Гастон сжал в руке сигарету, молча глядя на ее дымящийся конец.
На самом деле это были не самые важные вопросы. Главной целью Дитера было получить информацию, которая могла привести его к другим ячейкам Сопротивления. Но он не хотел, чтобы Гастон это знал.
Мгновение спустя вернулся Беккер с Бертраном. Раскрыв рот, Гастон смотрел, как голого мальчика через комнату для допросов ведут в камеру пыток.
Дитер встал.
— Присмотри за стариком, — сказал он Гессе и вслед за Беккером прошел в камеру.
Он специально оставил дверь чуть-чуть приоткрытой, чтобы Гастон мог все слышать.
Беккер привязал Бертрана к колонне и, прежде чем Дитер успел вмешаться, ударил его в живот. Это был мощный удар сильного мужчины, издавший чмокающий звук. Молодой человек застонал и начал корчиться в муках.
— Нет, нет, нет! — сказал Дитер. Как он и ожидал, методы Беккера были совершенно ненаучными. Сильный молодой мужчина выдержит избиение неопределенно долгое время. — Сначала нужно сделать так, чтобы он ничего не видел. — Достав из кармана большой хлопчатобумажный платок, он завязал им глаза Бертрану. — Вот так. Теперь каждый удар вызовет ужасный шок, а каждый момент между ударами он будет мучиться в ожидании.
Беккер взял свою деревянную дубинку. Дитер кивнул, и Беккер, взмахнув дубинкой, ударил ею по голове жертвы; ломая кости и кожу, твердое дерево издало звучный треск. Бертран вскрикнул от боли и страха.
— Нет, нет, — снова сказал Дитер. — Никогда не бейте объект по голове. Вы можете выбить челюсть, и он не сможет говорить. Еще хуже, если вы повредите мозг, и тогда все, что он скажет, не будет иметь никакой ценности. — Забрав у Беккера деревянную дубинку, он поставил ее в стойку для зонтиков. Из имевшихся там орудий он выбрал стальной ломик и подал его Беккеру. — Теперь помните, что необходимо причинить объекту нестерпимую боль, не подвергая опасности его жизнь или его способность сказать нам то, что нам нужно знать. Не трогайте жизненно важные органы. Сосредоточьтесь на костных тканях — лодыжках, голенях, коленях, пальцах, локтях, плечах, ребрах.
На лице Беккера появилось озабоченное выражение. Обойдя вокруг колонны, он тщательно прицелился и сильно ударил стальным прутом по локтю Бертрана. Мальчик сильно закричал, и Дитер по его крику понял, что это нестерпимая боль.
Беккер, кажется, был очень доволен. «Да простит мне Бог, — подумал Дитер, — что я научил эту тварь эффективнее пытать людей».
Выполняя приказы Дитера, Беккер нанес удары по худым плечам Бертрана, затем по его руке и лодыжке. Между ударами Дитер заставлял Беккера делать паузы, давая время для того, чтобы боль немного уменьшилась, и объект начинал страшиться следующего удара.
Бертран принялся молить о пощаде.
— Пожалуйста, больше не надо! — упрашивал он, охваченный истерикой от боли и страха. Беккер поднял было ломик, но Дитер его остановил. Он хотел, чтобы мольбы продолжались. — Пожалуйста, больше не бейте меня! — плакал Бертран. — Пожалуйста, пожалуйста!
— Часто бывает полезно сломать ногу в начале допроса, — сказал Дитер Беккеру. — Боль достаточно сильная, особенно если сломанную кость еще раз сломать. — Он вытащил кувалду из стойки для зонтиков. — Чуть пониже колена, — сказал он, подавая ее Беккеру. — Как можно сильнее.
Беккер аккуратно прицелился и с силой размахнулся. Лодыжка с треском сломалась. Бертран страшно закричал и потерял сознание. Подняв стоявшее в углу ведро с водой, Беккер плеснул ее Бертрану в лицо. Юноша пришел в себя и снова закричал.
Наконец крики перешли в душераздирающие стоны.
— Что вы хотите? — молил Бертран. — Пожалуйста, скажите, что вам нужно!
Дитер не задавал ему никаких вопросов. Вместо этого он подал Беккеру стальной ломик и указал на сломанную ногу в том месте, где сквозь мышцы выступал неровный белый край кости. Беккер ударил в это место, Бертран закричал и снова потерял сознание.
Дитер решил, что, возможно, этого будет достаточно.
Он вышел в соседнюю комнату. Гастон сидел там, где Дитер его оставил, но теперь это был уже совсем другой человек. Он сидел согнувшись, закрыв лицо руками, и, рыдая, молился Богу. Опустившись перед ним на колени, Дитер отвел руки Гастона от его мокрого лица. Гастон взглянул на него сквозь слезы.
— Только вы можете это остановить, — мягко сказал Дитер.
— Пожалуйста, остановите это, пожалуйста! — прорыдал Гастон.
— Вы будете отвечать на мои вопросы?
Наступила пауза. Бертран снова закричал.
— Да! — выкрикнул Гастон. — Да, да, я скажу вам все, только прекратите!
Дитер громко позвал:
— Сержант Беккер!
— Да, господин майор.
— Пока достаточно.
— Да, господин майор. — В голосе Беккера слышалось разочарование.
Дитер перешел на французский:
— А теперь, Гастон, давайте начнем с руководителя ячейки. Имя и прозвище. Кто он?
Гастон заколебался. Дитер красноречиво посмотрел на открытую дверь в камеру пыток.
