– Я не верю в чудеса.
– Хорошо, скажите откровенно. Вы когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным?
– Нет, никогда.
– Ну ладно, и что мы теперь будем делать?
Отаменди выразительно повернулся к Эве и резко произнес:
– А теперь мы поговорим с тобой, потому что, мне кажется, ты должна нам кое-что объяснить.
Айтор последовал за полицейским вниз по лестнице, продолжая терзаться сомнениями. Он сомневался во всем и во всех – в правильности процедуры осмотра, в уликах, в Эве, в собственной профессиональной компетентности… Этот червь неуверенности точил его изнутри, и ему было все труднее отстраниться от всего и привести в порядок свои мысли. И, кроме того, к его душевному смятению добавлялся страх. Некий преступник совершал свои злодеяния со столь небывалой жесткостью и садизмом, какие Айтору еще никогда прежде не доводилось видеть. И вот теперь их пути пересеклись. Да, ему становилось страшно. Это нельзя было счесть чем-то иррациональным – им овладело ощущение реальной, осязаемой опасности. Добравшись до выхода, они встретили там Ирурцун, стоявшую вместе с полицейскими Льяреной и Гомесом. Они, как казалось, ждали их появления.
– Привет, Сильвия. Нам нужно какое-нибудь место, где можно спокойно поговорить, – сказал Отаменди. Ирурцун хотела было что-то возразить, но полицейский ее опередил: – Сначала сделай, что я прошу, все споры потом.
Ирурцун проворчала что-то себе под нос и краем глаза посмотрела на улицу. Как заметил Айтор, количество полицейских мигалок на площади уже увеличилось. После некоторого колебания женщина кивнула и повела их по коридору, выходившему из холла, в сторону какой-то деревянной двери. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, она завела их внутрь, и они оказались в комнате, погруженной в полную темноту. Ирурцун щелкнула выключателем, и вокруг разлился мягкий свет свисавшей с потолка люстры: это была библиотека, тихое место, где стояли стеллажи, заставленные пыльными книгами, два стола, снабженные лампами с зеленым плафоном, а в центре зала – старый компьютер. В конце концов их взгляды неизбежно устремились наверх. В верхней части задней стены располагались три витража с апостолами, по другую сторону которых находилась апсида церкви.
«Хорошее место для разговора,– подумал Айтор,– подальше от всякой суеты».
Им нужно было многое прояснить. Он окинул взглядом всех присутствовавших: полицейские Льярена и Гомес стояли поодаль в ожидании развития событий. Ирурцун вела себя по-другому, ее словно нисколько не беспокоила ни сама ситуация, ни Отаменди. Она явно собиралась говорить и действовать тогда, когда сочтет нужным. Судмедэксперту показались любопытными отношения между этими четырьмя полицейскими. Хотя на данный момент все они имели одинаковый статус, было заметно – в том числе по языку тела, – что между ними существовала ярко выраженная иерархия. Двое, Льярена и Гомес, просто присутствовали, придерживаясь пассивной стратегии; самый старший из них, Отаменди, находился в центре и рулил ситуацией, а Ирурцун, как оппозиционер в парламенте, ждала подходящего момента, чтобы заявить о себе. Наконец Отаменди подошел к Эве и, не говоря ни слова, развел руки в стороны и поднял брови – в знак того, что от нее ожидались объяснения.
– Когда вы произнесли цитату, которую мы нашли на косточке, извлеченной из тела Луиса Ольмоса, я вспомнила, что слышала ее однажды на симпозиуме в университете.
Аспирантка уже сидела перед компьютером в центре библиотеки.
Отаменди скрестил руки на груди и вздохнул с шумом, похожим на рычание. Как казалось, он не был удовлетворен этим объяснением.
– Да, все так и было, поверьте. Я услышала это на симпозиуме, и эта цитата запомнилась мне. Падре Мантерола читал там лекции о связи науки и религии. Честно говоря, мне эта тема была абсолютно неинтересна, но нам обещали засчитать за это кредиты как за курс по выбору. Это профессор Ольмос был организатором подобных конференций, – сообщила Эва.
– Так, значит, вы уверены, что они были знакомы. Вы видели их вместе? – спросила Ирурцун.
Аспирантка открыла браузер на компьютере и, набрав что-то в поисковике, повернула монитор к остальным.
– Вот, посмотрите на это.
Четверо полицейских иАйтор склонились к изображению на экране. Это была фотография из электронного издания местной газеты. Заголовок гласил: «Присуждены исследовательские стипендии „Саутрела XXI век, окно в будущее“».
– Это Гребень Ветра. А вот профессор Ольмос и падре Мантерола, – указала Ирурцун.
– А этого я знаю. Это шеф-повар Серхио Эчабуру, – заметил полицейский Льярена. – Его показывают по телевизору.
– И гляди, кто четвертый, Хайме, – произнесла Ирурцун.
– Сандра Гарсес, заместитель мэра.
Айтор внимательно посмотрел на Отаменди, стоявшего молча, с задумчивым видом. Полицейский явно лично знал женщину с фотографии и, судя по тону его голоса и выражению лица, не слишком хорошо к ней относился. Сколько же открытых фронтов было у этого человека?
