— Жаль, — сказала она. — Хотя мне все равно хочется поехать.
— Как вы относитесь к опасности? — настаивал Пол.
— Нормально, — беспечно сказала Мод. — Я не боюсь.
Ну, еще испугаешься, подумал Пол, но вслух ничего не сказал.
Направившись на север, они проехали через рабочий район, сильно пострадавший от бомбежек. На каждой улице по меньшей мере от одного из домов остался лишь почерневший остов либо вообще куча щебня.
Пол должен был встретить Флик возле тюрьмы, после чего им предстояло вместе провести собеседование с Руби Ромэн. А Перси должен был отправиться в Хендон, чтобы увидеться с леди Дениз Боуйер.
Сидевший за рулем Перси уверенно прокладывал путь среди закопченных зданий.
— Вы хорошо знаете Лондон, — сказал Пол.
— Я здесь родился, — ответил Перси.
Пол был заинтригован. Он знал, что в британской армии мальчик из бедной семьи редко поднимается до звания полковника.
— Чем ваш отец зарабатывал на жизнь?
— Продавал уголь с телеги.
— У него был свой бизнес?
— Нет, он работал на торговца углем.
— Вы учились в здешней школе?
Перси улыбнулся. Он понимал, что его прощупывают, но это его не смущало.
— Местный викарий помог мне получить стипендию для учебы в хорошей школе. Именно там я утратил свой лондонский акцент.
— Специально?
— Нет, не по доброй воле. Я вам вот что скажу. Перед войной, когда я занимался политикой, люди иногда говорили мне: «Как ты можешь быть социалистом, когда у тебя такой акцент?» Я объяснял, что в школе из меня выколачивали звук «х». Парочку самодовольных подонков это заставило замолчать.
Перси остановил машину на обсаженной деревьями улице. Выглянув наружу, Пол увидел сказочный замок с зубчатыми стенами и высокой башней.
— Это тюрьма?
Перси сделал беспомощный жест.
— Викторианская архитектура.[22]
Флик ждала их у входа. На ней была форма КМСП: китель с четырьмя карманами, юбка-брюки и небольшая фуражка с козырьком. Кожаный ремень, туго перехватывающий ее узкую талию, подчеркивал миниатюрную фигуру Флик, из-под фуражки выбивались светлые локоны.
На миг у Пола перехватило дыхание.
— Какая она хорошенькая! — сказал он.
— Она замужем, — твердо сказал Перси.
Меня предупреждают, весело подумал Пол.
— За кем?
— Думаю, вам нужно это знать, — помедлив, сказал Перси. — Мишель — член французского Сопротивления. Он руководитель ячейки «Белянже».
— А! Спасибо. — Пол вышел из машины, и Перси поехал дальше.
Пол не знал, рассердится ли Флик из-за того, что они с Перси достигли столь ничтожных результатов. Он встречался с ней лишь дважды, и оба раза она на него накричала. Но сейчас она выглядела вполне жизнерадостно и, когда Пол рассказал ей о Мод, сказала:
— Итак, со мной вместе у нас три члена группы. Значит, половина дела сделана, а сейчас только два часа дня.
Пол кивнул. Что ж, на это можно и так взглянуть. Сам он был неспокоен, но говорить об этом вслух не имело смысла.
Вход в Холлоуэй представлял собой сторожевую башню с окнами-бойницами.
— И почему они не довели дело до конца, построив опускную решетку и подъемный мост? — сказал Пол.
Через сторожевую башню они прошли во внутренний двор, где женщины в темных платьях возились с грядками — в Лондоне каждая пядь пустующей земли была занята под огороды.
Перед ними высилось здание тюрьмы. Вход в нее охраняли каменные чудовища — массивные грифоны, держащие в когтях ключи и оковы. К главному корпусу с боков примыкали пятиэтажные здания с длинными рядами узких остроконечных окон.
— Что за место! — сказал Пол.
— Это здесь суфражистки держали голодовку, — сказала ему Флик. — Жену Перси здесь принудительно кормили.
— Боже мой!
Они вошли внутрь. Сильно пахло хлоркой, словно власти надеялись, что дезинфекция убьет бациллы преступности. Пола и Флик проводили в кабинет мисс Линдлей — толстой как бочка дамы, заместителя начальника тюрьмы.
— Не понимаю, зачем вам нужно видеть Ромэн, — придав суровое выражение своему полному лицу, сказала она. И недовольно добавила: — Очевидно, мне и не следует об этом знать.
На лице Флик появилось насмешливое выражение. Пол понял, что сейчас она скажет что-то ядовитое, и поспешил вмешаться.
— Извиняюсь за секретность, — с самой очаровательной улыбкой сказал он, — но мы просто выполняем приказ.
— Полагаю, мы все должны так поступать, — немного смягчившись, сказала мисс Линдлей. — Тем не менее я должна предупредить вас, что эта Ромэн относится к числу буйных заключенных.
— Как я понимаю, она убийца.
— Да. Ее следует повесить, но в наши дни суды стали слишком мягкими.
— Еще бы! — сказал Пол, хотя в действительности так не думал.
— Первоначально она попала сюда за пьянство, но потом она в драке убила другую заключенную на прогулочном дворе и теперь ждет суда за убийство.
— Крепкий орешек! — с интересом сказала Флик.
