– Вы двое останетесь здесь, – распорядился полицейский.
– Я здесь не останусь, – прошептал Айтор.
– Я тоже, – присоединилась к нему Эва.
– Тогда подождите в машине.
Оба энергично помотали головой.
– Черт возьми, – выругался Отаменди. Он расстегнул кобуру своего пистолета, не доставая его. – Ну ладно. Идите гуськом следом за мной. Только не приклеивайтесь ко мне, держите дистанцию два метра. У тебя же есть фонарик?
– Да, – ответил Айтор, роясь в боковых карманах своего рюкзака.
– Отдай его девушке, – велел полицейский и обратился к самой Эве Сан-Педро: – Будешь светить мне под ноги, максимум – на метр вперед, поняла? И не вздумай поднимать луч фонаря выше – так нас могут заметить.
– А я?
– А ты – замыкающий, будешь прикрывать наш тыл.
Полицейский начал медленно подниматься по лестнице, осторожно ставя сначала каблук своего ботинка и контролируя каждый звук. Эва направилась следом за ним. Айтор между тем рассмотрел одежду девушки: на ней были красные резиновые сапоги и светло-зеленый плащ в белую крапинку, под которым можно было разглядеть тонкую воздушную блузку и бутылочно-зеленую юбку длиной до колена.
Вспышка молнии осветила внутреннее пространство дома. На втором этаже, куда вела лестница, сквозь деревянное ограждение балкона виднелся ряд грубых дверей, покрытых темным лаком. Айтор предположил, что это были комнаты священников, хотя на первый взгляд не похоже, что там кто-то жил. Вокруг царила полная тишина, в которой слышался иногда характерный скрип старого здания.
Отаменди добрался до второго этажа и, подняв ладонь, жестом велел им оставаться пока на лестнице. Потом он направился к единственной приоткрытой двери, откуда пробивалась полоска оранжевого света.
Эва повернулась к Айтору. Тот с некоторым удивлением тоже посмотрел на нее и улыбнулся. Лишь после этого он заметил, что аспирантка смотрела на складку своей юбки, которую судмедэксперт неосознанно схватил своей вспотевшей ладонью, чтобы не чувствовать себя в одиночестве в столь напряженной ситуации. Он тотчас убрал руку, пристыженный.
Полицейский Отаменди исчез внутри комнаты, и Айтор вдруг остро ощутил, что спина у него была не прикрыта. Из холла внизу, через оставшуюся приоткрытой входную дверь, просачивалось лишь немного света, однако все остальное пространство вокруг было погружено во тьму. Если убийца следил за ними, то он, Айтор, станет следующей его жертвой. Он мог бы напасть на них со спины, вколоть яд и сбросить тела в море. Или подвергнуть пыткам перед смертью. Холодок пробежал по спине Айтора, заставив содрогнуться. Звучный голос Отаменди вывел его из этого состояния тревожного замешательства. Полицейский, стоявший в дверях комнаты, произнес:
– Похоже, тут нужен судмедэксперт.
Айтор надел бахилы и латексные перчатки, чтобы не загрязнить место происшествия. Это была мрачноватая, аскетичная комната: стол, шкаф, кровать – метр пятьдесят на метр девяносто – и дверь, за которой находилась маленькая ванная комната. Лишь ритмичный стук дождя нарушал царившую вокруг тишину. Пол под окном был залит водой. Айтор подошел и закрыл его. Затем, словно загипнотизированный открывшейся перед его глазами картиной, сделал два шага к кровати, где, аккуратно накрытое белой простыней, покоилось тело падре Мантеролы.
Судмедэксперт осторожно отогнул ткань, и его взгляду предстал бледный обнаженный труп старика, лежавшего в позе эмбриона с закрытыми глазами. Это было чрезвычайно жалкое зрелище, яркая иллюстрация финальной беспомощности человека… У него были фиолетовые губы и синеватая кожа. Знакомое ощущение, всегда охватывавшее Айтора перед трупом, вновь овладело им. Он посмотрел на длинную седую бороду, доходившую старику до груди, ребра, сильно выступавшие под кожей, и руки, сложенные между коленями.
Эва стояла в дверях, устремив неподвижный взгляд на безжизненное тело священника. Прижавшись к косяку и напряженно сдвинув брови, аспирантка демонстрировала двойственное отношение к происходящему: с одной стороны, она была шокирована присутствием трупа, а с другой – ее одолевало желание подойти поближе, чтобы его рассмотреть.
«Любопытство исследователя берет верх над ужасом», – подумал Айтор. Но, возможно, и нет… Было трудно расшифровать язык тела этой девушки. Одновременно хрупкой и сильной, вспыльчивой и невозмутимой. Из коридора доносился голос Отаменди, разговаривавшего по телефону самым серьезным тоном:
– Ирурцун, это Хайме. Пришли нам оперативную группу и скорую помощь к церкви Сан-Игнасио-де-Лойола, район Грос. У нас тут труп. Нужно зайти с задней стороны – да, да, в жилую пристройку. Сейчас нет, Сильвия. Сделай то, что я тебе говорю. Приезжай сюда, и поговорим. – Закончив разговор, полицейский показался в дверях комнаты. – Доктор, у тебя мало времени. Очень скоро сюда явится куча народу, и, наверное, нас отстранят от этого дела.
– Отстранят? Почему? Ведь мы обнаружили еще один труп!
