– Её не поймали. Но зато тако-о-ое увидели… Короче, смотрят потом запись – а на одной из кроватей сидит какая-то мерзкая тварь. Сидит и не шелохнётся! А потом р-р-р-раз! – и вообще исчезла!
– Кошмар… – шептали потрясённые слушательницы.
– Этой же ночью одна из девчонок пошла в туалет и увидела ту самую тварь в зеркале, позади себя! Обернулась – а там нет никого!!!
Тут даже взрослой и – казалось бы – умудрённой опытом Галинке стало не по себе. Артистом, конечно, Руслан был замечательным – врал и не краснел, да ещё так убедительно.
– У нас была истерика! Мы всем отрядом три дня боялись засыпать! На шее и руках рисовали чернилами кресты, думая, что это хоть чем-то поможет. Одна девочка из первой палаты знала молитву, и научила весь наш отряд молиться перед сном! Во как зассали! – заключил Сафин ликующе.
Разумеется, после подобных историй девчонки боялись ложиться спать без света и даже в туалет ходили только с компанией.
Если Галинкины дни были насыщенными и полными, то ночи её пугали. Не из-за страшилок Руслана, разумеется. Просто именно ночью к ней непрошенными гостями являлись мысли. О доме, маме и, конечно же, – больше всего – о Белецком. Как ни стыдно было признаваться в этом даже себе самой, она отчаянно тосковала по нему. Галинка перебирала воспоминания – драгоценные бусины, перекатывала в пальцах, подносила близко к глазам, вдыхала их запах… Она страстно мечтала о том, чтобы Александр приснился ей хотя бы однажды. Тогда не так страшны, не так одиноки стали бы её ночи. Но – увы – желанный сон не пришёл ни разу, сколько она его ни призывала.
Как-то в местном кинотеатре ребятам показали фильм «Печаль минувших дней». Галинка чуть не умерла, увидев на экране Белецкого в роли царского офицера. Фильм снимали здесь же, в Крыму – Галинка узнавала знакомые места: и побережье, и Ливадийский дворец, и парк… Так странно и волнующе было видеть Александра среди родных пейзажей – и одновременно горько, что они не встретились с ним ещё тогда… Кто знает, если бы Белецкий познакомился в Ялте не с Викой, а с Галинкой – могло ли всё изначально сложиться совсем по-другому? Впрочем, тогда она ещё училась в школе. Едва ли он воспринял бы её всерьёз. Да и что рассуждать, если бы да кабы? Время упущено. Они вообще теперь, наверное, никогда больше не увидятся…
Между тем, с Галинкой настойчиво заигрывал местный молодой спасатель по имени Родион. Писаный красавец внешне, натуральный Аполлон: золотистые кудри, лоснящаяся от солнца кожа, загоревшая до цвета шоколада, мускулистые руки, стройные сильные ноги, белозубая улыбка – словом, классический набор голливудских штампов о каком-нибудь спасателе Малибу. Все девчонки в санатории были тайно или явно, слегка или всерьёз влюблены в Родиона. А Галинку тошнило и от его вечной сияющей улыбочки, и от бицепсов, и даже от его имени.
Он периодически подкатывал к девушке на пляже и, пожирая откровенным взглядом её стройную фигуру в простом голубом купальнике, говорил глупые пошлые комплименты в духе: ах, какие у вас невероятно прекрасные глаза… Пялился он при этом заметно ниже уровня прекрасного. В конце концов Галинка не выдержала и заявила:
– Анекдот про глаза третьего размера слышал? Что-то ещё интересует?
– Интересует, – мгновенно среагировал он. – Пойдём вечером погуляем, когда дети улягутся. Выпьем вина, если захочешь… Знаешь, какое вкусное в Крыму вино!
– Представь себе, знаю, – усмехнулась она, откидывая со лба мокрые после купания волосы. – Я всю жизнь в Ялте прожила, сечёшь?
– О, да ты крута, – отозвался он невозмутимо. – Ну тогда тем более – хорош киснуть взаперти. Или ты, как примерная девочка, засыпаешь ровно в двадцать два часа ноль-ноль минут по свистку отбоя?
Сам того не желая, он наступил ей на любимую мозоль. Галинка ненавидела время отбоя, потому что не знала, куда себя деть. Бессонница не позволяла ей заснуть раньше часа ночи, а смотреть фильмы на ноуте или слушать музыку она не могла – две её соседки по комнате, воспитательницы Таня и Ника, дрыхли без задних ног. Было бы невежливо беспокоить их шумом и светом.
– А что, давай пойдём и погуляем! – согласилась она с храбрым отчаянием, словно прыгала с незнакомой скалы в морскую бездну. Родион, кажется, не ожидал такого быстрого согласия и приготовился к долгим уговорам, поэтому поначалу слегка опешил.
– О!.. Ну, вот и супер, – пробормотал он наконец, и на лице его появилась самодовольная улыбка. «Все вы одинаковы, – говорил его взгляд, – только поначалу строите из себя недотрог». Эта мысль читалась по его лицу так явственно, что Галинке стало противно. Но отступать сейчас было глупо и поздно.
– Тогда жду тебя в половине одиннадцатого возле первого корпуса, – подмигнул он с похабной усмешкой. – Обещаю, ты не пожалеешь, бэби.
