Портфель смотрит на меня, я смотрю на него.
Портфель. весть.
Лететь или не лететь на Луну?..
Портфель смотрит на меня выпученными глазами, которых у него нет.
КОММЕНТАРИЙ ПУБЛИКАТОРА № 1
Отрывок рукописи Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова, озаглавленный «Полет на Юпитер» (Записки сумасшедшего), был получен мною по почте — в голубом конверте с припиской красным карандашом «Немедленно переслать в ближайшее представительство внеземной цивилизации».
Хотя последние слова и показались мне не вполне ясными, я не стал ломать голову над их разгадкой, а поспешил передать дневники издателям.
Поспешность мою объясняет тот общественный интерес, который вызывали содержащиеся в послании сведения.
Вспомните, сколько было толков по поводу исчезновения депутата Векшина.
Одни утверждали, что Векшин уворовал у господина Собчака книгу из шести статей городского бюджета и теперь скрывается, поскольку Собчак заявил о противоправном поступке Векшина не в правоохранительные органы, а в мафию. Предполагалось, что Векшин укрылся за границей в одной из стран-изгоев, куда длинные руки мафии не могут пока дотянуться.
Высказывалось и другое мнение.
Сообщали, что Векшин укрылся в Израиле, и поскольку он принял тамошнее гражданство, Израиль отказался выдать Собчаку и его самого, и украденные им шесть статей городского бюджета. А чтобы никто не беспокоил Векшина, Собчаку и нанятому им Кобзону отказали во въездных визах в Израиль…
Появлялись и другие публикации.
Исчезновение Векшина связывалось, например, с происками красно-коричневых элементов, для которых деятельность Векшина якобы представляла серьезную опасность… Статья, посвященная этой версии, так и называлась — «Рудольф — незаживающая рана демократии».
Любопытно, что нашлись журналисты, связавшие исчезновение депутата Векшина с действиями чеченских бандформирований, требующими немедленного прекращения контртеррористической операции в Чечне.
Нет никакой нужды перечислять все версии, которые выдвигались по поводу исчезновения Векшина. Эта трагедия долгое время занимала умы прогрессивной общественности.
Повторю, что именно этот широкий общественный интерес к исчезновению депутата Рудольфа Николаевича Векшина и заставил меня поспешить с преданием гласности дневников Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова.
Мне казалось тогда, что если будет раскрыто это страшное преступление, сдвинутся с мертвой точки и расследования других ужасающих преступлений нашего времени.
Вот так я думал, так полагал, так рассчитывал.
В спешке, связанной с подготовкой рукописи к печати, я вычеркнул из нее и последний абзац, не вдумываясь в глубинный смысл его…
А зря.
Как выяснилось в дальнейшем, в портфеле находилась рукопись, которую Герой Вселенского Союза, поэт Федор Шадрунков, пересылая мне свои дневники, еще не читал и которую, прочитав, он прислал мне с пометкой «Немедленно передать в ближайший корпункт инопланетных средств массовой информации» через моего приятеля доктора, работающего в закрытой спецклинике…
Рукопись эта существенно обогащала и изменяла смысл всех дневников Героя Вселенского Союза, поэта Федора Шадрункова…
ПОКА НЕ ЗАПЕЛ ПЕТУХ(записки Ш-С. из портфеля Героя Вселенского Союза Федора Шадрункова)
Жизнь Бориса Николаевича Ельцина началась, как известно, с того, что он утонул…
Этот неоспоримый факт его биографии ставит меня, скромного исследователя, в крайне затруднительное положение. Создать жизнеописание партийного и государственного деятеля, который, оказывается, еще в младенчестве утонул, — дело, что и говорить, трудное.
Нет образцов, подражая которым, можно уверенно приниматься за работу.
Разнороден и материал исследования… Телепередачи и сказания об оживающих мертвецах, «Демонология» Бодена и «Исповедь на заданную тему» самого Б. Н. Ельцина, страшные легенды и свидетельства периодики. Да и круг будущих героев книги — упыри и депутаты, партаппаратчики и оборотни, вурдалаки и демократы…
Помню, еще в детстве слышал рассказ про мужика.
Возвращаясь домой ночью, он проходил мимо кладбища, и вдруг навстречу приятель.
— Привет! — говорит. — Пошли ко мне.
А мужик сильно выпивший был, не сообразил, что давно уже умер приятель. Пошел за ним…
Пришли в какую-то избу, и одну рюмку ему налили, и другую. И еще бы выпил мужик, да посмотрел вокруг и вдруг заметил, что окон в избе нет…
И опомнился сразу.
— Ну, прощевай, — говорит. — Пойду до дому.
А приятель не пускает, еще наливает рюмку.
— Нет! — говорит мужик. — Пойду.
— Ну, тогда хоть коня у меня возьми, быстрее доедешь.
Видит мужик, что не отвязаться ему, вскочил на коня и помчался — дух захватывает от ужаса. То ли по земле несется конь, то ли по небу, а только вокруг могилы открытые и из могил мертвецы встают и руками к мужику тянутся… А главное, конца-краю этому кладбищу не видать…
Семьдесят с лишком лет мужик скакал, и уже и сил не осталось, и сам не знает-не ведает, куда заехал, но тут петух пропел.
