Будет еще много квартир и домов, самая любимая квартира – в Париже, на авеню Жоржа Манделя. Собственно говоря, семья Ростроповича не будет приобретать никакой недвижимости до 1978 года, так как, оставаясь советскими гражданами, они всегда боялись, что когда они вернутся домой, им могут запретить выехать еще раз, и тогда все пропадет. Париж чем-то напоминает Петербург. Проходя мимо, Галина увидела в окно салон с колоннами, лепные потолки с позолотой и сразу же влюбилась в это место. После ремонта квартира была сверху донизу обставлена антиквариатом, причем Вишневская отдавала предпочтение всему русскому. В 1980 была приобретена дача в Лаппеенранте, так как Галина скучала по низкому серому небу.
В 1990-м Вишневской и Ростроповичу вернули советское гражданство, награды и звания народных артистов СССР. Тем не менее, они отказались снова сделаться советскими подданными, продолжая жить по швейцарским документам апатридов – лиц без государственной принадлежности. В тот же год они впервые после шестнадцатилетнего перерыва приехали в СССР с Вашингтонским симфоническим оркестром, которым руководил Ростропович. Концерты прошли в Москве и Ленинграде.
После в 1995 года они приобретут квартиру в Северной столице: «Мы выбрали квартиру из семи комнат площадью около двухсот метров на втором этаже дома на набережной Кутузова – дуло крейсера «Аврора» смотрит прямо нам в окна. Огромные комнаты были разделены на типичные петербургские коммунальные «пеналы» с одним окном. Все перегородки мы убрали, сделали ремонт и, помню, обмывали покупку с Анатолием Александровичем (имеется в виду А. Собчак, мэр города. – Прим. Ю.А.) прямо на подоконнике, когда Слава обнаружил, что единственный в доме балкон принадлежит соседней квартире, и сказал: «А давай купим весь этаж!»» … «Ступени на лестнице были как будто изъедены ихтиозаврами, даже перила на ней отсутствовали, сквозь наш вестибюль был проход с набережной Невы на Шпалерную. Пришла я, помню, на первый этаж предлагать расселение – боже, что я там увидела! В десять утра уже опухшие от пьянства синюшные мужики, ряды пустых бутылок: «Халллинаа Паалнаа, царица вы наша!». В результате мы скупили квартиры на первом этаже, на третьем, подвал, чердак – в конце концов весь дом стал нашим, и лишь обитатели маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже из вредности лет десять отказывались от любых вариантов переезда, пока не уехали в позапрошлом году. И при этом до сих пор приходится слышать, что этот дом нам подарил Собчак, – ничего себе подарочек! В общей сложности, расселяя коммуналки, мы купили сорок две однокомнатные и двухкомнатные квартиры»[150].
В 1982 году Вишневская напишет свою книгу «Галина. История Жизни», которую мы многократно цитировали здесь. Казалось бы, остался финал – достойная, обеспеченная старость в кругу семьи, друзей и внуков. Но ни Вишневская, ни Ростропович так не могли. Поэтому далее их ждала преподавательская деятельность. Дом на Кутузовской набережной был превращен в школу пения, там же жила и сама Галина Павловна: удобно – вышла из своей квартиры, и ты уже на работе.
Впрочем, давайте вернемся к началу нашего повествования. СССР покидает Ростропович, и вскоре к нему приезжают жена с дочерями. Еще никто не знает, что будет впереди, что Галине Вишневской и Мстиславу Ростроповичу придется вынести и разлуку и последующее воссоединение семейства, придется пережить страшное известие о лишении их советского гражданства. Это произойдет через четыре года после отъезда.
Будет много работы, со временем дочери возглавят, Ольга – музыкальный Фонд Ростроповича, Елена – медицинский «Вишневская Ростропович». Так завещал им отец. В один прекрасный день на поддержание этих самых фондов Галина Павловна отдаст коллекцию живописи, которую они с мужем любовно собирали долгие годы по аукционам мира. Будет и перестройка, и защита Белого дома в Москве. И многое, многое другое.
Они вернутся в уже перестроечную Россию при Ельцине. «Как странно все получается, – рассказывает Ольга Ростропович. – В январе 2007 я вернулась в Москву. Когда папе стало уже совсем нехорошо, жила у него в больнице. В то время мы с ним очень много говорили. Иногда даже ругались, ссорились. Потому что папа очень хотел, чтобы я вернулась в Россию. А я объясняла, что это невозможно: у меня дети – американцы, они ходят в американскую школу, да и я уже столько лет живу в Америке. Но год назад моя жизнь совершенно изменилась, я вышла замуж в Москве и странным образом почувствовала себя здесь дома. Я сейчас снова живу в Газетном переулке, в том доме, где мы выросли. Там сохранилась та церквушка, в которой мы на Пасху освящали кулич и яйца».
Галина Вишневская и Мстислав Ростропович прожили вместе 52 года. Как пишет их младшая дочь Елена, «он попрощался с друзьями. И ушел, не мучаясь, во сне, после операции. Он не страдал и не знал, что смерть его забирает. В Московской консерватории он лежал в день святого Мстислава, а хоронили его в день святой Галины. Все это не может быть случайностью».
Галина Павловна пережила мужа и умерла совсем недавно, в 2012 году. Оба они похоронены на Новодевичьем кладбище.
Но закончить эту историю мне хотелось бы не у кладбищенской ограды, а в тот памятный день 1982 года, когда Вишневская должна была в первый раз в своей жизни увидеть свой новый дом, свое русско-американское поместье: «Отец приехал раньше, – продолжает Елена Мстиславовна, – поэтому еще час он возил ее вокруг поместья, пока, наконец, к семи часам не подъехал к кованым воротам с монограммами «ГВ» и «МР» на них. Ворота раскрываются, папа выходит из машины и куда-то исчезает из поля зрения мамы – он встал на колени перед машиной, чтобы прочитать поэму в ее честь и кричит: «Зажги фары ярче!». «Я не знаю как», – отвечает мама. Он ей: «Вечно ты ничего не знаешь! «. Наконец дальний свет зажжен, и папа начинает читать стихи, записанные на рулоне туалетной бумаге – другой у него не нашлось под рукой».
В этот момент они были абсолютно счастливы!