— Немченко?
— Старшим его людей на операции выступает вовсе не он, — объяснил Тарас. — Какой-то Костя. Для человека, исступленно ищущего свою дочь, это более чем странно. Ведь мы же гарантировали ему присутствие Тензора.
— Может, еще от болезни не отошел? — предположил Тополев. — Все-таки его здорово покромсали.
— Он сбежал из больницы, — задумчиво произнес Петровский. — Его люди где-то столкнулись с ожившим мертвецом. Ясно, что не там, где он мне сказал. Но где?
— Разве нам теперь не все равно? Все наши силы сосредоточены на кладбище.
— Конечно, нет, Антон. Мне кажется, что Немченко каким-то образом вычислил убежище Тензора, но нам ничего не сообщает. Хочет сам его взять. Боюсь, великого стратега поджидает неприятный сюрприз.
— Вы имеете в виду оживленных? Этих, с захоронения?
— Конечно, — кивнул Петровский. — Если Тензор будет на кладбище, то на охрану своего укрытия он поставит лучших сторожевых псов. А там есть из кого выбирать.
— Ханины, Роберт, кто там еще был?
Петровский толкнул ему по столу распечатку. Фамилии, клички, имена в столбик с краткими пояснениями.
Антон поднял лист.
— Мама родная! — произнес он, быстро пробежав самое начало. — Свирель, Череп, Муха Цокотуха…
— Вот именно, — кивнул Петровский, окутываясь дымом. — А что сталось с ними теперь — одному Господу известно. Помнишь, Леву Хирурга? Мы эту мразь полгода искали. Скольких он расчленил, помнишь?
— Больше трех десятков, — произнес Антон.
— А теперь он гуляет где-то на свободе. Тензор подарил ему вторую жизнь.
— Секундочку, Тарас Васильевич… Демиург, — ткнул пальцем в список Тополев. — Неужели тот самый?
— Ага, — горько кивнул Петровский. — Именно.
— Это же…!
— Меня только одно в этом радует, — перебил его Тарас. — Тензор пока только людей поднимать научился. У нас ведь еще одно местечко есть. Вот если бы Петя Авалкин туда добрался…
— Да-а…, — протянул Тополев. — Но, согласитесь, это проблемы Немченко.
— Не факт, — покачал головой Петровский. — Вполне возможно, что Тензор кого-нибудь из них с собой на кладбище притащит.
— Это плохо.
— Это очень плохо! — хлопнул по столу Тарас. — А я сижу здесь и ничего не могу сделать!
— Вы еще что-то о воскрешаемой девушке говорили? — после паузы напомнил Антон. — Почему она вас беспокоит?
Петровский потер пальцы рук.
— Я боюсь, что Виктор не сможет ее остановить, понимаешь? Что не сможет… Как бы это сказать?…
— Не сможет ее отправить обратно, если она станет не человеком?
Петровский затянулся, потрескивая табаком в трубке.
— Вот именно, — кивнул он. — Тензор отнюдь не дурак, Антон. Он выискивает самые слабые места, даже те, о которых мы толком сами не подозреваем. И использует их. Думаешь, он просто так взялся за оживление этой Наташи? Нет, Антон. Мне кажется, все гораздо сложнее. Он просчитал нас в очередной раз. Он знал, что операцией будет руководить Виктор. И, поэтому, только поэтому, объектом оживления стал не чей-то любимый пес соседа по подъезду, а утраченная кем-то обожаемая любовь.
Тополев сделал глоток, поморщившись. Он не любил коньяк.
— Ничего не понимаю, — признался он. — Вы хотите сказать, что слабое место Гарина — это женщины?
— Да нет же, — с досадой ответил Тарас. — Не то. Просто… параллели, понимаешь? У Виктора была любовь. Настоящая, как в кино. Давно, несколько лет назад, он даже, помнится, как-то фотографию матери моей присылал. Сам Виктор и девушка его… Элеонора… Милая такая, тонюсенькая, как березка. Виктор грозился жениться и наделать кучу детей. Н-да… А потом… Потом что-то случилось… Он ничего не рассказывает толком, ты же его знаешь. Только, как-то поддали мы с ним крепко и проговорился он. Погибла его девушка. Убили ее прямо на его глазах… И похоронена она там же, в Калининграде…
— Так он недавно в Калининград мотался, — вспомнил вдруг Тополев. — Я ему еще командировку оформлял…
— Он каждый год туда ездит, — кивнул Тарас. — В годовщину смерти. Он виновным себя считает. Понимаешь теперь?
— Вы думаете, что Тензор постарается превратить свою Галатею в оружие возмездия, а Виктор не сумеет ее остановить?
— Я этого боюсь, Антон. Сижу здесь, черт, и боюсь! Надо было мне возглавлять операцию. Я бы сумел. Ведь каждый Пигмалион отвечает за свое создание, — вздохнул Петровский. — И каждый стремиться вложить в него частичку души…
— Судя по классике, это иногда не выходит, — пожал плечами Тополев.
— Посмотрим, — кивнул на рацию Тарас. — Нам теперь только и остается, что ждать… Хотя…
Он снова хлопнул ладонью по столу и сорвал телефон.
— Рома, — сказал Петровский, набрав номер гаража. — Готовься, сейчас выезжаем.
— Тарас Васильевич, — напомнил Тополев. — Операцией командует Гарин.
