На основаніи опредѣленій знатока, военный судъ установилъ, что на относительной картѣ не видно обозначенія дороги. Находящіяся на ней подчеркнутыя мѣста не стоятъ съ собою въ связи, находятся въ каждомъ школьномъ атласѣ, а сдѣланы безъ всякой опредѣленной цѣли; съ военной точки зрѣнія они не имѣютъ ни малѣйшаго значенія; съ другой стороны, мѣстности, весьма важныя въ стратегическомъ отношеніи, вовсе не подчеркнуты. Изъ объясненій знатока слѣдуетъ также, что эта карта въ военномъ и тактическомъ отношеніяхъ не имѣетъ стоимости, и совершенно исключено, чтобы изъ нея можно было узнать подробности о военныхъ операціяхъ.
Относительно записокъ слѣдуетъ отмѣтить, что въ нихъ опредѣляется составъ одной бригады въ четыре полка, одной дивизіи – въ четыре бригады. Уже изъ этихъ чиселъ, не отвѣчающихъ фактическому соотношенію, можно заключить, что записки не служили для цѣлей шпiонажа, независимо отъ того, что согласно опредѣленію знатока русскіе въ этомъ отношеніи вовсе не нуждались въ разъясненіяхъ.
Ясно, что относительно шпіонства не было ни малѣйшаго подозрѣнія и что абсолютная невиновность этого человѣка была положительно очевидна.
«Dzennik Ludowy», № 220 отъ 20 декабря 1924.
Жабякъ и Кобылянскій
Въ слѣдующихъ двухъ жертвахъ пана Загурскаго – Кобылянскомъ и Жабякѣ – трудно найти преступленіе. Кобылянскій имѣлъ при себѣ 100 коронъ и коробку спичекъ съ угорскимъ ярлычкомъ и абсолютно ничего больше. Послушайте, что сочинилъ панъ Загурскій:
Обжалованные Кобылянскій и Жабякъ были въ то же время арестованы патрулемъ на угорской границѣ. Оправдывались они желаніемъ освѣдомить австрійскія войска, a именно военныя заставы, расположенныя нa галицко-угорской границѣ, что возлѣ Сенечола видны русскія войска. Такъ какъ свидѣтели: поручикъ Coervoes, подпоручикъ Szerdahaly, Szuets и Buri – показали, что обжалованные Кобылянскій и Жабякъ старались пройти мимо австро-угорскихъ форпостовъ и при встрѣчѣ съ ними дрожали, что, въ свою очередь, сейчасъ возбудило подозрѣніе, ввиду чего военно-полевой судъ пришелъ къ заключенію, что желаніе увѣдомить австро-угорскіе пограничные форпосты о появленіи русскихъ войскъ въ окрестности Сенечола должно было послужить имъ отговоркой въ случаѣ, если бы не могли обойти австрійскихъ форпостовъ.
Къ такому заключенію пришелъ военно-полевой судъ, тѣмъ болѣе что на основаніи показаній свидѣтеля, подпоручика Szerdahaly, установлено, что заявленіе подсудимыхъ, которое должно было оправдать переходъ угорской границы черезъ крутыя горы, было выдумано, особенно потому, что въ это время не было видно русскихъ войскъ въ окрестности Сенечола. ІІодсудимые Кобылянскій и Жабякъ сознали на разбирательствѣ передъ военно-полевымъ судомъ, что они видѣли по пути Березовскаго, слѣдовавшаго ва ними въ отдаленіи около 200 шаговъ, но не могли объяснить, почему онъ шелъ за ними. Эти показанія призналъ военно-полевой судъ достовѣрными, особенно потому, что на основаніи показанія поручика Coetvoes установлено, что Кобылянскій пытался защитить Березовскаго тѣмъ, что онъ также желалъ извѣстить пограничныя австро-угорскія стражи о вступлеиіи Русскихъ войскъ въ окрестность Сенечола. Это заявленіе стоитъ въ яркомъ противорѣчіи съ предыдущими показанінми Кобылянскаго и Жабяка, согласно котораго они не знали, почему Березовскій въ то самое время намѣривался перешагнуть черезъ крутыя вершины угорскую границу, какъ тоже съ защитой Березовскаго, который не хочетъ ничего знать о намѣреніи увѣдомить пограничныя угорскія стражи.
