Какими способами пользовались власти при добываніи уликъ, да послужитъ слѣдующее. Я состоялъ оть многихъ лѣтъ въ перепискѣ съ однимъ монахомъ русскаго св. Пантелеймоновскаго монастыря на св. Афонѣ. Содержаніе сей переписки быдо чисто религіозно-духовное. И эта переписка обратила на себя вниманіе властей. Съ нѣкотораго времени я замѣтилъ, что мои письма доставляются мнѣ съ 3–5 дневнымъ опозданіемъ, а кромѣ того, были не подлежащіе ни найменьшему сомнѣнію примѣты, что кто-то письма вскрывалъ и вновь очень неумѣло заклеивалъ. Между тѣмъ шелъ Мармарошъ-Сиготскій процессъ. Черновицкая газета «Czernowitzer Tagblatt» № 3380 отъ 22 февр. 1914 г. принесла отчетъ процесса подъ заглавіемъ «Die russophile Propaganda in der Bukowina», въ которомъ между прочимъ сказано, что на одномъ изъ разбирательствъ былъ прочтенъ докладъ черновицкой краевой команды жандармеріи съ слѣдующимъ пассусомъ: «Правосл. свящ. Діонисій Кисель-Киселевскій изъ Садыгоры состоитъ ревнымъ партизаномъ руссофиловъ, получаетъ часто деньги изъ Россіи, и хотя сейчасъ еще не ведется судебное слѣдствіе противъ него, но уже вскорѣ подвергнется дисциплинарному слѣдствію за распространеніе календарей, изданныхъ редакціею Черновицкой «Pусской Правды».
Прочитавъ эту ложную статью, я обратился слѣдующаго дня къ краевому коменданту жандармеріи полк. Фишеру сь запросомъ: автентиченъ ли упомянутый докладъ? «Нѣтъ! – отвѣтилъ онъ рѣшительно и добавилъ: – Наша команда такого доклада никогда никому не высылала. Впрочемъ, я васъ лично знаю уже отъ трехъ десятковъ лѣтъ; знаю, что принадлежите къ русской партіи, однако и то знаю, что до сихъ поръ вы стояли всегда на легальной австр. почвѣ»… На мое замѣчаніе, что ввиду такого рѣшительнаго заявленія команданта я рѣшаюсь обжаловать редакцію газеты «Czern. Tagblatt» за клевету, онъ началъ меня на всѣ способы убѣждать, что не стоитъ возиться по судамъ съ… евреями и что лучше будетъ все это игнорировать, какъ и онъ это дѣлаетъ ввиду имъ покровительствуемаго «украинца» Веретельника, который въ послѣднее время перешелъ на службу «Новаго Времени» и тамъ его теперь мараетъ… Затѣмъ вынялъ я изъ кармана пачку съ 26 письмами, полученными мною изъ Афона, и спрашиваю его, какъ пояснить то обстоятельство, что мою корреспонденцію доставляютъ мнѣ со значительнымъ опозданіемъ, къ тому еще и кѣмъ-то открытую? На это увѣрялъ меня полк. Фишеръ, что объ этомъ абсолютно ничего не знаегъ, что такого приказа никогда никому не давалъ, что въ Австріи «чернаго кабинета» не существуетъ и только въ случаѣ войны съ Россіею вошелъ бы въ жизнь…
По приказу судебнаго слѣдователя отъ 28 марта 1914. Vr. VII 81|14 произведенъ у меня 30 марта по уголовному дѣлу братьевъ Геровскихъ и товар. по § 58 уголовн. зак. строгій обыскъ – конечно, съ негативнымъ результатомъ. A дня 25 іюня былъ я допрошенъ по этому дѣлу. При этомъ предложилъ мнѣ судебный слѣдователь совѣтн. Леманъ два или три фотографическихъ снимка, полученныхъ мною афонскихъ писемъ, требуя поясненія нѣкоторыхъ ему непонятныхъ мѣстъ!..
Въ 1920 года, когда Буковина уже находилась при Румыніи, нашелъ я полное подтвержденіе моихъ предположеній насчетъ моей корреспонденціи. Именно признался мнѣ почталіонъ, что по приказу почтоваго начальника мои письма доставлялъ вахмистру жандармеріи – еврею, a потомъ давалъ мнѣ. Нѣсколько мѣсяцевъ позже признался въ этомъ и почтовый начальникъ, извиняясь тѣмъ, что получилъ прямый приказъ оть полк. Фишера.
