Подъезд, казалось, врос в землю — так просело строение, а внутри со стен осыпался не один слой краски — последний нанесли, наверное, лет двадцать назад. Но самой удивительной была лестница — винтовая, крутая лестница с покосившимися ступенями, отчего казалось, что ты в башне. Они поднялись на третий этаж, и Римма завозилась у высоченной двустворчатой двери. Отперев замки, пропустила Алису внутрь, вошла следом и зажгла свет.
— Ничего себе! — удивилась Алиса.
Это была старая, отвратительная квартира, в которой стены словно завалились, сгорбились под грузом прожитых лет. Полы покрывали облезлые доски, потолки осыпались, и было холодно, будто дом не знал центрального отопления.
— Мда… — произнесла Римма. — Это не Эрмитаж. Но приобретение перспективное. Сделаем тут капремонт, починим подъезд… Проходи.
Алиса пошла прямо и очутилась в не очень большой — метров двадцати комнате, окна которой выходили на Пятницкую. Здесь было не так противно, как в прихожей, — стоял диван, стол, на окнах висели приличные шторы.
— Пойду поставлю чайник! — покричала из коридора Римма и потопала на кухню.
У Алисы испортилось настроение. Как-то гадко здесь было. Выражаясь драматически, Алиса чувствовала беду — преддверие нехороших событий, но не могла сосредоточиться на этой мысли — она все ускользала, и ей было не по себе в незнакомой пустой квартире с незнакомой женщиной. Она-то ожидала… чего-то сказочного? Замечательного?
Скорее — да, но что она знает об этом мире? В конце концов, надо же как-то выпутываться, а Римма может помочь.
Прошло минут десять, прежде чем Римма вернулась с подносом, на котором стоял чайник, чашки и вазочка с шоколадными конфетами.
— Условия здесь, конечно, жуткие, — сказала она.
Алиса сделала глоток чаю и уставилась на собеседницу.
— Готова? — поинтересовалась та.
— Вроде бы.
Римма ушла в соседнюю комнату и принесла книгу. Алиса сразу позабыла о предчувствиях — это была не книга, а КНИГА. Сразу стало понятно, какая она старая — ей лет триста, а может, пятьсот, но она изумительно сохранилась. Черная бархатная обложка украшена черным же жемчугом, раухтопазами, гранатами и большим агатом в середине, на котором выгравирован текст на неизвестном Алисе языке.
— Ух ты! — воскликнула она и потянула руки к книге.
Римма легонько шлепнула ее по ладоням.
— Кыш! — сказала она. — Имей терпение. Это одна из самых сильных книг по… магии. Ее переписывали всего пять раз: первоисточник был создан две тысячи четыреста лет назад, следующий экземпляр обнаружился в шестьсот двадцать четвертом году нашей эры, еще один — спустя семьсот лет, ну, а этот был сделан пятьсот девятнадцать лет назад.
— Офигеть! — изумилась Алиса.
— Здесь собраны древнейшие знания, — продолжала Римма. — Воспользоваться ими может не каждый, но твоя родственница переписывала эту книгу, так что — кто знает?
— Моя родственница? — Алиса чуть не сползла со стула.
— А ты не знала, что у тебя в семье были очень сильные колдуньи? — улыбнулась Римма.
— И бабушка?
— Насчет Лианы трудно утверждать однозначно, — Римма пожала плечами. — Ну, давай, пробуй!
Алиса положила руку на книгу и потрогала камни. Они были теплые и приятные. Она открыла том и перевернула первую страницу. Коричневатые, словно вымоченные в чае страницы. Крупный шрифт — чуть с наклоном, написано вязью.
— А в чем подвох? — поинтересовалась она у Риммы.
— Колдовские книги, мы их называем гримуары, не слушаются кого попало, — сказала Римма. — Если бы ты была слабой ведьмой, возможно, не смогла бы открыть эту.
— То есть я — сильная ведьма? — усмехнулась Алиса, ощущая неловкость — почему-то все это напоминало ей постановку в детском театре: какая-нибудь там Элли в раздолбанной Стране Чудес. Или где была крошка Элли — в Изумрудном городе?
— Тут главное — желание, — Римма откинулась на стуле. — Если у тебя хватило духа повелевать книгой, навязывать ей свои желания, значит, ты — сильная. Но пока ты — невежда.
— И как будет проходить учеба?
— Практически. Чего ты хочешь?
— Многого.
— Ну, а прямо сейчас? — спросила Римма очень серьезно.
Не то чтобы Алисе было неловко признаться. Все ее желания казались вполне осмысленными, несли практическую пользу, и их вполне можно было считать серьезными установками взрослой целеустремленной женщины, но… Она боялась произнести это вслух, боялась, что все это будет звучать как-то по-детски, словно мечты капризного, избалованного ребенка…
— Хочу вытолкать Олю из «Глянца» и отомстить Диме. И еще хочу мой «Шевроле», — храбро произнесла Алиса.
— Соперничество! — громко объявила Римма, и книга зашелестела страницами.
Алиса, будто завороженная, наблюдала, как переворачивается страница за страницей — пока книга не открылась на седьмом разделе под названием «Враги».
— О-о… — воскликнула Алиса. — Тут и заклинания, и зелья… Крутняк!