Военно-полевой судъ пришелъ къ заключенію, что эти трое обжалованныхъ дѣйствовали взаимно въ согласіи и старались другъ другу взаимно помогать. Во время очной ставки на главномъ разбирательствѣ обжалованные Кобылянскій и Жабякъ старались свои показанія, несовпадающія съ показаніями Березовскаго, всегда согласовать съ его показаніями, хотя къ этому не было бы надлежащаго повода, если бы Березовскій былъ для нихъ совершенно чужой. Кромѣ того, надо отмѣтить, что показаніе всѣхъ трехъ обжалованныхъ совпадаютъ въ томъ направленіи, что Березовскій и Кобылянскій побывали на приходствѣ въ Сенечолѣ раньше, чѣмъ Кобылянскій и Жабякъ.
Эго обстоятедьство было для военно-полевого суда доказательствомъ, что обжалованные Березовскій и Кобылянскій до ухода изъ Сеничева свой планъ точно обдумали и выдумали эвентуальное заявленіе для необойденныхъ пограничныхъ карауловъ.
У Кобылянскаго найдено 100 кор. Такъ какъ Кобылянскій не имѣетъ имущества, и получаетъ жалованіе около 50 коронъ въ мѣсяцъ, и не могъ объяснить, почему носитъ при себѣ такъ значительную сумму, которая для него составляетъ имущество, военно-полевой судъ счелъ доказаннымъ, что найденная у него сумма была опредѣлена на предательскую цѣль, a именно на подкупъ русскаго руссофильски настроеннаго населенія пограничнаго округа Угорщины, и обжалованный Кобылянскій хотѣлъ пробраться черезъ границу въ сѣверную Угорщину, чтобы тамъ найти сообщниковъ и шпіоновъ для наступающихъ Русскихъ войскъ. Къ этому убѣжденію пришелъ военно-полевой судъ на томъ основаніи, что подсудимый Кобылянскій находился въ тѣсной связи съ Березовскимъ, который, какъ это доказано, обязательно долженъ считаться Русскимъ шпіономъ.
Противъ Кобылянскаго свидѣтельстуютъ еще найденныя при немъ угорскаго происхожденія спички, какихъ въ Сеничевѣ нельзя получить, что оффиціально удостовѣрено. Кобылянскій утверждаетъ, что именно въ Сеничевѣ недавно эги спички купилъ. Такъ какъ Кобылянскій отрицаетъ, будто бы въ посдѣднее время перешелъ угорскую границу, a спички угорскаго происхожденія доказываютъ какъ разъ противоположное, слѣдуетъ принять, что Кобылянскій старается затаить своя путешествія въ Угорщину, ибо онѣ имѣли спеціальную цѣль, Ввиду того, военно-полевой судъ установилъ, что подсудимый Кобылянскій въ качествѣ развѣдчика въ послѣднее время 10 сентября 1914 года отдавалъ непріятелю услуги и объѣзжалъ сѣверную границу Угорщины съ цѣлью предательства.
Изъ выше приведенныхъ мотивовъ говоритъ противъ обжалованнаго Жабяка еще то обстоятельство, что имъ давались ложныя информаціи о вступленіи Русскихъ въ окрестность Сенечола. Этимъ Жабякъ хотѣлъ вызвать тревогу гарнизона въ Тороньѣ на случай, если бы другія шпіонскія старанія завели; онъ хотѣлъ положеніе и передвиженіе австрійскихъ пограничныхъ войскъ разузнать.
На основаніи изложеннаго и принятаго за правду военно полевой судъ призналъ Жабяка виновнымъ. За свое преступленіе оба (Кобылянскій и Жабякъ) были повѣшены.
Мы повторили весь этотъ вздорный романъ, a теперь послушайте, какъ въ дѣйствительности обстояло дѣло съ этими двумя подсудимыми. A это пояснитъ вамъ другой судъ.
«Dziennik Ludowy», № 291 отъ 21 дек. 1914.
