– Займись пока изучением документов, касающихся отбора участников в проект «Саутрела XXI век», – сказал ей Отаменди. – Кто не попал в число счастливчиков, были ли какие-то разногласия при проведении конкурса – ну, не знаю, что-то такое…
– Для этого нужна целая команда, Хайме, а я одна, – возразила Ирурцун, показывая на себя.
– Льярена сейчас ищет немцев, Гомес стоит на дежурстве, а мы займемся допросом Санхиту. Никто лучше тебя не справится с этой задачей, Сильвия. Нам очень нужна твоя помощь.
Ирурцун уже не пыталась протестовать. Казалось, она окончательно выбрала сторону, и ее обида, должно быть, придавала ей еще больше сил. Айтор был очень рад, что у них появилась такая союзница. Эта женщина была настоящим воплощением эффективности. Они оставили ее в комнатке для задержанных, а сами отправились в коридор, где находились камеры: за всеми дверями, мимо которых они проходили, было тихо. Когда они дошли до одиннадцатой, Отаменди обратился к Эве:
– Я хочу, чтобы с ним говорила ты, хорошо?
Эва кивнула, но Айтор заметил в ней некоторую нервозность. Он еще ни разу не видел ее такой неуверенной за все время знакомства – то есть с начала этой ночи, что, однако, казалось ему уже целой жизнью. Он хотел что-то сказать, но ничто так и не пришло ему в голову, и Отаменди, вставив ключ в замок, открыл откатную дверь. Внутри, на каменной лавке у стены, был парень двадцати с небольшим лет, одетый в зеленое худи с капюшоном. Он лежал на спине, положив предплечье на лоб. Когда он поднял голову, все трое увидели его круглое лицо, обрамленное редкой бородкой и не выражавшее ни малейшего беспокойства.
– А ты что здесь делаешь?
Алекс Санхиту нахмурился при виде вошедшей в камеру Эвы. Тон у него был какой-то наигранный, преувеличенно манерный.
– Привет, Алекс, нам нужно задать тебе несколько вопросов.
Задержанный посмотрел на них с видом крайнего недоверия. Он остановил свой взгляд сначала на Айторе, затем на Отаменди. В конце концов по его губам скользнула улыбка.
– Мне очень жаль, но мой адвокат ясно дал мне понять: я могу говорить только в его присутствии, – произнес Алекс, разводя руками с видом чрезвычайного сожаления.
Айтор подумал, что от этого типа им едва ли удастся чего-либо добиться. Он явно считал себя умнее других. Возможно, все это высокомерие и наигранность были лишь маской, защитной реакцией, однако, как казалось, ее было очень сложно преодолеть. Алекс Санхиту был задержан с предъявлением серьезнейших обвинений, но Айтор не видел в нем ни малейшей тревоги: напротив, от него исходили вызывающая уверенность и легкость.
– Алекс, они собираются свалить на тебя все произошедшее этой ночью. Их не интересует, виновен ты или нет, им нужен просто козел отпущения, – сказала Эва.
– А, ну конечно, и ты пришла меня спасти. – Алекс Санхиту слез со своей лавки и принялся расхаживать по камере, разглядывая своих визитеров. – А можно узнать, что вообще связывает вас троих?
– Это долгая история. Я, как всегда, работала этой ночью в лаборатории «Аквариума», занимаясь своей диссертацией, и тут объявились они – судмедэксперт Айтор Инчауррага и полицейский Отаменди, с косточкой тетраодона. Им нужна была консультация.
– Тетраодона? Хм… – Алекс Санхиту, казалось, был искренне удивлен.
– Кто-то воткнул эту косточку в шею профессора Ольмоса, до того как сбросил его в море, – пояснила Эва.
Отаменди выразительно покашлял, давая понять, что не стоило раскрывать задержанному столь подробные детали расследования.
– Правда? Ну и дела!
– Алекс, это был ты? – Эва присела на край каменной лавки.
– Что? Ну разумеется, нет, – ответил тот с притворной обидой в голосе.
– Но ведь это ты писал гневные посты в «Твиттере», – заметил Отаменди.
– Да, и что? Я имел полное право высказаться против несправедливости.
– «Рыба-меч вам всем в задницу! Шторм на ваши головы!» Ты, похоже, был очень зол на них, – сказал полицейский.
– Я просто ругался и выпускал пар. Надо же, как внимательна бывает полиция в некоторых случаях! А вот до конкурса на получение стипендии вам не было никакого дела!
– На что ты намекаешь? Хочешь сказать, с этим отбором было что-то нечисто? – спросил Отаменди, выглянув на секунду в коридор, чтобы убедиться, что там никого не было.
– Именно. Все это было полной фикцией, – убежденно ответил Алекс. – Знаете, что рассказала мне Юсра? Что ее заставили надеть для фото хиджаб. Думаете, она носила его в обычной жизни? Как бы не так! Но ее взяли в проект только как мусульманку! Представляете? Ну, конечно же, нужно было изображать толерантность, интеграцию и все такое. Наверное, этого перца, падре Мантеролу, чуть не хватил удар, когда он увидел «черненькую» среди стипендиатов.
Прежде чем кто-то успел что-то сказать или сформулировать новый вопрос, Алекс Санхиту сам обратился к Эве:
– Но ведь все это и ты должна была знать? Ах нет, ты не могла, я и забыл. Ты же у нас противница сплетен. Бедняжка… и это после всего, что с тобой произошло.
– О чем он говорит? – спросил Айтор, не в силах сдержать любопытства.
