— Хочешь выйти отсюда живым, пиши всё, что знаешь о наркотиках и о врачах садистах.
— Но я…
— Ты не расслышал первую часть моего приказа? — Плохо выбритый Карпухин угрожающе сжал кулак. — Хочешь жить или нет?
— Хочу, — сглотнул перепуганный парень.
— Тогда пиши.
— Что?
— Где брал наркоту, и что с тобой делали в клинике? Не забудь указать имена.
Убедившись, что парень начал писать, оперативники направились к следующему кабинету, предварительно грозно предупредив пациента:
— Вздумаешь выйти, будешь мотать срок. Уж мы позаботимся, пупсик.
На втором этаже оставалась только одна дверь с красным сигналом сверху: «Идет операция». Перед ней, расставив ноги, стоял квадратный азиат с круглой невозмутимой физиономией.
— Это еще что за урод? — скривился Карпухин. Начиная со второго кабинета милиционеры не представлялись сотрудникам. Слух о милицейском рейде быстро облетел клинику. — Эй, ты кто?
Азиат вежливо склонил голову.
— Издевается, — прокомментировал Карпухин.
— Документики, — потребовал светловолосый милиционер. Не дождавшись ответа, он решил сдвинуть тупого кретина в сторону. — Посторонись!
Оперативник уперся в груду мышц, надавил, и в ту же секунду оказался согнутым ниже пояса с заломленной вверх рукой.
— Карп! Врежь ему! — хрипел светловолосый.
Последовал замах, но азиат загородился пленником, и оба оперативника рухнули на пол.
— Ну, гад, ты сейчас поплачешь! — рычал взбешенный Карпухин.
Оперативники поднялись и с двух сторон ринулись на азиата. От первого кулака японец ловко уклонился. Потерявшее равновесие тело Карпухина с силой грохнулось о дверь и кулем сползло на пол. Светловолосый оказался удачливее и угодил кулаком в грудь охранника. Азиат даже не пошатнулся. Он перехватил руку противника, и светловолосый почувствовал, как его ноги взлетают над полом, описывают дугу и складываются, задевая коленками лоб.
Чертыхаясь и матерясь, поверженный опер отполз. Злость душила его. Рука полезла за пистолетом. Губы шипели:
— Пришел тебе конец, узкоглазый.
— Что там? — услышав грохот за дверью, Шувалов спросил Задорина.
Сергей, как наиболее свободный сотрудник, отошел к выходу, прислушался и вернулся с озабоченным лицом.
— Похоже на драку. Кто-то пытается сюда войти.
— Дверь заперта?
— Да.
Антон направился к столу, где лежали телефоны. Он схватил свой мобильник и, не обращая внимания на пропущенные звонки и непрочитанные сообщения, позвонил Стерьхову.
— Дмитрий, за нашей дверью драка. Что происходит?
— Всё из-за грязной статейки. Клинику проверяют.
— К черту статью! Прикажи нас не трогать.
— Это милиция. Они меня не слушают.
— Мне нужен еще час!
— Антон, я даже не знаю. Меня заперли в собственном кабинете. Я не контролирую ситуацию!
— Мы работаем на открытом мозге! Я не могу остановиться! Ты это понимаешь? Всего один час! Иначе я не гарантирую даже жизнь пациента!
— Да, да, я понимаю. Я постараюсь.
Телефонная трубка в руке Стерьхова медленно сползла вдоль тела. Главврач растерянно смотрел на «очкастую цаплю» по-хозяйски расположившуюся в его кабинете.
— Вы ничего не понимаете, — ехидно передразнила последние слова «цапля». — И стараться бесполезно. Ваши документы мы передадим в прокуратуру, а уж они-то…
— Что случилось? — взволновался Сатори, тоже находившийся в кабинете.
— Шувалову необходим еще один час, — беспомощно развел руки Стерьхов. — Иначе…
Японец всё понял и двинулся к самоуверенной женщине.
— Ключ, — с мягкой улыбкой потребовал он.
— А с вами, иностранный гражданин, мы еще будем разбираться. Сейчас придут милиционеры, и мы выясним, на каком основании вы находитесь в клинике! Если вы тоже потакаете незаконным операциям…
— Ключ! — повторил наклонившийся к «цапле» Хисато Сатори.
— Здесь командую я! — грозно дернулась Марчук.
Японец выпрямился, раздул ноздри и попятился. Врачиха осталась довольна одержанной победой. По долгу службы она привыкла проверять и шпынять за недостатки любое лечебное заведение.
Не долго пятясь, Хисато Сатори оказался около террариума со змеями. «Цапля», убедившись в безоговорочной победе, поправила очки, и уже собиралась вновь с умным видом полистать бумаги, как произошло невообразимое.
Японец поднял крышку террариума и сунул туда руку. Одна из змей обвилась вокруг его запястья и поползла вверх. Японец вытащил ее и перехватил свободной рукой. Так он проделал несколько раз, пока все пять змей не оказались в его объятиях. Прижимая кишащую массу к груди, он двинулся обратно к женщине. Ошарашенная «цапля» смотрела, как мерзкие твари извиваются и ползают по рукам и шее сумасшедшего японца.
Тот приближался. Щелки его глаз полыхали неистовым огнем, а губы протяжно шептали:
— Клюююч. Дай мне клюююч.
Марчук онемела от ужаса. Когда японец наклонился к ней, а змеи оказались в пределах вытянутой руки, в глазах женщины помутнело. Ключ выпал из ее руки, она потеряла сознание.