Такое вульгарное обращение вызвало у Галинки новый приступ отвращения. Чтобы не смотреть больше на эту самовлюблённую смазливую рожу, Галинка наклонилась, подобрала свой сарафанчик, валяющийся на песке, и зашагала прочь с пляжа, небрежно бросив через плечо:
– До вечера, бэби!
– Вот сучка! – восхищённо протянул он, глядя ей вслед.
Сидя в беседке на пустом пляже и слушая шум волн во тьме, они распили на двоих бутылку домашнего вина. Галинка была рада, что Родион не может сейчас видеть её лица – боялась, что вот-вот расплачется от растерянности и стыда. «Что я здесь делаю? Зачем?» – думала она, и навязчивые воспоминания о Белецком сами лезли в голову, как бесцеремонные грабители в чужую квартиру. Даже алкоголь не способствовал улучшению её настроения. Родион же заливался соловьём, рассказывая ей какую-то историю из своей жизни, полагая, что всё, связанное с ним, ей ужасно интересно.
«И когда же ты заткнёшься?» – думала Галинка с тоской, уже мечтая о том, как вернётся к себе в корпус и ляжет спать. Однако у Родиона созрела своя программа действий. Когда с вином было покончено, он решительно полез к девушке с поцелуями. Она стоически терпела, понимая, что послать парня вот так, сразу, в лоб, было бы не слишком вежливо, хотя ей совершенно не хотелось целоваться. Но ведь, наверное, так было положено?.. У неё не имелось ровным счётом никакого опыта, она даже на свидания толком никогда не ходила, поэтому и не догадывалась, как себя следует вести, чтобы не обидеть кавалера.
Он обслюнявил её рот своими губами и залез внутрь языком – Галинку чуть не стошнило. Она задыхалась и зажмуривалась изо всех сил, чтобы не дать глазам пролить бессильные злые слёзы.
– Ух, какая ты… – промычал он невнятно, стискивая одной рукой её грудь, а другой исследуя территорию ниже девушкиной спины. Ей было неприятно, почти больно, и она попыталась осторожно высвободиться из тисков его жарких объятий.
– Хочу тебя прямо сейчас… – выдохнул он ей в ухо. Галинку словно обухом по голове ударили. О чём он, вообще? С ума, что ли, сошёл?!
– Я так… не могу. Не могу здесь, – пояснила она сумбурно, хотя на самом деле хотела завопить на весь пляж: «Не могу с тобой ни здесь, ни где-либо, ни сейчас, ни вообще когда-нибудь!!!»
Он отстранился, и голос его стал чуточку виноватым.
– Видишь ли, бэби, какая незадача вышла… Серёга, с которым я в одной комнате живу, сам сегодня подружку привёл. Я ему честно пообещал, что мы их не станем беспокоить. Понимаешь, так справедливо… Он со своей медсестричкой ещё вчера договорился.
Галинка молчала, ожидая, куда его занесёт дальше.
– Так что… если ты не против… давай завтра ко мне, а? – пробасил Родион. – Серёгу я предупрежу, он свалит без лишних вопросов. Я бы, конечно, и на пляже не прочь, – его голос сделался игривым, – но я же не чурбан бесчувственный. Понимаю, что вам, девушкам, хочется романтики и комфорта…
Галинка едва сдержалась, чтобы истерично не расхохотаться ему в лицо. Да уж, по сравнению с песком ночного пляжа казённая продавленная кровать в комнате санатория – та ещё романтика и комфорт! Однако это было реальным шансом к отступлению, и она ухватилась за него, как утопающий за соломинку.
– Ладно, – закивала Галинка торопливо, – и правда, лучше завтра.
– Ну, дай-ка я тебя опять поцелую… – он снова потянулся к ней. – Не могу от тебя оторваться, ты такая сладенькая…
Она стоически терпела его жадные поцелуи ещё пару минут, а затем решительно попросила проводить её до корпуса – мол, ужасно хочется в туалет и спать.
Родион послушно довёл её до самого порога, затем ещё раз поцеловал на прощание и пожелал спокойной ночи. Только оказавшись в своей комнате и заперев изнутри дверь, Галинка с облегчением перевела дух и поняла, что, кажется, пронесло.
О том, как она будет отмазываться от свидания завтра, девушка пока не думала. В голове промелькнула вялая мысль, что, наверное, она совершенно напрасно носится со своей девственностью, как курица с яйцом. В двадцать один год это уже не просто смешно, но и неприлично, стыдно. Наверное, лучше бы это сделать с Родионом, чем с кем-то другим – он хотя бы красавчик…
Но при мысли о том, что они станут заниматься с ним сексом, её так замутило, что Галинка едва успела добежать до туалета, где её тут же вырвало недавно выпитым домашним вином.
Виктория Белкина
Студенческая жизнь навсегда осталась в прошлом: на выпускном Вика осознала это совершено отчётливо, окончательно и бесповоротно.
Ещё можно было перекидываться привычными шуточками с однокурсниками, беззаботно болтать с преподавателями о дальнейших планах, танцевать с Мастером вальс, пить шампанское и делать селфи для инстаграма с хэштегами «выпускной», «ВГИК», «Михальченко» – но уже становилось ясно, что буквально через несколько часов всё это останется лишь воспоминаниями и никогда – вдуматься только, какое страшное слово «никогда»! – больше не повторится. И можно было даже прийти в любимое здание на улице Вильгельма Пика, снова распахнуть знакомую коричневую дверь, прогуляться по родным коридорам, но… ты всё равно отныне будешь здесь только гостем.