Послѣ окончанія Мармарошъ-Сиготскаго процесса я обратился насчетъ вышеупомянутаго доклада чернов. команды жандармеріи къ одному изъ защитниковъ въ Дебрецинъ и получилъ оттуда утвердительный отвѣтъ.
Между тѣмъ въ самый день праздника Сошествія Св. Духа бѣжали изъ черновицкой тюрьмы братья Геровскіе. A черезъ нѣсколько недѣль были высланы чернов. полиціею ихъ мать и сестра въ Инсбрукъ въ Тиролѣ.
Вскорѣ затѣмъ послѣдовала всеобщая мобилизація въ Австріи и посыпались изъ Вѣны на основаніи § 14 численныя распоряженія, стѣсняющія главнѣйшія права и вольности гражданъ. На этомъ основаніи закрыто Думу Державную, пріостановлено суды присяжныхъ, мѣсто которыхъ заняли военные суды; государствен. административный аппаратъ подчинено военной командѣ; устранена была личная свобода и тайна писемъ; введена цензура; пріостановлена дѣятельность обществъ и запрещены всѣ собранія гражданъ; заведены Passierschein-ы, безъ которыхъ нельзя было выходитъ изъ дому; войску и жандармеріи разрѣшено производитъ обыски и аресты безъ предварительнаго судебнаго приказа.
Минист. распоряженія заострены были еще добавочными приказами военныхъ командъ и жандармеріи, такъ что вскорѣ краемъ завладѣлъ неслыханный терроръ. Упомянутыя команды приказали своимъ подвѣдомственнымъ органамъ безпощадно обращаться «со всякимъ заподозрѣннымъ и неблагонадежнымъ элементомъ и въ выборѣ причинъ къ арестованію не быть малодушнымъ, ибо лучше раньше поспѣшить, чѣмъ когда-нибудь опоздать («in der Wahl des Vorwandes nicht engherzig sein, – denn es wird besser sein, ofters zu weit zu gehen, als einmal etwas zu versдumen. – Land. Gend. C-do Nr. 13, Nr. 299 отъ 27 іюля 1914). Такіе и подобные приказы давали, особенно жандармеріи, широкое поле къ «успѣшной дѣятельности», къ чему ее еще поощряли отличіями и денежными преміями.
Ввиду такого положенія дѣлъ нашелся нашъ народъ внѣ всякихъ правъ и безъ всякаго законнаго покровительства.
Уже 1 авг. 1914 года началисъ аресты русскихъ интеллигентовъ. Всѣхъ влекли изъ одной тюрьмы въ другую, наконецъ однихъ заключили въ Талергофѣ, другихъ передали военнымъ судамъ, a только немногихъ конфиновано въ западныхъ провинціяхъ бывшей австрійской монархіи.
За интеллигенціею пришла очередь и на русскихъ мѣщанъ и крестьянъ, которыхъ также арестовали въ громадномъ числѣ, и то по большей части на основаніи доносовъ. Многіе злые люди считали надоспѣвшую ужасную пору желанною, чтобы разсчитаться со своими противниками, изъ-за какихъ бы то ни было причинъ, преимущественно чисто личныхъ. Довольно было только указать жандарму или солдату на кого-то пальцемъ, и онъ нашелся уже сейчасъ въ тюрьмѣ, если не подъ висѣлицею.
Жандармамъ, по большей части съ очень скуднымъ школьнымъ образованіемъ, предоставлено было рѣшать на счетъ «лояльности» и «благонадежности» русскаго народа. Команды снабдили ихъ почти неограниченными полномочіями, они ими и воспользовались. Нѣкоторые изъ нихъ, какъ Евгеній Кляпа и Дрешеръ, окружили себя цѣлымъ штабомъ конфидентовъ и денунціянтовъ и многихъ неповинныхъ, не исключая даже женщинъ и дѣтей, повѣсили.
Къ аресту и къ судебнымъ приговорамъ причинились особенно евреи своими ложными доносами. A надо замѣтить, что евреи считались во все время войны «патентованными австрійскими патріотами».
