Ныряю во тьму пещеры. Спасён! Следом за мной вбегает несколько Помощников. Мы ощупываем друг друга антеннами. Живы!
Микрогиг вскоре улетает.
Мы выбираемся из укрытий, и я пересчитываю свою команду. Погибло два Помощника. Это досадно, но что поделать. Всё могло обернуться гораздо хуже.
— За мной! — командую я.
Мы поднимаемся на Небесный Столп. Идти по отвесной стене несложно, однако мешают гигантские трещины. Путь этот нам уже хорошо известен — поднимались десятки раз. И всё же каждое восхождение не похоже на другое. Что ожидает нас впереди на этот раз?
Вот и Разлом.
Я поднимаю голову и буквально цепенею от страха. Множество волокон, из которых состоит тело Небесного Столпа, лопнули и торчат под углом друг к другу. Разлом значительно углубился. Падающий Свод со дня на день обрушится.
Помощники разбегаются по своим участкам, начинают считать лопнувшие волокна. Они все помечены ещё при первом осмотре. Тогда их было несколько тысяч. Боюсь, что сейчас это число удвоилось.
Ти-мы сообщают результаты подсчётов и собираются все возле меня. Я запускаю начало мысли, её код. Задача Помощников усилить её, развить, произвести нужные математические операции и вернуть мысль мне. Мы сейчас как бы один мозг.
Через несколько минут мысль возвращается ко мне.
„Падающий Свод, если не будет сильного ветра, рухнет через десять-двенадцать дней“.
Отсюда, с высоты, видны часть Города, чьи верхние ярусы освещены утренним светилом, и бескрайние леса, которые простираются от бывшего Небесного Столпа во все стороны света. Далеко на западе сквозь колеблющееся марево проглядывает громада ближайшего Столпотворения. Я знаю, что оно окружает наши леса неправильным кольцом, а на востоке, за медоносным бором, Столпотворение пересекает Дорога Гигов. Впрочем, в те дикие и опасные места забредают лишь бесстрашные Кормильцы. Мудрецам там делать нечего.
„Мой народ древний и мудрый, но он, к сожалению, признаёт только логику факта, — думаю я, глядя на оживлённую толчею на подступах к Городу. — Он поверит, что Свод может упасть, когда тот упадёт… Надо забирать свою Си, десятка три Помощников и срочно уходить. Пока разгневанные сородичи не отняли у меня возможность начинать Мысль и не превратили в тупого Кормильца или Стража… Если это случится, то пусть я лучше погибну под руинами Города“.
Эту мысль я не пускаю по кругу. Наоборот, храню её так, чтобы никто не услышал. Правда, кроме Помощников, рядом никого, а им сейчас явно не до меня. Нашему маленькому отряду повстречались три Кормильца. Откуда тут взялся мёд — непонятно, но то, что они не донесут его до Города, абсолютно ясно. Мои Ти-мы — ужасные сладкоежки. В сущности, они ещё дети. Глупые послушные дети, которые сделают всё, что им прикажешь.
Я вздыхаю и говорю им:
— Пора… Мы возвращаемся».
На этом письмо обрывалось.
«Не письмо, а целая рукопись, — подумал я. — Кто-то в фантастике упражняется. Любопытно. Судя по всему, описывается некая биологическая цивилизация с жёстким распределением обязанностей и коллективным мышлением… Непонятно только, что это за Небесные Столпы и Гиги?… И каким образом биологическая цивилизация может искать контакта с другими мирами? Ничего не понятно…»
Я поправил фанерное дно почтового ящика и на минуту задумался. Как быть? Бросить письмо обратно в ящик или взять себе? Адресовано оно всей галактике, стало быть, и мне — гомо сапиенсу Александру Михайловичу Дудареву.
Я улыбнулся и положил письмо в карман.
Искать землянику расхотелось, да и солнце стало припекать, и я вернулся на тропу, ведущую к дороге.
Дома, выпив большую кружку молока, я завалился под грушу-дичку, которая растёт у нас во дворе. Обложился методической литературой — дали целую гору на кафедре — и начал вчитываться в премудрости педагогической науки. Дело в том, что в сентябре моя жизнь делает крутой поворот. Семь лет я работал в школе, а с нового учебного года, прошу любить и жаловать, — преподаватель местного педагогического института.
Премудрости методики давались с трудом, и я на следующее утро занялся ремонтом забора. Мама ни о чём меня не просит, но кто ей поможет, кроме меня. Таким образом, нежелание учить методику получало достойное оправдание, а я — возможность пару дней отдохнуть, выстругивая возле сарая новые штакетины.
Все эти дни я нет-нет да и возвращался мысленно к странному почтовому ящику, прячущемуся в лесной глуши. Что-то подсказывало: у этой «галактической истории» должно быть продолжение. Письмо, которое я ношу в кармане, по-видимому только начало исповеди неведомого существа из неведомых миров. То есть чьего-то фантастического рассказа или повести.
К пятнице забор был готов. Чтобы не бить лишний раз ноги, я взял велосипед и решил съездить в соседнее село — Любимовку. Наше село — бригада, а вот в Любимовке есть все блага цивилизации, в том числе и почта. Оттуда можно позвонить в областной центр и справиться у Марии Демьяновны, которая поливает в моё отсутствие цветы и забирает почту, не пришёл ли июльский номер «Семьи и школы». Если меня в очередной раз не обманули, то там должна быть моя статья… На обратном пути можно заглянуть и на лесную «почту» — это по дороге.