Пора приговорить «судью» Загурскаго
Обжалованные Кобылянскій и Панько Жабякъ, приговоренные Загурскимъ къ смертной казни черезъ повѣшеніе, защищались тѣмъ, что перешли угорскую границу по приказанію войта съ цѣлью донести австрійскимъ войскамъ о появленіи казаковъ возлѣ Долины. Кобылянскій утверждалъ тоже, что получилъ отъ войта письмо для нашихъ (австр.) войскъ и передалъ его жандармскому посту. Съ обжалованнымъ Березовскимъ вмѣстѣ не уходилъ; послѣдній шелъ въ отдаленіи 200 шаговъ за нимъ, совершенно не зная, почему священникъ шелъ за нимъ. Спички купилъ въ Сенечолѣ, относительно денегъ сознался, что 29 коронъ получилъ изъ почты, прочія получилъ за проданные овощи. Мелкія деньги вымѣнялъ на бумажныя.
На основаніи показаній свидѣтелей Семена Гачки, Николая Жабяка, Маріи Жабякъ, Анны Гачки, Филиппа Угрина и Фанды Горовицъ слѣдуетъ считать доказаннымъ то, что нѣкій Илья Пеневъ узналъ отъ какихъ-то людей, проходящихъ мимо его дома, что вблизи Сенечола на «полонинѣ» стоитъ сотня казаковъ. Узнавъ объ этомъ, войтъ Петръ Щепенякъ заявилъ, что слѣдуетъ извѣстить австрійское войско на угорской границѣ, куда необходимо пойти. Филиппъ Угринъ отказался идти къ австрійскимъ войскамъ; рѣшились идти обжалованные Панько Жабякъ и сельскій писарь Левъ Кобылянскій.
Защита обжалованныхъ Панька Жабяка и Кобылянскаго была вѣрна: по приказанію войта они перешли угорскую границу съ цѣлью донести австрійскимъ войскамъ, что вблизи видѣли казаковъ.
Изъ показаній свидѣтеля священника Іосифа Охримовича вытекаетъ, что обжалованный Кобылянскій получилъ отъ студента университета Ленинскаго на бумажкѣ соотвѣтствующее для австрійскихъ войскъ донесеніе, такъ что и здѣсь его защита удостовѣрена.
Все это было на второмъ разбирательствѣ доказано, эти люди были освобождены приговоромъ суда отъ всякой вины, однако случилось это послѣ ихъ повѣшенія. Подобно ничѣмъ не провинился и свящ. Березовскій.
Такихъ случаевъ имѣетъ д-ръ Загурскій на своей совѣсти сверхъ 100, a люди, которые имѣли сомнительное счастье встрѣчаться съ нимъ, потверждаютъ то, что онъ любовался своими богатырскими военными «подвигами».
По случаю объявленія вызывающихъ отвращеніе документовъ мы получили со всѣхъ сторонъ благодарственныя письма за то, что всенародно сорвали маску изъ индивидуума, имѣющаго на своей совѣсти столько злодѣяній и нахально играющаго въ общественности на почетномъ посту первую роль.
Заканчиваемъ циклъ нашихъ публикацій, такъ какъ не желаемъ копаться въ отвратительныхъ документахъ прошлаго. Думаемъ, что хватитъ того, что нами объявлено. Не сомнѣваемся въ томъ, что «судья» Загурскій заслужилъ себѣ приговоръ своихъ жертвъ. Но этотъ приговоръ пускай уже вынесетъ само общество.
«Dziennik Ludowy», № 292, 22 декабря 1924.
Документъ
«Русское Слово» сообщаетъ текстъ приказа главнокомандующаго австрійской арміей эрцгерцога Фридриха о необходимости поставить въ извѣстность войска относительно терминовъ «русинъ» (Ruthene) и «украинецъ».
Вотъ этотъ текстъ:
«Неосвѣдомленность частей относительно политическихъ взглядовъ и убѣжденій населенія, какъ средней и восгочной Галичины, a также Буковины, такъ и юго-западной Россіи имѣла часто послѣдствіемъ крупные промахи и несправедливое отношеніе къ собственнымъ подданнымъ.