Но еще раз подчеркнем, что количество войск, достаточных для организации геноцида русских в четырехмиллионой Галиции в 1914 году и в более чем сорокамиллионной Украине в 2014 году, должно было отличаться на порядок. Столько не мог прислать никто. Появление на территории Украины иностранной военной группировки в 20–30 тысяч человек, воюющей против русских повстанцев и прикрывающей этническую чистку русского населения, означало автоматическое выступление России. С учетом того, что военную помощь такого рода Украине могли оказать только страны НАТО, это означало бы прямое военное столкновение войск России и НАТО, пусть и на территории третьей страны. Такое столкновение в любом случае было чревато неконтролируемым перерастанием конфликта в стадию ядерной войны.
На что же рассчитывали союзники Киева, вначале инспирировавшие военный переворот, а затем отказавшиеся помогать его организаторам в установлении полного контроля над Украиной?
Для того чтобы понять цель внешнего вмешательства, следует уяснить, кто именно вмешивался. Зачатую союзника киевских нацистов принято определять расплывчатым термином Запад, объединяющим не только США и ЕС, но и Канаду, Австралию, Новую Зеландию и даже Японию. Понятно, что далеко не в таком составе Запад вмешивался в события на Украине. Скажем больше, даже ЕС участвовал в подготовке переворота в Киеве далеко не в полном составе. Если назвать конкретных участников процесса (по состоянию на ноябрь-декабрь 2013 года), по мере убывания их заинтересованности и вовлеченности в процесс, то места распределятся следующим образом:
1. Евробюрократия в лице нескольких высших руководителей ЕС (Штефан Фюлле, Жозе Мануэль Баррозу, Кэтрин Эштон, Херман Ван Ромпей);
2. Польша, Швеция, страны Прибалтики;
3. Германия;
4. Соединенные Штаты Америки.
В феврале 2014 года, сразу после переворота, эта шкала заинтересованности выглядела уже диаметрально противоположным образом:
1. США;
2. Германия;
3. Польша, Швеция, страны Прибалтики.
Что произошло всего за три месяца? Главные бенефициары государственного переворота на Украине после того, как им показалось, что все проблемы решены, вышли на первый план, отодвигая, а то и вовсе убирая с доски своих марионеток, сделавших свое дело и больше ненужных.
В ноябре 2013 года президент Украины Янукович внезапно отложил на неопределенное время подписание соглашения об ассоциации Украины и ЕС, многократно обсужденного, парафированного сторонами и анонсированного к подписанию на саммите Восточного партнерства в Вильнюсе. Януковичу казалось, что он сделал хитрый ход. Соглашение об ассоциации наносило непоправимый вред украинской экономике и фактически превращало Украину в колонию ЕС. Но это не беспокоило Януковича и его окружение. Они считали, что подписание данного соглашения, уничтожавшего украинскую экономику, лично им принесет политические и материальные выгоды и готовы были его подписать. Но через год и четыре месяца после запланированного подписания соглашения об ассоциации у Януковича заканчивалась первая президентская каденция и он должен был избираться на второй срок. Между тем пагубное воздействие соглашения об ассоциации на экономику Украины должно было проявиться уже в течение 2014 года, приведя к резкому снижению уровня жизни населения. Понятно, что это вызвало бы общественное недовольство и лишило Януковича шансов на переизбрание.
Украинское руководство рассчитало, что, для того чтобы пройти выборы 2015 года без снижения уровня жизни населения, ему достаточно 15 миллиардов долларов внешней поддержки (причем речь шла даже не о безвозмездной помощи, а о кредитах). Эти пятнадцать миллиардов и были запрошены у ЕС. Евросоюз неожиданно для официального Киева ответил отказом. Янукович, понимая, что соглашение выгодно Европе, решил дожать евробюрократов и отложил подписание, рассчитывая, что они одумаются и дадут эти, в общем-то, небольшие (с учетом того, что им в руки падала целая Украина) деньги.
Формально расчет был правильный. Однако он исходил из того, что Украина является для ЕС самостоятельной ценностью, не учитывал общую геополитическую диспозицию, а также фактор времени.
В конце 2013 – начале 2014 года планировался к подписанию целый комплекс документов. Во-первых, заключение соглашений об ассоциации планировалось не только с Украиной, но и практически со всеми странами Восточного партнерства, кроме Белоруссии. Во-вторых, США собирались подписать с ЕС соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли. При этом, если соглашения об ассоциации (также включавшие в себя соглашения о зонах свободной торговли) предполагали свободную торговлю ЕС в странах Восточного партнерства (но не наоборот), то соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли предполагало свободную торговлю США на рынках стран ЕС, при том что Евросоюзу увеличить свое присутствие на американском рынке было бы так же нереально, как, допустим, Украине конкурировать с европейскими производителями на рынках ЕС.