— Да, майор. Сначала она может показаться вполне разумной, но не дайте себя обмануть. Она легко раздражается и выходит из себя быстрее, чем вы успеете произнести слово «нож».
— И становится смертельно опасной, — сказал Пол.
— Вы уловили суть дела.
— У нас мало времени, — нетерпеливо сказала Флик. — Мне бы хотелось прямо сейчас ее увидеть.
— Если это вас не затруднит, мисс Линдлей, — поспешно добавил Пол.
— Хорошо. — Заместитель начальника повела их за собой. Твердые полы и голые стены создавали эхо, звучавшее так же гулко, как в кафедральном соборе; постоянно слышались отдаленные крики, хлопанье дверей и стук ботинок по металлическим мосткам. По узким коридорам и крутым лестницам они прошли в комнату для допросов.
Руби Ромэн была уже там. Несмотря на коричневую кожу, прямые черные волосы и сверкающие черные глаза, ее нельзя было назвать классической цыганской красавицей — крючковатый нос и вздернутый подбородок придавали ей сходство с гномом.
В соседней комнате мисс Линдлей оставила надзирателя, наблюдавшего за происходящим сквозь застекленную дверь. Флик, Пол и заключенная уселись за дешевый стол, на котором стояла грязная пепельница. Выложив на стол пачку сигарет «Лаки страйк», Пол по-французски сказал:
— Угощайтесь!
Руби взяла две штуки — одну взяла в рот, другую засунула за ухо.
Чтобы растопить лед, Пол задал несколько рутинных вопросов. Женщина отвечала четко и вежливо, но с очень сильным акцентом.
— Мои родители кочуют, — сказала она. — Когда я была девочкой, мы ездили по Франции с луна-парком. Отец держал тир, а мать продавала горячие булочки с шоколадным кремом.
— Как вы попали в Англию?
— Когда мне было четырнадцать лет, я влюбилась в английского моряка, которого встретила в Кале. Его звали Фредди. Мы поженились — разумеется, я соврала насчет своего возраста — и приехали в Лондон. Он погиб два года назад, его корабль потопила в Атлантике немецкая подводная лодка. — Она содрогнулась. — Что за холодная могила! Бедный Фредди!
Флик не интересовала ее семейная история.
— Расскажите, как вы сюда попали.
— Я завела небольшую жаровню и продавала на улице пирожки. Но полицейские постоянно меня преследовали. Однажды вечером я выпила немного коньяку — признаюсь, это моя слабость — и начала с ними спорить. — Она перешла на кокни. — Полицай сказал, чтобы я убиралась, я ответила ему кучей оскорблений. Он толкнул меня, и тогда я сбила его с ног.
Пол посмотрел на нее с веселым удивлением. Женщина была не выше среднего роста и отнюдь не толстая, но с сильными руками и мускулистыми ногами. Вполне можно себе представить, как она сбивает с ног лондонского полисмена.
— И что же случилось потом? — спросила Флик.
— Из-за угла появились двое его напарников, а из-за бренди я не смогла быстро бежать, так что они надавали мне пинков и отвели в обезьянник. — Увидев, что на лице Пола появилось легкое недоумение, она пояснила: — Ну то есть в полицейский участок. Как бы то ни было, первый полицай постыдился привлечь меня за нападение — ему было неловко признаться, что девушка сбила его с ног, так что я получила четырнадцать суток за пьянство и нарушение порядка.
— А потом вы участвовали в другой драке.
Она оценивающе взглянула на Флик.
— Не знаю, смогу ли я объяснить таким, как вы, каково здесь находиться. Половина этих девушек — сумасшедшие, и у всех есть оружие. Можно сделать нож, заточив край ложки, или стилет, заточив кусок проволоки, или сплести веревку, чтобы сделать удавку. А охрана никогда не вмешивается в драки между заключенными. Им нравится смотреть, как мы разрываем друг друга на части. Вот почему у заключенных так много шрамов.
Пол был шокирован. До сих пор он никогда не сталкивался с заключенными. Картина, которую нарисовала Руби, была ужасающей. Может, она и преувеличивала, но говорила, в общем, вполне искренне. Казалось, ее не волнует, поверят ей или нет, она просто сухо излагала факты в неспешной манере человека, который не особенно заинтересован в разговоре, но деваться ему все равно некуда.
— А что случилось с той женщиной, которую вы убили? — спросила Флик.
— Она украла у меня одну вещь.
— Какую?
— Кусок мыла.
«Боже мой, — подумал Пол. — Она убила ее за кусок мыла!»
— И что вы сделали? — спросила Флик.
— Я забрала его обратно.
— А потом?
— Она на меня бросилась. У нее была ножка от стула, которую она превратила в дубинку со свинцом на конце. Ею она ударила меня по голове. Я решила, что она собирается меня убить. Но у меня был нож. Я нашла длинный, заостренный кусок стекла, вроде осколка из разбитого окна, и на более толстый конец намотала вместо рукоятки кусок велосипедной шины. Я вонзила ее прямо в горло, так что она не смогла ударить меня во второй раз.
— Это похоже на самооборону, — подавив желание вздрогнуть, сказала Флик.
— Нет. Нужно доказать, что вы не имели возможности убежать. А я заранее подготовила убийство, сделав нож из куска стекла.