— Знаешь, я думаю, лучше начать с зелий, — предложила Римма. — Так будет надежнее. Ты все-таки еще не очень опытный маг, чтобы манипулировать более тонкими материями — такими, как чувства, а зелья — они везде зелья, действуют железно. Давай не будем делать очень крепкий состав — так меньше возни. Гарантия всего на год, зато совсем скоро у тебя будет результат. Годится?
— Как скажешь, — Алиса пожала плечами.
— Понятно, что ты будешь работать под моим руководством, но не сачкуй — тебе этот опыт пригодится, — пояснила Римма и поднялась со стула. — Чаю больше не хочешь?
Алиса покачала головой, и они прошли в другую комнату, где, кроме длинного стола и шкафа с приклеенными скотчем дверцами, находилось множество коробок.
— Заодно поможешь мне тут разобрать, — сказала Римма. — А то я совсем не успела обжиться.
Алиса поморщилась. Она что, уборщицей нанялась? Но пришлось ей, поджав губы, распаковывать коробки, расставлять по полкам различные склянки, банки, ступки, мензурки… Ка-ра-ул!
Наконец, часа через три последнюю коробку выкинули в коридор, Римма заварила кофе, и они приступили к самому интересному.
— Думаю, это подойдет, — Римма указала на заклинание, которое называлось «Укус кобры». Книгу она положила перед собой. — Вон там, позади тебя, синяя бутылка с соком анчара. Давай ее сюда!
У Алисы два раза случилась истерика. Она шесть раз уходила пить кофе. Дважды Римма позволила ей пригубить коньяк. Один раз она чем-то обожглась, Римма на нее наорала и приложила к большому пальцу, покрывшемуся пузырями, сухой оранжевый лист неизвестного Алисе дерева. Рана немедленно зажила.
— Дело не только в листе, — заявила Римма. — А в том, чем он пропитан.
В четыре часа ночи Алиса, находящаяся на грани срыва, только было открыла рот, чтобы сообщить о том, что у нее больше нет сил, как Римма объявила, что они все закончили.
— Не может быть… — выдохнула Алиса и плюхнулась на стул. — Все?
Она никак не могла взять в толк, почему подавать всякие банки и бутылки было так сложно. Ну, хорошо — долго. Но чтобы валиться с ног и обливаться про себя горючими слезами?..
— Устала? — поинтересовалась Римма, сверкая своей шикарной зажигалкой.
— Можно я тут засну? — Алиса привалилась к стене.
— Быть ведьмой — тяжелая работа, девочка, — усмехнулась Римма.
— А ты можешь не называть меня больше «девочкой»? — огрызнулась Алиса.
— Могу, — прищурилась Римма. — Но ты следующий раз думай — кто ты и кто я, перед тем как разговаривать со мной таким тоном.
Злиться не было сил. Алиса способна была только с интересом посмотреть на Римму, которая отчего-то казалась такой довольной, словно только что получила завещание Билла Гейтса со своим именем в качестве основной наследницы.
— Ну, что, я беру это… — Алиса указала на два небольших флакона. — И еду домой.
— Все помнишь?
— В сок не добавлять, в кофе тоже, про себя произнести заклятие, пока жертва пьет, — пробубнила Алиса.
— Умница! Ну, пока.
— Э-э-э… — Алиса растерялась. — А ты меня не подбросишь?
— Извини, — Римма развела руками. — У меня еще есть дела.
Глава 8
Совершенно случайно Алиса поняла, что люди ничего не знают о времени. Прошлое, будущее — понятия относительные, то, что было для тебя будущим вчера, сегодня — настоящее, а завтра — прошлое, и опять вся твоя жизнь, кроме текущей секунды — иллюзия… С ума можно сойти, если задуматься об этом всерьез. Все, что мы считаем окружающим миром, можно потрогать — кроме нашей собственной жизни, которая не более чем воспоминания, единственное доказательство коих — фотографии и слова других людей, что были рядом с тобой. Мы теряем друзей, теряем родных — и сами не понимаем, что теряем и себя тоже, потому что некому больше сказать: «А помнишь…» Может, все, что мы видели — сон, и кто знает, так ли это?
В детстве кажется, что мир невероятно огромен, и ты без сил валишься на скамейку, миновав пару-тройку кварталов, а став взрослым, обнаруживаешь, что твой мир был крошечным. В детстве кажется, что времени у тебя — океан, и его не переплыть, и ты никогда не повзрослеешь, и не сможешь сам ездить на метро, и никогда тебя не пустят в клуб на всю ночь — и вот ты вырастаешь, и не успеваешь считать дни, годы — они мчатся, как придорожные столбы, мимо которых ты несешься со скоростью двести километров в час.
Алиса смотрела на Олю, которая пила остывший чай, и никак не могла сосредоточиться на разговоре, потому что неожиданно — едва ли не против своей воли, открыла для себя новый мир. В этой новой действительности, которая и возбуждала, и пугала, важна была каждая секунда — в течение краткого мгновения происходили удивительные события, и время уже не бежало — ему некуда было торопиться. Алиса, хоть и была журналисткой, не смогла бы объяснить эту ниоткуда возникшую ценность каждой секунды, она даже не смогла бы выразить, в чем эта ценность заключается, но чувствовала, что между щелчками секундной стрелки много больше расстояния, чем она предполагала раньше.