– Ни о чем, – ответила Эва.
– Она что, не рассказывала вам об этом? – ухмыльнулся Санхиту.
– Алекс, пожалуйста. Сейчас не время для этого.
– Да ладно тебе, дорогуша. Раз уж сегодня ночь откровений, почему бы не рассказать и кое-что о себе?
– Послушай, мы же просто хотим тебе помочь.
Айтор видел, что нервозность Эвы все нарастала.
– Думаю, твой рассказ мог бы добавить штрихов в общую картину. Для более полного понимания нашей, так сказать, среды обитания.
Подозреваемый сопровождал свою речь выразительными театральными жестами.
– Я сказала – нет!
Щеки у Эвы горели.
Тогда Алекс Санхиту вскочил с ногами на свою лавку. У него, как ему казалось, родилась блестящая идея.
– Я предлагаю вот что, – объявил он, похлопав в ладоши. – Ты расскажешь своим друзьям, что произошло с тобой на последнем курсе в университете, а я тогда раскрою все, что знаю о «Саутрела XXI век».
Айтор видел, что Эва оказалась перед мучительным для нее выбором. Перед ней стояла дилемма: рассказать о себе какой-то секрет и, таким образом, помочь следствию или промолчать, сохранив свою тайну, но ничего не получить взамен. Несомненно, это было для нее нечто крайне неприятное, потому что в противном случае она без колебаний бы все им рассказала. Тип, стоявший на лавке, явно наслаждался манипуляцией. Нельзя было идти у него на поводу.
– Не нужно ничего говорить, Эва, – произнес Айтор.
– Ну хорошо, как хотите. – Алекс Санхиту вновь улегся на свою лавку. – Закройте дверь, когда покинете помещение.
– Почему ты так себя ведешь, Алекс? Зачем ты хочешь меня унизить? – тоном человека, действительно пытающегося понять, спросила Эва. – Уже умерли три человека и двое пропали – тебя это совсем не волнует?
– Я не хочу быть единственным, чью жизнь будут выворачивать наизнанку, разбирать по крупицам и подвергать осуждению, – произнес задержанный, рассматривая свои ногти. – Пора и другим тоже выставить свое грязное бельишко на всеобщее обозрение.
Эва опустила голову, раздавленная. Потом она подняла взгляд, долго смотрела сначала на Отаменди, потом на Айтора и в конце концов произнесла:
– На четвертом курсе меня застали с парнем в университетском туалете.
– Ответ неверный! – громогласно объявил Алекс Санхиту, изобразив звук клаксона. – Давай, детка, выкладывай все. Где сочные подробности?
– Хватит.
«Это настоящее унижение и шантаж», – подумал Айтор.
– Мы не намерены это терпеть.
– Ууууу, как галантно. Мне это нравится, – с издевкой произнес Алекс Санхиту, садясь на своей лавке. – Осторожно, тут дело касается любви.
– И правда. Пойдем, черт с ним, – сказал Отаменди, тоже сытый по горло этим спектаклем.
Однако Эва не шевельнулась. Она закрыла глаза, решаясь на столь болезненный для себя шаг.
– Я познакомилась с парнем-французом, приехавшим сюда по программе «Эразмус», – сообщила она. – Мы понравились друг другу… И, в общем, когда мы были с ним в туалете и занимались оральным сексом – кто-то сфотографировал это, а потом этот снимок, конечно, разошелся по всему факультету.
В крошечной камере повисла мертвая тишина. Айтор с тревогой смотрел на Эву, стараясь не позволить своему воображению рисовать неподобающие картины. Аспирантка на мгновение опустила взгляд, но, словно заставив себя, тотчас вновь подняла глаза и посмотрела на него с вызовом.
«Ну что?– говорило ее лицо с поднятым подбородком.– Давай, осуждай меня, вот она я».
Айтор улыбнулся. Он сам не знал почему, но просто улыбнулся. Возможно, это был единственный способ сказать ей, что он не собирался совать свой нос в это дело, что ее жизнь касалась только ее самой и никого больше. Эва, казалось, поняла все это без слов: ее лицо расслабилось, плечи опустились и напряжение исчезло.
– Извини, дорогая, но было важно дать полное представление о нравах нашего факультета.– Алекс Санхиту подошел кОтаменди, стоявшему в дверях камеры, и выглянул через его плечо в коридор. Казалось, ему было совершенно плевать на причиненную им боль.– Тот год выдался для тебя непростым, правда? Все парни стали считать тебя давалкой, а девушки – шлюхой… И знаете, как она отреагировала? Она решила, что никогда не будет сама участвовать ни в каких сплетнях и обсуждениях за глаза… Я сам пару раз заходил к ней, чтобы посплетничать о ком-то из тех, кто распространил ее фото, но она отказалась меня слушать, сказала: «Кто-то же должен разорвать этот порочный круг». Восхитительный пример преодоления, не правда ли? Потом она попросилась работать в ночную смену в «Аквариуме» и исчезла.
Алекс Санхиту прохаживался по камере, наслаждаясь драматизмом созданной им ситуации. Айтор представил себе, как должна была чувствовать себя Эва. Несомненно, это было невыносимое унижение.
– Да, это был ужасный год. Но история закончилась, точка, – сказала Эва, подняв брови: она обладала удивительной способностью держать удар. Затем аспирантка подошла к Алексу Санхиту и бросила ему в лицо: – Что ж, я выполнила свою часть. Теперь твоя очередь. Что ты знаешь о проекте «Саутрела XXI век»?