Смотрит мужик, действительно, могилы вокруг, да и сам он на надгробном камне верхом сидит…
Вот об этом заблудившемся в непроглядной ночи человеке и вспоминаю я, когда возникает в зыбкой мертви телеэкрана то синеватое, то смертельно белое лицо Бориса Николаевича.
И тогда странное волнение охватывает меня, снова вспоминаю я сказку и мне, как тому мужику, хочется вскочить на подведенного коня и пуститься — только скорее, скорее отсюда! — в неведомый путь. И дай Бог, чтобы, как в сказке, петух успел пропеть вовремя…
Глава первая
О важнейшем событии своей биографии Борис Николаевич Ельцин пишет так:
«Крещение проводилось самым примитивным образом — существовала бадья с некоей святой жидкостью, то есть с водой и какими-то приправами, туда опускали ребенка с головой, потом визжащего его поднимали, нарекали именем и записывали в церковную книгу. Ну и, как принято в деревнях, священнику родители подносили стакан бражки, самогона, водки — кто что мог…»
Сделанное нами выделение несколько нарушает сказовую интонацию прозы Ельцина, ту особую атмосферу доверительности и бесстрашия, коей пронизаны страницы его «Исповеди», но — куда же денешься? — мы вынуждены жертвовать художественностью, дабы помочь читателю почувствовать всю глубину истины, скрытой в этих незамысловатых словах. Впрочем, к этому мы еще вернемся, а сейчас продолжим прерванную цитату:
«Учитывая, что очередь до меня дошла только во второй половине дня, священник уже с трудом держался на ногах. Мама, Клавдия Васильевна, и отец, Николай Игнатьевич, подали ему меня, священник опустил в эту бадью, а вынуть забыл, давай о чем-то с публикой рассуждать и спорить…»
Вот все так и было…
Не правда ли, сцена достойная пера Шекспира или хотя бы Толстого? Словно воочию видишь, как священник хлещет стаканами самогон, а вокруг визжат дети, и священник, понюхав рукав рясы, протягивает руки к младенцу-Ельцину, а затем… швыряет его в бадью. И когда поворачивается к мужикам, уже и не деревенские избы вокруг, а нижегородское торжище, взволнованные, дышащие умом и отвагой лица… Женщины срывают с себя серьги и ожерелья, а на помосте, над гудящей толпой — не пьяный сельский священник, а сам гражданин Минин.
— Не пощадите себя, и жен, и детей своих! — гремит его голос. — Спасем, братия, Святую Русь!
Глава вторая
Расписывая эту сцену, мой знакомый, поэт Федя Шадрунков, заметно взволновался, голос его дрожал, глаза блестели.
А я слушал его и думал, что нет, нет-нет, господа патриоты, не правы те из вас, которые полагают, будто бы сельский священник, прозрев гибельное для России предназначение младенца-Ельцина, сознательно решил утопить его в бадье…
Не правы…
Я говорю это вам не с торжеством, но с сочувствием. Ибо я тоже русский и, как и вы, тоже жду, что в трудную для Отчизны годину — мне самому и пальцем не приходится шевельнуть! — явится откуда-нибудь гражданин Минин и отведёт напасть от моей бесконечно любимой Родины!
О, как понятно, как близко и дорого душе любого русского человека это ожидание!
Но странно, странно устроены мы, россияне…
Едва я подумал о дорогом и близком, и сразу оборвал Федора, сказал, что, во-первых, священник ведь только пытался утопить младенца-Ельцина, но не утопил, а это, что ни говори, не одно и то же. Гражданин Минин, вынувший кошелек и тут же спрятавший в карман, тот ли Минин, которого мы видим на Красной площади?
Ну, а во-вторых, совместим ли такой, пусть и патриотический, поступок со священническим служением? Разве у Господа Бога, позволю спросить вас, господа патриоты, не нашлось бы другого способа избавиться от притаившейся в младенце-Ельцине погибели русской земли, если бы Бог действительно хотел спасти нас?
Но еще более неверной представляется мне другая версия, авторы которой утверждают, будто там, в деревне Бутка, и не было никакого крещения. И священник был не священником, а пособником Сатаны. И не крещение он творил, а некий зловещий сатанинский обряд.
— Как совершается таинство крещения? — рассуждают эти люди. — Настоящий священник должен был троекратно окунуть младенца-Ельцина в освященной воде, говоря при этом: «Крещается раб Божий Борис во имя Отца, Аминь, и Сына, Аминь, и Святаго Духа, Аминь!» Но лже-священник не только не произносит этих канонических слов, а и освященной воды, как написано в книге Ельцина, не имеет. Перед ним вода, приправленная какими-то травами. А дальше? Вы читайте, читайте дальше! Борис Николаевич пишет, что когда его извлекли из бадьи, этот лже-священник объявил: дескать, младенец-Ельцин выдержал испытание! Какие еще нужны доказательства?!
— Не знаю… — нерешительно возражаю на это я. — Хотя из литературы о сношениях человека с дьяволом и известно, что прислужники Сатаны могут прикидываться священнослужителями, но…