Все города на пути Веспасиана торжественно встречали его. В Италии он высадился в порту Брундизий (современный Бриндизи), где его уже ожидал Муциан; с Домицианом же Веспасиан встретился немного дальше, в Беневенте. Не очень сердечной была встреча отца с сыном — цезаря конечно же проинформировали обо всех выходках молодого человека. Не понравилось цезарю и то, что Домициан без особой надобности отправился с войском в Галлию — молодому человеку не давали покоя военные лавры отца и старшего брата. В Галлии Домициан собирался подавить опасное восстание на нижнем Рейне и в северной Галлии под предводительством Цивилиса[18], но добрался лишь до Лундунума, поскольку восстание было уже подавлено опытным военачальником Квинтом Петилием Цериалом[19].
Как принимала императора столица? Об этом написал Иосиф Флавий, который наверняка пользовался рассказами очевидцев. Вот фрагмент его отчета:
Высокопоставленные сановники выехали навстречу императору далеко за Рим. Но и простым людям не терпелось увидеть цезаря, и они ринулись ему навстречу такими огромными толпами, что город буквально опустел. Когда же дали знать, что он уже приближается, не выдержали и оставшиеся, и с детьми, женами, стариками высыпали на дорогу за городом. Императора встречали громкими приветственными криками, называя его благодетелем, избавителем, действительно достойным Рима властителем. Город был украшен цветами и весь окутан благовонным кадильным дымом, тем самым уподобляясь огромному храму. С трудом удалось властителю протиснуться сквозь толпы к своему дворцу, в котором он немедленно принес дары домашним ларам. А народ принялся праздновать, и за пиршественными столами проливали вино, моля богов позволить Веспасиану долгие годы крепко держать свой скипетр на благо римского народа.
Такие сцены радости, восторга, обожания, наилучших пожеланий повторялись в Риме многократно при каждой смене власти и стали уже своего рода образом жизни (лат. adventus, и это выражение сохранилось до наших дней в языке литургии). А разве и в наше время не так встречают во всех странах прибытие в какой-нибудь город даже не главы государства, а просто новых высокопоставленных чиновников, связывая с ними свои надежды на лучшую жизнь и следуя давнему обычаю? Это так, но в те древние времена в приветствиях народа было больше искренности, в данном же случае римляне были измучены кошмаром длительных гражданских войн и искренне надеялись, что новый император наведет, наконец, порядок и восстановит разрушенное. Всем хотелось мира и стабильности. И люди не ошиблись в своих ожиданиях.
Веспасиан оказался замечательным императором, одним из лучших римских цезарей за всю историю империи. Его голова не закружилась от благовонных воскурений, их дым не помутил остроту его зрения, лесть и низкопоклонничество не испортили нрав цезаря, он остался таким, каким был, верно служа отечеству. Веспасиан не пытался изображать из себя ни великого полководца-завоевателя, ни гениального реформатора. Он никогда не обещал больше, чем мог дать, не уверял сограждан, что с его воцарением настанет эра всеобщего благоденствия. И всю жизнь, буквально до последней минуты, Веспасиана не покидало чувство юмора, которое есть лучшее противоядие от гибельного действия абсолютной власти, способной нарушить психическое равновесие и помутить разум даже самых выдающихся личностей.
Поначалу главной своей задачей Веспасиан считал продолжение того, что начал в Александрии, то есть оздоровление финансовой системы суровым режимом экономии. Это вынуждало прибегать к непопулярным, но необходимым мерам. К чему только он не прибегал, чтобы раздобыть средства для возрождения разрушенной экономики страны! Ему приписывается выражение Pecunia поп olet — деньги не пахнут, — и в данном случае оно очень точно характеризует политику Веспасиана. Крепкое словечко «сделало карьеру» и дошло до наших дней. Его повторяют люди, не знавшие латыни и не имевшие представления, кто такой Веспасиан, хотя на самом деле не он придумал его. Но сам Веспасиан или его сын высказали что-то в таком духе, когда в соответствии с новым указом поступили первые деньги за продажу мочи, которую стали добавлять в красители.
Веспасиан не был скрягой, и даже скупым его не назовешь. Он не жалел денег, когда считал нужным, а что касается строительства и культуры, то в этих областях он просто транжирил деньги. Это он начал масштабные строительные работы по восстановлению столицы после страшных разрушений последних лет. И сам лично начал работы по реконструкции храма Юпитера на Капитолии, на собственных плечах вынося в корзине камни и щебень. Веспасиан лично позаботился о восстановлении копий трех тысяч бронзовых таблиц с историческими записями, пострадавших в пламени пожаров. Прекрасное свидетельство уважения к прошлому, ведь в любую эпоху это главное мерило культуры человека.
В конце лета 70 года сын императора Тит овладел, наконец, Иерусалимским храмом. В ходе боев храм сгорел, о чем будет подробнее рассказано в следующей биографии. Победитель вернулся в Италию в 71 году, в июне состоялся его триумфальный въезд в Рим вместе с отцом. Подробному описанию этого эпизода мы снова обязаны Иосифу Флавию.