Основной смысл этого комплекса соглашений заключался в том, что США для сохранения своей экономической и военно-политической гегемонии в современном мире, для сохранения существующей однополярной модели мира уже не хватало освоенных глобальных рынков. Пузырь американского долга грозил лопнуть. Зеленую бумагу, имевшую статус мировой резервной валюты, можно было продолжать дальше печатать в неограниченном количестве только под освоение новых активов. Но планета Земля конечна, Марс не освоен. Все, что плохо лежало, США уже прибрали к рукам, а остальное охранялось ядерными арсеналами России и Китая. Единственный доступный (находившийся в сфере американского влияния, но не освоенный США) емкий рынок, который потенциально мог на некоторое время решить проблемы США и отсрочить катастрофу, – рынок Евросоюза.
США готовы были не мудрствуя лукаво ограбить своего сателлита. Проблема заключалась в том, что у ЕС был выбор. За последнее десятилетие Европа наладила взаимовыгодное экономическое и политическое сотрудничество с Россией. Перспективы были еще более многообещающими. Единственная проблема – надо было сделать выбор между Россией и США. В пользу России играли: равноправность сотрудничества (у США ЕС был младшим партнером) и явная материальная выгода европейского бизнеса. На стороне США были цивилизационная общность, традиционные связи, много десятилетий взаимодействия, привычка спокойно жить за американской спиной, не задумываясь о неприятном будущем, и личные карьеры массы евробюрократов и европейских политиков, мириадами невидимых нитей связанных с американским истеблишментом и интегрированных в американскую политику. Тем не менее соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли настолько очевидно делало ЕС американской колонией, что без компенсации потерь проамериканской политической элите Евросоюза никак не удалось бы убедить свой бизнес, худо-бедно контролировавший местную политику, пойти на самоубийство ради интересов США и небольшой группы политиков-космополитов. Тем более при наличии явно выгодной российской альтернативы.
По сути, для сохранения евро-американского блока и предотвращения замены его евразийской зоной сопроцветания от Атлантики до Тихого океана, ЕС необходимо было дать возможность компенсировать те потери, которые он должен был понести в пользу США на других рынках. Вот эту-то компенсационную роль и должны были сыграть соглашения об ассоциации со странами Восточного партнерства. Причем понятно, что рынки Армении, Грузии, Азербайджана и Молдовы ни вместе, ни по отдельности не могли компенсировать ЕС его потери. Серьезную ценность представлял только 45-миллионный украинский рынок. Но даже он был не так ценен сам по себе, как в качестве кротовой норы на рынки стран Таможенного союза.
Украина, имевшая со странами ТС товарооборот примерно такой же по объему, как и со странами ЕС, заодно имела и соглашение о свободной торговле в рамках СНГ, обеспечивавшее ее товарам льготный таможенный режим на рынках стран ТС. Было ясно, что в случае вступления в силу соглашения об ассоциации Россия начнет защищать свой рынок от проникновения под маркой украинских европейских товаров. Но так же было ясно и то, что быстро согласовать защитные меры в рамках всего Таможенного союза будет сложно, как сложно будет сразу отказаться и от значительной части импортируемой из Украины продукции.
То есть ЕС на длительный период получал лазейку на рынки стран Таможенного союза, а также перспективу развала самого ТС за счет нарастания внутренних противоречий при определении защитных мер. В худшем случае Европа получала лет 5-10 на адаптацию своей экономики к новым условиям. В лучшем – в компенсацию за потери на собственном рынке, страны ЕС получали выход на 200-миллионный рынок СНГ. В идеале ЕС и США должны были экономически подчинить Россию, после чего установление контроля над Индией, Китаем и другими странами БРИКС становилось чисто технической проблемой. Ресурсная база СНГ, России, Китая, Индии должна была обеспечить американской гегемонии еще пару десятилетий беспроблемной жизни. Одновременно мир лишался альтернативы американской гегемонии. В таком варианте неизбежный (пусть и через 20–30 лет) кризис системы был не страшен. За него все равно должны были бы заплатить слабые.
Надо полагать, что эта стройная система все же не была бы полостью реализована (по крайней мере, Россия начала предпринимать жесткие защитные меры уже с середины 2013 года), но даже в усеченном виде она давала США выигрыш во времени в несколько лет, который мог стать критически важным для сохранения их мировой гегемонии.
Однако, для того чтобы все пазлы сложились правильно, подписание всех соглашений было жестко увязано по времени и должно было завершиться до середины 2014 года. В то же время режим Януковича, пытавшийся возродить традиционную для Украины политику «многовекторности», предполагавшую балансирование между интересами России и США, перестал устраивать Вашингтон. Конечно, многовекторность придавала украинской власти определенную внутреннюю устойчивость, поскольку обеспечивала баланс интересов прор