Айтор вновь перевел взгляд на фотографию. Помимо упомянутой чиновницы, стоявшей на снимке крайней справа, он смог узнать всех трех человек, улыбавшихся в камеру. Это действительно были: Луис Ольмос, профессор, заведовавший кафедрой на биологическом факультете и обнаруженный мертвым у Гребня Ветра; иезуит Бернат Мантерола, чьи глазные яблоки Айтор держал в руках несколько минут назад, и известный кулинар Серхио Эчабуру со своими знаменитыми императорскими усами. Все они были влиятельными людьми, составлявшими элиту Сан-Себастьяна. Образцы традиционности, современности и успеха. Город гордился такими выдающимися гражданами. Однако у Айтора этот мир вызывал необъяснимое отторжение.
Все четверо стояли, расправив плечи и растянув губы в официальной улыбке, глядя в камеру с видом высокомерного самодовольства. Впрочем, на фото помимо этой четверки были люди. Очевидно, по прихоти фотографа еще четыре человека позировали, присев на корточки.
«Ну разумеется, чтобы кадр лучше смотрелся», – подумал Айтор. Это были четыре девушки, каждая из которых опиралась рукой на колено своей соседки, – и все они широко улыбались. Лица у них были счастливые.
– А кто эти девушки? – спросил Айтор.
– Сейчас я вам их всех назову, по очереди, – отозвалась Эва.
Она принялась перечислять, слева направо. Первой была Клара Салас, и она производила впечатление типичной местной мажорки: красивая, с невозможно белокурыми волосами и безупречной улыбкой. Айтор готов был поспорить, что она занималась серфингом на пляже Сурриола и происходила из богатой семьи. Вторую девушку звали Майте Гарсия, и она казалась плохой копией Клары: не столь красивая, не столь белокурая, не столь безупречная. Одеты, правда, они были одинаково. Третья девушка – Айноа Абенохар – смотрела в камеру с естественным и искренним выражением. Она была более высокая и полная, смуглая, с челкой и широким носом. Последней была Юсра Адиб, с арабскими чертами лица, сильно выступающим носом, острым взглядом и хиджабом, скрывающим волосы. Все четверо излучали энтузиазм, энергию, молодость и стремление покорить мир.
– «Каждой из молодых исследовательниц, выигравших стипендию „Саутрела XXI век“, будет предоставлена возможность пользоваться ресурсами двух университетов, государственного и частного, все они получат ежемесячные денежные выплаты и шанс проявить себя на международном уровне», – прочитала вслух Ирурцун.
– На этой фотографии запечатлены представители государственного университета… – Эва указала на профессора Ольмоса, – и частного: Мантерола, если вы помните, был почетным ректором в учебном заведении иезуитов, – добавила она, показывая на священника. – Также тут присутствует глава ассоциации ресторанов, отмеченных звездами Мишлен, в Стране Басков. – Аспирантка указала на шеф-повара Эчабуру. – И представительница мэрии, – заключила она, показав на Сандру Гарсес. – Они возглавляли комитет проекта «Саутрела XXI век», в задачу которого входили исследования, направленные на поиски практического применения морской биологии в высокой кухне: все это должно было вывести местную гастрономическую культуру на мировую арену.
– И насколько важным, на ваш взгляд, было получение этой стипендии? – спросил полицейский Льярена.
– Ну, настолько, насколько может быть важным получить возможность заниматься делом своей жизни, исполнить мечту, – ответила Эва. – Проект «Саутрела XXI век» имел серьезное финансирование и государственную поддержку, стипендиаты получали доступ в ведущие исследовательские центры Европы, к самому современному оборудованию и базам данных… Эта стипендия была гарантией научной карьеры: бесценный опыт, блестящая диссертация, публикация статей, знакомство с выдающимися исследователями, работающими на мировом уровне, и возможная медийная известность. Как я уже сказала, настоящее воплощение мечты.
В библиотеке повисло молчание. Айтор вновь внимательно посмотрел на фотографию. Было трудно поверить в то, что в этом снимке, источавшем такую радость, таилась причина столь жестокого преступления.
– Ну, что скажешь? – спросил Отаменди, обращаясь к Ирурцун.
– Из этих восьми человек, – ответила женщина-полицейский, – у нас двое убитых и шесть потенциальных жертв.
– Или шесть подозреваемых, – заметил Отаменди.
– В любом случае сейчас нужно как можно скорее разыскать, опросить и взять под охрану этих четырех аспиранток, шеф-повара и вице-мэра. Это должно быть сделано незамедлительно.
В этот момент дверь в библиотеку внезапно отворилась и ворвавшийся поток воздуха всколыхнул пыльные листы бумаг и журналов. Айтор увидел, что к ним направлялся тучный мужчина в костюме, с пронзительным взглядом и рябоватым лицом. Его сопровождали двое – несомненно, полицейских – мужчина и женщина, в безупречных костюмах и с очень серьезными лицами. За ними следовали инспектор Эчеберрия и судья Арреги – с таким робким видом, словно этот человек своим присутствием разом аннулировал авторитет кого бы то ни было.