит расставаться с каждым СЕРСом».
«В свое время все выяснится. А пока что, если вы заметите что-нибудь съедобное, будьте добры сообщить об этом».
«Я плохо разбираюсь в таких вещах. Говорят, здесь почти все ядовито».
«Мы можем идти натощак пару дней — даже три или четыре дня, если потребуется».
Джаника ничего не ответила. Они продолжали идти молча. Хетцель решил, что о любых остаточных подозрениях по поводу странных совпадений в истории его спутницы можно было забыть — она вряд ли стала бы подвергать себя такой серьезной опасности. С другой стороны, даже если она была сообщницей Бырриса, тот вполне мог избавиться и от Хетцеля, и от нее в придачу.
Солнце поднималось к зениту; мало-помалу, незаметными приращениями, горные пики и хребты Шимкиша закрывали все большую часть небосклона. Тем временем местность становилась все более труднопроходимой: выщербленная галька, темный песок и поля черного лишайника сменились пологими склонами, поросшими колючим кустарником и черной восковой травой; начинали попадаться скальные обнажения предгорий.
Поднимаясь три часа, они достигли перевала — там они присели отдохнуть, глядя туда, откуда пришли. Джаника прислонилась к Хетцелю; тот обнял ее за плечи: «Вы устали?»
«Я решила об этом не думать».
«Очень разумно с вашей стороны. Мы уже проделали далекий путь». Хетцель взял бинокль и стал разглядывать простиравшуюся на север степь: «Отсюда уже не видно нашу машину».
Джаника указала куда-то вдаль: «Посмотрите туда. Там что-то движется — не могу разобрать, что именно».
«Гомазы. Маршируют колонной, за ними четыре фургона. Они приближаются, но идут скорее на запад».
«Это, наверное, кзыки. Патрулируют — или, может быть, решили напасть на юбайхов или на какой-нибудь клан, обосновавшийся к западу от юбайхов. Даже не помню, как все эти кланы называются. Сколько гомазов в этой колонне?»
«Целая толпа — отсюда не сосчитаешь. Несколько сот, надо полагать. Лучше держаться от них подальше».
Некоторое время идти было легко — перевалив через хребет, они пересекли узкое плоскогорье. Впереди вздымался основной массив Шимкиша, и посреди него — раздвоенный пик-ориентир.
Они напились воды из родника и побрели дальше, теперь уже гораздо чаще останавливаясь передохнуть.
«Спускаться будет легче, — заверил спутницу Хетцель, — и мы будем продвигаться гораздо быстрее».
«Если сможем забраться на хребет. Я начинаю беспокоиться по поводу каждых следующих десяти шагов».
«Нужно идти, а то затекут мышцы. Так же, как вы, я не привык лазить по горам».
Солнце плыло по небу. За два часа до заката Хетцель и Джаника с трудом выбрались из сплошь заросшей какой-то лозой ложбины на горный луг, орошаемый небольшим ручьем. Пы