улся ей в ответ.
– Послушайте, мне сейчас не до этих дурацких загадок, – раздражённо сказала она, продолжая рыться в кармане в поисках ключей. – У меня ребёнок засыпает.
– Так давай, помогу донести до квартиры! – радушно предложил рыжий. Вика опешила от такой бесцеремонности, но взглядом немедленно облила непрошенного помощника презрением с ног до головы.
– Спасибо, обойдусь, – отозвалась она коротко, делая попытки обогнуть нахального парня и проникнуть в дом. Ей уже стало немного не по себе – а вдруг это какой-нибудь маньяк? Страшно с таким в подъезд заходить… Непонятно же, что у него на уме.
– Да не бойся ты меня! – парень продолжал излучать добродушие и приветливость.
– Мы с вами, кажется, ещё не переходили на «ты», – пробормотала она в замешательстве, прикидывая, что лучше – зайти-таки внутрь подъезда или рвануть отсюда прочь, куда-нибудь поближе к людям?
– Вик, да я же твой брат! – выпалил незнакомец, продолжая сиять самой искренней улыбкой от уха до уха.
– С ума сошли? У меня нет никакого брата, – Вика окончательно уверилась в том, что парень – либо маньяк, либо псих.
– Ну, понятно, что ты обо мне ничего не знаешь… мы же не общались, – подтвердил он покладисто и выкрикнул уже ей в спину:
– Я из Самары только сегодня приехал! Меня Женя зовут. Я – сын Владислава Борисова, твоего отца. Вот и получается, что ты мне – единокровная сестра, так?
Вика медленно обернулась.
– Ну вот, дошло, наконец! – обрадовался рыжий. – А я тебя уже целый час здесь поджидаю. Ну, на улице, наверное, неудобно общаться? Предлагаю подняться к тебе, и я всё-всё расскажу. А ребёнка давай сюда, мне не трудно..
В каком-то замешательстве Вика послушно позволила ему взять задремавшего Ванечку на руки, приложила ключ к домофону и открыла дверь. В голове и сердце у неё сейчас творилось что-то невразумительное – едва ли она могла бы даже приблизительно описать словами то, о чём думает и что чувствует.
Вику вырастила бабушка. Отец ушёл от матери к другой женщине, когда дочке было всего три года. Мама страшно переживала: поначалу целыми днями плакала, а затем впала в затяжную депрессию, которая постепенно переросла в хроническую шизофрению. После очередной попытки самоубийства её положили в самарскую психиатрическую больницу. Вике было тогда шесть лет. Отец же исправно присылал алименты вплоть до её совершеннолетия, однако ни разу не изъявил желания повидаться с дочерью. Конечно, до Вики периодически доходили какие-то слухи о нём и его новой семье. Говорили, что у него появились другие дети – так что, очевидно, Вика просто стала ему не нужна. Она привыкла жить без мыслей о нём и, пожалуй, действительно не испытывала потребности в родительской ласке – добрая любящая бабушка заменяла ей и мать, и отца.
После бабушкиной смерти Вика поняла, что не осталось абсолютно ничего, что связывало бы её с родным городом. Самарскую квартиру она планировала продать в самое ближайшее время, и тогда уж точно ничто больше не манило бы её в город на Волге. Она давно прикипела к столице – поступила во ВГИК, обосновалась здесь, полюбила этот суматошный, шумный и прекрасный город… В Москве была семья, а также друзья, учёба и работа.
И вот сейчас, когда давно забытая часть прошлого внезапно ворвалась в её новую жизнь, Вика совершенно растерялась.
Они поднялись в лифте на пятый этаж, и Вика, от волнения не сразу попадая ключом в замочную скважину, дрожащими руками открыла дверь.
– Заходи… заходите, – неуверенно произнесла она, обращаясь к рыжему, которого пока даже в мыслях не могла назвать и принять своим братом.
– Я сейчас его раздену и уложу, – сказала она, забирая спящего Ванечку у парня и изо всех сил стараясь не встречаться с ним взглядом. – А ты пока проходи на кухню… Располагайся. Я скоро.
– А можно мне сначала в ванную? – не моргнув глазом, весело поинтересовался Женя. – Руки помыть… ну, и вообще, в туалет сходить, то-сё.
Похоже, в мире не было ни одной вещи, которая могла бы его смутить или заставить чувствовать себя неловко.
– Да, конечно, – отозвалась она ровным голосом. – Делай, что хочешь.
Ванечка разоспался до того, что, пока Вика осторожно стаскивала с него ботиночки, куртку и шапку, разматывала шарф и стягивала варежки, он даже не пошевельнулся. Уложив его в кроватку, Вика чуть-чуть постояла в дверях комнаты, собираясь с духом, а затем решительно зашагала в сторону кухни.
Женя уже по-хозяйски сидел за столом, пил чай и закусывал хлебом с копчёной колбасой. Поймав её ошеломлённый взгляд, брат несколько смущённо пояснил:
– Ты не думай, я не шарился по вашему холодильнику… У меня бутерброды ещё из поезда остались. Я же к тебе прямо с вокзала приехал, – он кивнул на валяющийся у его ног объёмный рюкзак.
– Да ничего, – она передёрнула плечами. – Вот ещё возьми, если хочешь… – она открыла дверцу холодильника и выложила на стол сыр и масло.
– Я только чайник вскипятил, – пояснил он. – Плеснуть тебе кипяточку?
– Да, пожалуйста… – Вика осторожно присела на краешек стула.