Выработав такую ясную и чёткую программу, я сел на велосипед и через десять минут был уже за селом.
Пока доехал до леса, немного упарился на солнцепёке. В тени деревьев ещё сохранялась утренняя свежесть, и я поехал медленнее. Куда мне спешить.
Показалась знакомая тропинка, которая вела к земляничной поляне. Не долго думая, я свернул на неё.
Подъезжая к поляне, я заметил давние, поросшие травой следы автомобильных шин. Видно, весной горожане из райцентра наезжали. За подснежниками или просто отдохнуть.
Почтовый ящик был на месте.
Я положил велосипед в траву, надавил на дно железной коробки, и в руку снова скользнуло письмо. Оно было несколько тяжелей и толще первого.
«Вот тебе и продолжение», — подумал я, разрывая конверт. На нём всё тем же зелёным фломастером был выведен тот же адрес:
«Галактика, до востребования».
Я начал читать.
«Звёзды, колючие и яркие даже днём, после захода светила как бы приближаются. Они роятся, будто огненные пчёлы (это происходит по причине движения воздушных токов атмосферы), и полыхают так сильно, что если долго смотреть, начинают болеть глаза.
Со стороны может показаться — Город уснул. На самом деле это вовсе не так. Я знаю, что сейчас во всех жилищах и общественных местах, в туннелях и на дорогах затихает всякая работа, прерывается даже кормление детей. Мои соплеменники готовятся помочь мне докричаться до далёких звёзд. Их около четырёхсот тысяч, обитателей Города, и все они предельно рационалистичны. Это значит, что сегодняшняя Передача, очевидно, будет последней. Мои соплеменники понимают лишь тот труд, который приносит конкретный результат. Они верили в мои космические Передачи, потому что поначалу был повод — Звёздный Корабль, который два года назад упал на окраине Города, разрушив несколько жилищ и убив четырёх Кормильцев. С тех пор мы и зовём хозяев Звёздного Корабля. Тщетно! Наши Передачи пропадают в пространствах неба без всякого следа. Ещё более стремительно тают наши надежды, доверие соплеменников к моей затее. Впрочем, посмотрим. Их Сопутствующие Мысли сегодня поставят всё на свои места.
Я подхожу к 12-м Южным воротам, поднимаю голову к звёздам. Эти ворота расположены на самом верхнем ярусе Города, и, к счастью, над нами не нависает Падающий Свод.
Я подвожу обе свои антенны к антеннам Помощников и на миг замираю, собираюсь с силами.
Бездна неба, пронизанная излучениями и частицами, кипит надо мной.
Я начинаю Мысль:
„О вы, пьющие нектар мысли в других мирах! Спешим сообщить о себе в год 387 341 после 46 миллионов от первого Медосбора…“
Всё это мы передавали уже десятки раз. Но сегодня меня томят дурные предчувствия, и я добавляю в конце Передачи сообщение о предстоящей гибели Города, о том, что мы устали ждать ответа. Со всей силой и страстью, на которые способен, я несколько раз повторяю:
„Откликнитесь, пока время процветания не сменилось временем упадка и сна разума!
Откликнитесь!..“
Передача окончена.
Моё обращение к звёздам усиливали и генерировали в пространство около четырёхсот тысяч соплеменников. На время мы стали одним существом, одним мозгом, настойчиво пробивающим скорлупу одиночества. Теперь каждый снова стал самим собой, занялся своими делами. Они уже забыли о Передаче, а ко мне всё ещё идут и идут их Сопутствующие Мысли:
„Напрасная трата сил…“, „Отменить!“, „Он неудачник…“, „Всем известно, что звёзды мертвы…“, „Долой!“, „Звёздный Корабль по-прежнему остаётся загадкой. Он не сумел даже пробраться в него…“, „Пусть пасёт животных или собирает хлеб…“, „Его Мысли — бесполезны!“
Это приговор.
В последнем обвинении есть доля истины. Но ведь пока мы будем жить одним днём, нам не вырваться из порочного Круга. Наша цивилизация существует вот уже сорок шесть с лишним миллионов лет и всё… существует. Мы практически не познаём мир, не развиваем науку, потому что не видим в этом сиюминутной выгоды. Мы вместе добываем себе пищу, вместе строим и воюем, вместе думаем — и вместе (я не хотел этой игры слов) топчемся на одном месте…
Я подхожу к каждому из Помощников, прикасаюсь к их антеннам — прощаюсь. Они послушные сыновья и дочери Города. Раз сообщество считает наш труд бесполезным, они сегодня же уйдут от меня и будут охотиться или пасти стада, строить или воевать… Я же рождён, чтобы начинать Мысль, думать — об этом свидетельствуют мой большой рост и длинные жвалы, — и меня никто не тронет и не будет понуждать работать. Но сам я без Помощников — ничто. Такой же тугодум, как и остальные. Может, чуть-чуть более сообразительный, потому что и сам могу с горем пополам начать и закончить какую-нибудь несложную мысль. Но до звёзд, увы, нам уже не докричаться. И убедить соплеменников в том, что Городу угрожает смертельная опасность, по-видимому, тоже не удастся. Падающий Свод со дня на день рухнет. И поделом. Для оставшихся в живых это будет первое свидетельство, что я всё-таки умел начинать и заканчивать Мысль.