— Мишель Клэре, — поспешно сказал Гастон. — Кличка Моне.
Это был прорыв. Самое трудное — это получить первое имя, на остальное не потребуется усилий. Скрывая удовлетворение, Дитер угостил Гастона сигаретой и поднес спичку.
— Где он живет?
— В Реймсе. — Гастон выдохнул дым, теперь он уже дрожал не так сильно. Он назвал адрес возле кафедрального собора.
Дитер кивнул лейтенанту Гессе, который достал блокнот и начал записывать ответы Гастона. Дитер терпеливо расспросил Гастона обо всех участниках штурмовой группы. В некоторых случаях Гастон знал только клички, а двоих мужчин, по его словам, до этого воскресенья он никогда не видел. Дитер ему верил. Неподалеку ожидали двое водителей, которые должны были обеспечить отступление, — молодая женщина по имени Жильберта и мужчина по кличке Маршал. В состав группы, которая называлась ячейкой «Белянже», входили и другие люди.
Дитер спросил об отношениях между членами Сопротивления. Были ли у них любовные связи, в том числе гомосексуальные? Спал ли кто-нибудь из них с чужой женой?
Хотя пытка прекратилась, Бертран продолжал стонать и иногда кричал от боли.
— О нем кто-нибудь позаботится? — вдруг спросил Гастон.
Дитер пожал плечами.
— Пожалуйста, приведите ему врача.
— Хорошо — когда мы закончим нашу беседу.
Гастон рассказал Дитеру, что Мишель и Жильберта были любовниками, несмотря на то что Мишель был женат на Флик, светловолосой девушке с площади.
До сих пор Гастон рассказывал о ячейке, которая была почти уничтожена, так что его рассказ в основном представлял академический интерес. Теперь Дитер перешел к более важным вопросам:
— Когда агенты союзников прибывают в этот район, как они устанавливают контакт?
Об этом никто не должен знать, сказал Гастон. Там был какой-то связник-посредник. Тем не менее кое-что ему известно. Агентов встречала женщина по кличке Буржуазия. Гастон не знал, где она их встречала, но она приводила их к себе домой, а потом отправляла к Мишелю.
С Буржуазией никто не встречался — даже Мишель.
Дитер был расстроен тем, что Гастон так мало знает об этой женщине. Но во всяком случае, теперь он знает о связнике.
— Вы знаете, где она живет?
Гастон кивнул:
— Один из агентов проговорился. У нее дом на рю дю Буа.[16] Номер одиннадцать.
Дитер постарался скрыть свое ликование. Это была чрезвычайно важная информация. Противник, возможно, отправит новых агентов, пытаясь восстановить ячейку «Белянже». Дитер сможет перехватить их на явочной квартире.
— А когда им нужно уходить?
Их забирает самолет на поле под кодовым наименованием Шан-де-Пьер. На самом деле это пастбище возле деревни Шатель, сообщил Гастон. Есть еще одна посадочная площадка под кодовым наименованием Шан-д’Ор,[17] но он не знает, где она находится.
Дитер спросил Гастона о связи с Лондоном. Кто отдал приказ об атаке на телефонную станцию? Гастон пояснил, что ячейкой командовала Флик — майор Клэре, которая получала приказы из Лондона. Дитер был заинтригован. Женщина-командир? Впрочем, он видел ее под огнем. Она должна быть хорошим руководителем.
В соседней комнате Бертран начал вслух молиться о смерти.
— Прошу вас, — сказал Гастон. — Приведите доктора.
— Только расскажите мне о майоре Клэре, — сказал Дитер. — После этого кто-нибудь сделает Бертрану инъекцию.
— Она очень важная персона, — сказал Гастон, желая предоставить Дитеру информацию, которая его удовлетворит. — Говорят, она дольше всех проработала в подполье. Она объездила всю Северную Францию.
Дитер был ошеломлен.
— Она имеет контакты с различными ячейками?
— Думаю, что да.
Это было необычно — и это означало, что она может стать ценнейшим источником информации о французском Сопротивлении.
— Вчера она скрылась после боя. Как вы думаете, куда она направилась?
— Уверен, что в Лондон, — сказал Гастон. — Чтобы доложить о рейде.
Дитер про себя выругался. Она нужна ему во Франции, где он мог бы схватить ее и допросить. Если он ее поймает, то сможет уничтожить половину французского Сопротивления — как он и обещал Роммелю. Но она была вне его досягаемости.
Он встал.
— Пока что это все, — сказал он. — Ганс, приведи врача к заключенным. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них сегодня умер — возможно, они еще что-нибудь нам сообщат. После этого отпечатай свои заметки и утром принеси их мне.
— Так точно, господин майор.
— И сделай экземпляр для майора Вебера — но не отдавай, пока я не скажу.
— Понятно.
— Я сам доеду до гостиницы. — И Дитер вышел из помещения.
Головная боль началась, как только он оказался на свежем воздухе. Потирая лоб рукой, он добрался до машины и выехал из деревни, направляясь в Реймс. Отражаясь от дорожного полотна, послеполуденное солнце било ему прямо в глаза. Мигрень часто настигала его после допросов — через час он станет слепым и беспомощным. Нужно добраться до гостиницы, прежде чем приступ достигнет своего пика. Не желая тормозить, он постоянно подавал звуковой сигнал. Рабочие, не спеша возвращавшиеся домой с виноградников, разбегались в разные стороны. Лошади пятились, какая-то телега свалилась в придорожную канаву. Глаза Дитера слезились от боли, к горлу подступала тошнота.