Грея руки о чашку, она исподтишка разглядывала своего незванного братца. Ему нельзя было отказать в обаянии – открытое славное лицо, всегда готовое к улыбке, весёлые серые глаза и огненная шевелюра должны были моментально располагать к нему людей. Но всё-таки Вика не могла окончательно расслабиться.
– Послушай… не обижайся и всё такое, но… ты не мог бы показать мне свои документы? – поколебавшись, попросила она. Женя спохватился и замахал руками:
– Ну конечно! О чём разговор! Представляю, сколько тебя незнакомцев ежедневно атакует, доверяй – но проверяй! – с этими словами он нагнулся к своему рюкзаку и вытащил оттуда паспорт.
– Да нет, никто меня не атакует, – усмехнулась Вика. – Я же не вот прям знаменитость. У моего мужа гораздо больше поклонников…
– В общем, всё равно звёздная семейка, – весело подытожил Женя.
Вика полистала странички его паспорта. Евгений Владиславович Борисов, место рождения и прописка – город Самара. Что ж, очевидно, этот рыжий говорил правду – он и в самом деле её брат. Она вернула ему паспорт и поинтересовалась:
– Как же ты меня разыскал?
– Да соседка твоя адрес дала, – охотно пояснил он, – Клавдия Михайловна. Мировая старушка…
– Да… – Вика кивнула. – Они с бабушкой очень дружили. А сейчас она за квартирой приглядывает, потенциальных покупателей туда водит.
– Ты что, свою квартиру продавать собралась? – удивился Женя. – Вот так – все концы обрубаешь? Всё-таки, Самара – твоя малая Родина…
– К чему мне квартира, если я там не бываю? – Вика пожала плечами. – Только за коммунальные услуги платить. Мой дом теперь – Москва. А в Самаре у меня никого не осталось.
Женя смущённо крякнул. Вика улыбнулась его наивности:
– Только не говори мне, что ожидал, будто я в порыве сентиментальности тут же сольюсь в радостном экстазе с внезапно появившимся родственничками! Или ты именно ради этого приехал?
– Нет, – брат тоже улыбнулся. – Я работу найти хочу. Вообще-то ты права, в Самаре ловить нечего… развернуться негде! Тем более, сейчас кризис, цены растут, рубль падает… А здесь, в Москве, я слышал, таких специалистов, как я, с руками отрывают.
– А ты кто? – с интересом спросила Вика.
– Программист, – отозвался он с гордостью. – Между прочим, я перед приездом закинул резюме в несколько компаний, мною уже заинтересовались, завтра начинаю ходить по собеседованиям!
– Поздравляю, – откликнулась она. – Значит, ты решил насовсем сюда перебраться?
– Ну да, – он радостно кивнул.
– А меня зачем разыскал? Просто из любопытства или по какому-то конкретному делу?
– Ну, как… сестра всё-таки, – забормотал он сконфуженно. – Ведь не чужие люди… А ни разу друг друга даже не видели.
– Не по моей вине, заметь.
– Я знаю… я понимаю, Вик, что ты на отца сильно обижена. Но… ты поверь, он совсем-совсем не плохой! – горячо заговорил Женя. – Просто так сложились обстоятельства… Он и сам раскаивается, правда!
– Раскаивается? – она зло прищурилась. – В чём же, интересно знать? В том, что по его вине моя мать почти двадцать лет находится в дурдоме? В том, что он ни разу даже не предпринял попытки повидаться со мной, отделываясь алиментами? Или в том, что несколько лет назад дал интервью журналу «Глянец» на тему, какая я сука?
«Викуля никогда не скрывала того, что я ей не нужен и не интересен, – говорилось в том злосчастном интервью, каждую строчку которого Вика до сих пор помнила наизусть. – Её вообще не интересовало ничего, кроме карьеры артистки. Она даже не позволила мне приехать на похороны моей бывшей тёщи… Пока бабушка была жива, Вика не навещала её, не заботилась… Бабушка умерла в её отсутствие. Забытая, больная, одинокая, несчастная женщина… Вика же явилась на похороны и буквально в считанные дни сдала освободившуюся квартиру».
Разумеется, Вика понимала, что журналисты могли по-своему исказить слова её отца, преподнеся их в наиболее скандальном ракурсе и вырвав из контекста. Ведь, по сути, почти всё сказанное отцом было правдой. Она и в самом деле много лет грезила карьерой артистки и поехала поступать в Москву, прекрасно зная, что бабушка стара и нуждается в заботе. Бабушка действительно умерла одна, а Вика успела лишь на похороны. Отца она и вправду отказалась приглашать на похороны и поминки. Но… чёрт возьми, всё было так – и совсем, совсем не так! Она руководствовалась совершенно иными мотивами, чем теми, что предписывал ей этот желтушный журнал.
– Ну, ты же понимаешь, Вик, что всё, о чем говорят наши СМИ, надо мысленно делить на десять, – пожал плечами Женя. – Отец, к слову, тоже был далеко не в восторге от получившегося интервью. Ну и потом… кто старое помянет – тому глаз вон. У меня же ещё младшая сестра есть… у нас с тобой есть сестра, – поправился он. – И она тоже хотела бы когда-нибудь с тобой познакомиться и подружиться.
– Извини, Жень… – она решительно прервала его, подняв ладонь. – По-моему, для одного дня слишком много новой информации. Overload – так у вас, компьютерщиков, кажется, говорят?.. Тут тебе и брат, и папа, а теперь ещё и сестра, оказывается… Индийское кино!