43
Пройдясь по верхним этажам клиники с разнузданной наглостью вооруженного блюстителя закона, майор Матвеев дернул напарника Семенова за рукав и остановился.
— Тихо!
Снизу доносились невнятные ругательства. Они совсем не походили на визгливые крики интеллигентных врачей. Хорошо знакомые по службе голоса поминали на все лады чью-то маму и нехороших женщин, но делали это без присущего куража, а уныло и обреченно.
Спустившись на второй этаж, Матвеев застал удивительную картину. Два его лучших опера с кислыми физиономиями сидели на полу спина к спине. Их руки были скручены ремнем, вынутым из брюк Карпухина. Из карманов курток торчали пистолеты, словно их вложила туда заботливая рука. Над ними, загородив дверь с красным огоньком «Идет операция», возвышался невозмутимый японец с мощной грудью и толстыми руками. Ему-то и был адресован поток беспомощных ругательств.
Увидев начальника, поверженные милиционеры воспрянули духом и наперебой затараторили:
— Командир, эта узкоглазая сука напала на нас! Он не пускает в комнату. Тут их главное гнездо, которое мы ищем!
Умудренный службой Матвеев проворно юркнул в ближайший кабинет и втащил туда обалдевшего Семенова. Лучше перестраховаться. Черт его знает, чем вооружен угрюмый япошка, если сумел крутых оперов скрутить. А может рядом прячутся его сообщники!
— Он один? — выкрикнул командир, доставая табельное оружие.
— Один, — просипел Карпухин.
— Чем вооружен?
Оперативники дружно засопели, не решаясь признаться в постыдной правде. С ними справился безоружный человек.
— Куда же вы смотрели! — поняв абсурдность ситуации, возмутился Матвеев и смело выскочил в коридор, целясь в грудь японца. — Руки вверх! Быстро!
Японец покрутил бритой башкой, как борец, разминающий шею перед схваткой. Страха в его лице не наблюдалось. Такое поведение Матвееву не понравилось. И еще более насторожило.
Он приказал:
— Семенов, арестуй его.
Напарник достал наручники и рявкнул:
— Лицом к стене. Руки назад!
Японец никак не реагировал.
— Они здесь людей режут, а этот их охраняет, — пояснил связанный светловолосый опер.
Семенов приближался к японцу. Матвеев прятался за спиной подчиненного.
— Дернешься — убью! — красноречиво предупредил противника майор.
И в этот момент сверху с лестницы пролетела шипящая толстая веревка. Упав на вытянутые руки Семенова, она обернулась холодной змеей. Перепуганная тварь и не думала искать обидчика, отправившего ее в опасный полет. Раскрыв пасть, она бросилась на ближайшую цель.
— Аааа! — завопил Семенов, шарахнулся назад, споткнулся и сбил начальника.
В воздухе просвистела еще одна змея и шлепнулась на упавших милиционеров. Вокальное сопровождение в коридоре стало двухголосым. А со ступенек сползал третий символ медицины. Он привык жить в тесной компании и спешил к своим перелетевшим по воздуху собратьям.
Вслед за змеями в коридоре появился Хисато Сатори. В каждой его руке шевелилось по черно-серому гаду. Японец поднял их и доходчиво пояснил:
— Гадюка. Отень ядовита.
Матвеев и Семенов, мешая друг другу, в страхе скидывали змей и отползали по коридору.
— Кабаяси пока держится, — сообщил Сергей Задорин Шувалову. — Но это не может длиться вечно.
Антон посмотрел на Елену Репину. На заключительной стадии успех многочасовой операции зависел только от нейрохирурга.
— Сколько еще? — спросил он.
— Не торопи меня, — огрызнулась Репина. По впалым глазам было видно, насколько женщина устала. — Илона, инструмент.
Медсестра засуетилась и оттеснила Шувалова. Антон огляделся, что-то прикидывая.
— Так. Серега, баррикадируем дверь.
— Они у меня за всё ответят! — грозил кулаком невидимому врагу разъяренный майор Матвеев. — И за нападение на сотрудников милиции! И за незаконные операции! И за гадюк своих проклятых!
Он расхаживал по тесному кабинету, куда они спрятались с Семеновым. Его напарник в расстегнутой рубашке чесал голую грудь.
— Она меня укусила. Прямо в сердце. Как бросится! Что теперь делать?
Но начальник его не слушал.
— Я вызываю подкрепление. ОМОН! Посмотрим, как они попляшут.
— А я? Что делать мне?
— Найдешь электрощит и вырубишь электричество во всем здании. Я не позволю им проводить операции!
— Мне срочно нужна помощь. Меня укусила гадюка!
Матвеев схватил подчиненного за грудки.
— Не хнычь! Поймаешь любого медика, потребуешь ввести противоядие. У них должно быть. Потом отключишь электричество. Понял?!
— Мне кажется, левая рука уже немеет.
— Двигай, Семенов, двигай! Пока ноги шевелятся. — С этими словами майор вытолкал подчиненного в коридор.
44
Одной рукой Ольга Шувалова прижимала к груди сына, другой держала за локоть Бориса Вербицкого.
— Спасибо, тебе Боря. Если бы не ты, я не знаю… Я бы сорвалась, накричала и всё испортила. Сашу бы исключили, а я… — Женщина наклонилась, скрывая под свесившимися каштановыми волосами выступившие слезы.