– Нам могут предъявить целый список нарушений: самовольно предпринятые действия, без доклада начальству, вовлечение гражданского лица в расследование убийства, превышение служебных полномочий, невыполнение приказа… Не говоря уже о проникновении в жилище. Хотя… это, надеюсь, останется между нами.
– Я не понимаю, мы что – должны были просто отправиться домой или как?
– Нет, но все следует выполнять в четком соответствии с инструкцией. К тому же у нас с тобой нет никаких особых привилегий, чтобы мы могли делать все, что нам вздумается. Давай, поторопись, я хочу узнать, что произошло со стариком, прежде чем явится Эчеберрия и велит нам проваливать.
Айтор пристально посмотрел в глаза Отаменди, ожидая увидеть в них упрек. Однако ничего подобного там не было. Эва не обращала внимания на их разговор, поглощенная созерцанием трупа.
– Хорошо, – сказал Айтор.
Он присел на корточки рядом с телом. Никаких признаков насильственной смерти на первый взгляд не было. Судмедэксперт убрал волосы на затылке трупа, чтобы осмотреть шею в поисках еще одной рыбной косточки, но ничего не нашел. Он ощупывал подушечками пальцев каждый сантиметр кожи, каждую складку. Мышцы трупа не были ни окоченевшими, ни сведенными спазмом. Однако в лице старика было что-то странное. Челюсти его были сильно сжаты. Айтор попытался открыть ему рот. Это оказалось не так-то просто. Верхняя и нижняя челюсти были крепко стиснуты, словно приклеены друг к другу. Судмедэксперту пришлось приложить немало усилий, чтобы разъединить их. Вооружившись увеличительным стеклом и фонариком, он осмотрел гортань трупа. Ничего. Он поднялся, с капельками пота на лбу, и, обескураженный, принялся расхаживать по безупречно убранной комнате.
– Ну что?
Голова Отаменди показалась из-за плеча Эвы в дверном проеме.
– Что – «что»? – раздраженно ответил Айтор.
– Ничего?
– Думаете, я станцую вокруг трупа танец с заклинаниями и духи расскажут мне все, что произошло? – проворчал Айтор.
– Так ты осмотрел тело?
– Ну разумеется.
Полицейский выругался себе под нос. Айтор сделал то же самое, злясь на свою беспомощность. Он был словно в ступоре.
– Ты можешь раскрыть его полностью? – спросила Эва.
Айтор проследил взглядом за ее пальцем, указывавшим на ноги трупа, которые оставались частично прикрыты простыней.
– Там что-то не так, разве нет? – с некоторым сомнением спросила Эва.
Айтор посмотрел на странный контур левой ступни, вырисовывавшийся под простыней. Действительно, образовывавшийся бугор выглядел несколько неестественно. Впрочем, не слишком – так, что на него вполне можно было не обратить внимания. Судмедэксперт откинул простыню целиком.
– Черт возьми! – воскликнул он.
Левая стопа трупа, с поджатыми пальцами и вогнутым сводом, была скрючена мышечным сокращением. Айтор вновь взял увеличительное стекло и принялся исследовать ступню. Ему не удалось ничего разглядеть, но он точно знал, что оно там было. Судмедэксперт поднял глаза к потолку, вновь решив положиться лишь на свое осязание. Проведя подушечками по подошве ноги под фалангами пальцев, он наконец почувствовал едва выступающий бугорок. Не теряя времени, Айтор достал из своего чемоданчика скальпель и, сделав небольшой надрез на коже, извлек инородное тело пинцетом. Затем он торжествующе продемонстрировал свою находку Эве. Та улыбнулась ему в ответ – с заговорщицким и довольным видом. Нужна была большая наблюдательность, чтобы догадаться, где следовало искать… или знать, что оно находилось именно там. Улыбка мгновенно испарилась с лица Айтора. Но это было абсурдно: будь все действительно так, Эва ничего бы им не сказала. Он почувствовал некоторое смятение.
– Ну так что, это – косточка? – нетерпеливо спросил Отаменди, не в силах сдерживать своего волнения.
– Да, – с тревогой в голосе подтвердил Айтор. – Вы же понимаете, что это означает?
– Нет. И что же?
– Что у нас уже два убийства.
Айтор произнес это громко и отчетливо, глядя на Эву. Он хотел увидеть ее реакцию, нечто такое, что можно было как-то интерпретировать или понять. Она же тем временем, казалось, была поглощена исключительно разглядыванием косточки, зажатой в пинцете.
– Ну, это да, похоже на то. А как такое возможно, что все тело у него мягкое, как мое лицо, а ступня вот так согнута? – спросил Отаменди, изобразив своей рукой нечто скрюченное.
На этот вопрос ответила Эва:
– Когда под кожу вонзается косточка, тело реагирует на боль мышечным сокращением и в затронутом участке возникает своего рода спазм. Все это сопровождается локальным сужением кровеносных сосудов, и именно поэтому данная зона остается единственной, не подвергшейся действию тетродотоксина.
«Похоже, она права», – неохотно признал про себя Айтор. Он чувствовал некоторую досаду из-за того, что не заметил важную деталь, его профессиональная гордость была задета – но в то же время ощущение нависшей опасности было сильнее. За короткий промежуток времени им пришлось столкнуться с двумя убийствами, и кто знает, сколько еще их могло произойти? Внезапно ему показалось, будто косточка, которую он держал пинцетом, была невероятно тяжелой.