Замѣчательно, что одновременно съ арестами русской интеллигенціи жандармы пускали въ ходъ вздорныя и тенденціозныя вѣсти, вѣроятно, чтобы этими сплетнями успокоить народъ насчетъ производимыхъ поголовныхъ арестовъ, съ другой же стороны и поддержать въ народѣ воинственвый духъ. Такъ, объ одномъ арестованномъ разсказывали жандармы и ихъ сателиты, будто бы у него найдены въ стѣнѣ или подъ иконою военные планы, другого будто бы схвачено при черченіи такихъ же, у третьяго будто бы найдено подъ поломъ боченку съ росс. имперіалами, у четвертаго – тайный телефонъ, бомбы, гранаты, пятаго будто бы схвачено при взрывѣ моста или телеграфическихъ проводовъ. Удивительно, что всѣ эти слухи появлялись одновременно и разнозвучно въ различныхъ мѣстахъ по точно выработанному плану.
Хронологическій и точный перечень арестованій, хотя бы только одной интеллигенціи, сегодня очень трудно составить. Въ виду этого постараюсь сообщить то, что осталось въ памяти.
2 н. ст. августа 1914 г., въ 6 часовъ утра, арестованъ я; 3 авг. свящ. Симеонъ Волощукъ изъ Васловецъ (умершій 12|10 1914. въ Талергофѣ), 4 авг. свящ. Димитрій Дроботъ изъ Задубровки (умершій 22|3 1915 г. въ Талергофѣ), 5 авг. свящ. Емельянъ Маковьевичъ изъ Черновки, 11 авг., свящ. Емельянъ Гнѣдый изъ Луки, 12 авг. свящ. Георгій Драчинскій изъ Товтеръ, 22 авг. свящ. Іоаннъ Шоршъ и Василій Арійчукъ изъ Топоровецъ, 27 авг. свящ. Илларіонъ Ивановичъ изъ Кадобища, 6 окт. свящ. Стефанъ Галипъ изъ Бергометы н. Пр; далѣе арестованы священники: Георгій Калинюкъ изъ Прелипча, Антоній Тофанъ изъ Плоской, монахъ Кириллъ Козаркевичъ изъ монастыря Драгомірна (умершій 24|5 1917 г. въ Шванбергѣ въ Стиріи), Феофилъ Гливка изъ Старой Жучки, монахъ афонскій Германъ Ганякъ, служившій потомъ рядовымъ въ австр. арміи до 1918 г.), Николай Журомія (румынъ) изъ Воровецъ, Игнатій Гудима изъ Залуча, Илларіонъ Преличъ (румынъ) изъ Раранча, гр. – кат. свящ. Ракъ изъ Раранча. Всѣхъ ихъ, послѣ долгихъ мытарствъ, отправлено въ Талергофъ.
Свящ. д-ра Кассіяна Богатырца увезли на военный судъ въ Вѣнѣ, проф. богосл. д-ра Евгенія Козака изъ Черновицъ поселили въ Зальцбургѣ, свящ. Корніилія Томовича изъ Звинячки въ Грацѣ (умеръ 16/11 1918 г. въ больницѣ въ Дрогобычѣ), свящ. Василія Яворовскаго изъ Сергіевъ и свящ. Авксентія Кибидевича изъ Стебней освободили военные суды, свящ. Димитрія Лагадина изъ Вергометы н. Сер. освободилъ послѣ нѣсколькодневняго ареста въ различныхъ этапахъ полк. Фишеръ по ходатайству тайн. совѣтн. и краеваго маршала гр. Георгія Василька, свящ. Георгія Калинюка изъ Прелипча также вскорѣ отпущено на свободу, a греко-уніат. свящ. Іосифа Сохора изъ Заставны (укр.) конфиновано въ Нижней Австріи, ст. совѣтн. лѣсовод. Илларіона Козака конфиновано въ Вѣнѣ директ. салинъ Петра Лесинецкаго въ Грацѣ, проф. Льва Кирилловича въ Грацѣ, старш. почтов. контрол. Іоанна Маріяна засужено воен. судомъ на 5 лѣтъ тюрьмы, начальникъ лѣсов. Борисъ Велигорскій былъ также арестованъ, a Илларіонъ Цуркановичъ переведенъ въ военный судъ въ Вѣнѣ и т д. Кромѣ сихъ были еще арестованы еще нѣскольконадцять рум. священниковъ, которые потомъ были освобождены военнымъ судомъ и отпущены домой. Также изъ Талергофа освободили послѣ нѣсколько мѣсяцевъ украинскихъ и pумынскихъ священниковъ по ходатайству ихъ пословъ. Однимъ только русскимъ пришлось испить чашу до самаго дна. Два изъ нашихъ священниковъ и одинъ монахъ умерли въ Талергофѣ a всѣ прочіе сломанные душевно и физически, возвратились на родину, гдѣ нашли только одни пепелища вмѣсто оставленныхъ ими хозяйствъ.