Накануне ночью оба императора (старший сын цезаря и его наследник тоже именовался императором) с первыми лучами солнца, по традиции, в торжественных пурпурных одеждах и лавровых венках направились в портик Октавии. Там их уже ожидал сенат в полном составе и другие высшие сановники империи. Цезари заняли места на трибуне в креслах из слоновой кости, и в этот момент прозвучал оглушительный клич собравшихся всех родов войск. На сей раз воины были без оружия, но в шелковых одеждах и тоже в лавровых венках. По мановению руки цезаря все замолчали, после чего сначала Веспасиан, а затем его сын и наследник Тит, прикрыв головы одеянием, сотворили молитвы. После короткой речи цезаря все принялись за угощение.
Лишь после этого торжественное шествие направилось в столицу, не торопясь, величественно, чтобы римляне могли как следует наглядеться на редкое зрелище во всем его великолепии. Вряд ли в этот день хоть один человек остался дома, все высыпали на улицы. По улицам медленно текла людская река и вторая река из самых ценных предметов — произведений искусства из золота и слоновой кости, великолепных тканей, украшенных драгоценными камнями и расшитых золотыми и серебряными нитями, картин и статуэток. Вели редких зверей — никогда не виданных чужеземных животных, гнали толпы пленников. Вот один за другим проплыли большие деревянные многоэтажные помосты, на которых разыгрывались отдельные эпизоды Иудейской войны. Среди военных трофеев обращали на себя внимание культовые предметы из иерусалимского храма: золотой жертвенный стол, золотое семисвечное паникадило, золотой ящик для священных книг. Вслед за этим несли статуи богини Победы, и только за ними ехали на конях Веспасиан с сыновьями Титом и Домицианом. Шествие остановилось у храма Юпитера на Капитолийском холме, и все стояли там до тех пор, пока не пришло известие, что на Форуме состоялась казнь вождя восстания — Симона, сына Гиоры. Только после этого вознесли молитвы и принесли жертвы богам.
Так описал это событие Иосиф Флавий. В честь победы был построен уже упомянутый храм Победы, а столь знаменитая в наше время Триумфальная арка Тита была построена немного позже. Символически заперли ворота храма Януса, что означало — в стране воцарился мир. Однако дело обстояло не совсем так, в Иудее война не закончилась, горстка храбрецов отчаянно защищала последнюю крепость. Крепость была взята только в апреле 73 года; все те, кто ее оборонял, покончили с собой. Но там уже больше никогда не вели больших войн. Отдельные пограничные стычки и даже небольшие военные кампании происходили в Британии, на верхнем Дунае и по Евфрату, где к римской Сирии присоединили Коммагену. Однако почти для всей империи это были годы мира и спокойствия.
И еще одному нововведению очень радовались жители многих провинций Римской империи, особенно те, что были состоятельными. Веспасиан щедро раздавал римское гражданство, так называемое «латинское право», продолжая тем самым политику Клавдия. Наверняка это не приводило в восторг родовитых римских граждан, особенно сенаторов, но и они вынуждены были признать справедливость введения такого закона. В принципе цезарь старался сотрудничать с сенатом, вообще был доступным, охотно общался с людьми и даже отменил обычай обыскивать допускаемых к нему посетителей, что всегда делалось раньше из боязни покушений на императора. В стране забыли о государственном терроре и политических процессах. К этому периоду в истории Древнего Рима можно полностью отнести слова Тацита: «Редко выпадает счастливое время, когда можно думать, что хочешь, и говорить, что думаешь». Существовала, разумеется, и оппозиция, были люди, недовольные цезарем по разным причинам, были целые аристократические династии, обиженные тем, что к власти пришли не их представители, а Флавии, которые еще так недавно были простыми предпринимателями. А также действовали идейные противники императорской власти, сторонники республики. Эти держались особенно вызывающе, за что их предводитель Гельвидий Приск и заплатил головой.
Как жаль, что у нас нет дневников Веспасиана! А ведь он вел их, в древности о них знали. Возможно, тогда бы удалось выяснить, почему он изгнал из Рима философов, почему разогнал астрологов? Вряд ли упомянутая оппозиция была единственной причиной. Тем более что цезарь, как уже говорилось, был очень терпимым и незлобивым. Так, он не помнил обид и никогда не мстил, причем не только за мелочные обиды, но и за причиненный ему лично вред.
А как выглядела его личная жизнь, его занятия, привычки, встречи с людьми? Крепкий, хорошего телосложения, Веспасиан до конца дней своих отличался отменным здоровьем, возможно, и потому, что вел правильный образ жизни. Ежедневные прогулки, здоровая пища, игра в мяч, массажи и один день в месяц без пищи. Просыпался Веспасиан рано, часто еще до рассвета, решал неотложные дела, ему читали важные и требующие скорого ответа письма и сообщали о важных происшествиях. Он слушал и одевался, потом выходил на обязательную прогулку. После прогулки отдыхал. После омовен