— Я знаю, — ответил Петровский, положив трубку. — Но я должен быть там. Я не могу сидеть в теплом кабинете, Антон, когда мой друг рискует жизнью, пойми. Там мой друг.
— Тогда и я с вами, Тарас Васильевич, — поднялся, одним глотком допив коньяк, Антон.
Максим Дронов
Ноль тридцать шесть.
Максим открыл глаза.
Над ним нависало лицо Геннадия.
— Живой, — сказал он, оборачиваясь. Сзади стоял Гарин с залитым кровью лицом.
— Сейчас я, — забормотал Максим, пытаясь подняться на ноги. Резкая боль в левой руке, опрокинула его обратно.
Он огляделся.
Джип, завалившись на бок, лежал в глубокой свежевырытой канаве. Почти до лобового стекла он ушел в землю, а край канавы нависал над ним, как пасть неизвестного науке монстра. Казалось, что и не джип это вовсе, а сбитый бдительными сторожами московского неба неопознанный летающий объект. С инопланетным экипажем из трех человек…
— Здорово, — произнес Максим, поднимая голову. До края земли, еле видного в темноте, казалось, было несколько метров. — Как это нас угораздило?
— Тензор, — весело и зло сказал Гарин. Под проливным дождем кровь размывалась по его лицу странными замысловатыми узорами. — Вот сволочь! Ведь даже наше решение предугадал!..
— Оно было очевидным, — произнес Сергей, сидевший рядом. Спиной он облокотился на грязное колесо поверженной машины, а водомет его, поникнув стволом, свисал устало с плеча. — Дай, Виктор, что ли, бальзама хлебнуть?
Гарин достал флягу.
— Машину жалко, — сказал Гена. — Хороший, ведь, был джип…
— Живые мы, — делая глоток из фляжки, произнес Виктор, — а это главное…
Хватая ртом капли дождя, Максим поднял голову.
Как же больно, боже, как же больно… Но, живые…
Он поднял к лицу левую руку и, закусив губу, чтобы сдержать рвущийся крик, задрал рукав куртки. Он даже не понял вначале, что случилось. Просто рука в десятке сантиметров ниже запястья странным образом заворачивала вправо, а на месте изгиба под кожей выступало что-то очень похожее на кость.
— Перелом, — констатировал Сергей и сочувственно протянул флягу. — Прими-ка анестезию.
— А я задницу отбил, — пожаловался Геннадий, приседая рядом на корточки. — Жутко болит.
— Намекаешь на потребность в анестезии? — усмехнулся Виктор.
— Не намекаю, настаиваю…
Ров, в который угодил неопознанный летающий объект, был в ширину около метров десяти и, начинавшись со стороны прорыва защитного поля с уровня земли, плавно, с углом градусов в тридцать, уходил под землю, чтобы у другого своего края достичь глубины хорошо вырытой могилы. Джип врезался в угол и была бы скорость побольше — кладбищенская земля накрыла бы их навсегда. Максима передернуло от таких мыслей, и он опять завозился, оскальзываясь ногами по расползающейся мокрой глине.
— Повезло, — произнес Гарин, оглядываясь. — Еще бы чуть-чуть, и… Нас бы, наверное, экскаватором не отрыли… Ну, ладно… — он, открыв рот, поймал несколько капель воды, сплюнул и обвел их всех взглядом. Перехватил водомет наизготовку. — Пора выбираться нам, ребята. А то, не дай бог, перестреляют нас с того края, как куропаток. Ровно в две секунды. Серега…
— Да? — устало поднял голову на него Сергей.
— Поднимайте Максима и наверх… Я прикрою…
Ноль тридцать девять.
Они стояли на краю рва, поводя стволами водометов с установленными на них фонариками.
Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая только равномерным шумом дождя. И запах… Омерзительный сладковатый запах тления и прелых опавших листьев, тяжелый могильный аромат.
— Вот вляпались, — произнес Максим. — По оградам полезем?
Слева и справа ров упирался в ограды, и общая высота достигала метров трех в самом глубоком месте.
— Почему? По могилам… — ответил Сергей, не отрывая взгляда от изумрудного сияния, растекающегося по клубам тумана на той стороне обрыва. Капли воды срывались с его носа. — Виктор, поднимайся, давай! — крикнул вниз он.
— А если там… — замялся Максим. — Ну, вылезут?…
— А что — вылезут?… Заодно и костюмы проверим…
— Мы попали на дискотеку, — вдруг истерически произнес Геннадий. — Ди джей Тензор сейчас прокрутит пару новых хитовых сборника.
— Это ты про туман?
— И про него тоже. Боже, зачем я поперся с вами? Валялся бы сейчас на диване перед телевизором, а Томка ужин готовила…
— Романтика женатой жизни, — пробурчал Гарин, появляясь вслед за лучом своего фонарика из черной пасти поглотившего джип рва. — Ты бы сейчас отношения с ней выяснял, вот что…
Геннадий судорожно вздохнул.
— Виктор, — произнес Максим. — Он, что, поле снял?
— Это почему?
— Это же мы дождь устроили…
Виктор быстро на него глянул и прижал пальцы к горлу.
— Первый, — произнес он. — Проверьте поле.
В наушниках что-то затрещало.
— На месте, — ответил бодрый голос. — Может, мы попробуем на машине прорваться?
Сергей молча усмехнулся, а Максим немедленно представил, как очередной джип попадает в приготовленную ловушку. Для него и его экипажа эксперимент может окончиться м