— Это не то, что кажется, правда, — без всяких предисловий заговорила Диана. — Господи, ты должна мне поверить. Это была просто глупость, шутка…
— Хочешь еще какао? — спросила Флик. — Думаю, в кувшине еще немного осталось.
Диана была растеряна.
— Как ты можешь говорить о какао? — помедлив, сказала она.
— Я просто хочу, чтобы ты успокоилась и поняла, что мир не рухнет только из-за того, что ты поцеловала Мод. Помнишь — когда-то ведь ты и меня целовала?
— Я знала, что ты об этом вспомнишь. Но то была лишь детская шалость. А с Мод это был не просто поцелуй. — Диана села. Ее гордое лицо обмякло, и она заплакала. — Ты понимаешь, что это так, ты же видела — Боже мой! — что я делала. Что ты могла подумать?
— Я подумала, что вы двое выглядели очень мило, — тщательно подбирая слова, сказала Флик.
— Мило? — недоверчиво переспросила Диана. — И ты не испытывала отвращения?
— Ни в коем случае. Мод — красивая девушка, и ты, кажется, в нее влюбилась.
— Именно это и произошло.
— Так что перестань стыдиться.
— Как же мне не стыдиться? Я ведь лесбиянка!
— На твоем месте я не стала бы к этому так относиться. Тебе нужно проявлять осмотрительность, чтобы не оскорблять таких ограниченных людей, как Джелли, но стыдиться тут нечего.
— И я всегда буду такой?
Флик задумалась. Вероятно, да, но ей не хотелось быть грубой.
— Послушай, — сказала она, — я думаю, некоторые люди, такие как Мод, просто хотят, чтобы их любили, и им может принести счастье как мужчина, так и женщина. — По правде говоря, Мод была пустой, эгоистичной и вульгарной, но Флик решительно отвергла эту мысль. — Другие не такие гибкие, — продолжала она. — Тебе надо относиться к этому объективно.
— Наверное, для меня и Мод операция на этом закончилась.
— Скорее всего нет.
— Ты все-таки нас возьмешь?
— Ты мне по-прежнему нужна. И я не вижу, что это меняет.
Диана достала носовой платок и высморкалась. Флик встала и отошла к окну, давая ей время на то, чтобы прийти в себя. Через минуту Диана заговорила уже более спокойным голосом.
— Ты страшно добра, — с ноткой прежнего высокомерия сказала она.
— Ложись спать, — сказала Флик.
Диана послушно встала.
— И на твоем месте я бы…
— Что?
— Я бы пошла спать к Мод.
Диана была шокирована.
Флик пожала плечами.
— Возможно, это ваш последний шанс, — сказала она.
— Спасибо, — прошептала Диана. Она шагнула к Флик и вроде бы собралась ее обнять, но остановилась. — Наверное, ты не захочешь, чтобы я тебя целовала, — сказала она.
— Не глупи, — сказала Флик и обняла ее.
— Спокойной ночи, — сказала Диана и вышла из комнаты.
Флик повернулась и выглянула в сад. Луна была в три четверти. Через несколько дней наступит полнолуние, и союзники высадятся во Франции. В лесу ветер шевелил молодые листья — погода менялась. Флик надеялась, что в Ла-Манше не будет шторма, иначе капризный английский климат разрушит весь план десантной операции.
Она догадывалась, что сейчас очень многие молятся о хорошей погоде.
Ей нужно немного поспать. Выйдя из помещения, она поднялась по лестнице. Флик думала о том, что сказала Диане: Я бы пошла спать к Мод. Возможно, это ваш последний шанс. Возле двери Пола она остановилась. С Дианой все по-другому — она одинока. А Флик замужем.
Но возможно, это ее последний шанс.
Она постучала в дверь и вошла внутрь.
Глава двадцать шестая
В подавленном настроении Дитер вернулся в шато вместе с группой радиолокации и прошел в помещение для радиоперехвата, находившееся в бомбонепроницаемом подвале. Вилли Вебер, с виду очень злой, уже находился там. Единственное утешение от сегодняшнего фиаско, подумал Дитер, заключается в том, что Вебер не сможет с гордостью утверждать, что он преуспел там, где Дитер провалился. Тем не менее Дитер променял бы все торжество Вебера на то, чтобы Вертолет оказался в камере пыток.
— У вас есть сообщение, которое он послал? — спросил Дитер.
Вебер подал ему машинописную копию отпечатанного сообщения.
— Его уже отослали в Берлин, в шифровальное бюро.
Дитер посмотрел на бессмысленные строчки.
— Они не смогут это расшифровать. Он пользуется одноразовым блокнотом. — Свернув листок, он сунул его в карман.
— А ты что можешь с этим сделать? — спросил Вебер.
— У меня есть копия его шифроблокнота, — сказал Дитер. Пусть это лишь маленькая победа, но он сразу почувствовал себя лучше.
Вебер сглотнул.
— Из этого сообщения мы можем узнать, где он находится.
— Да. Он должен получить ответ в одиннадцать вечера. — Дитер посмотрел на часы. Было без нескольких минут одиннадцать. — Давайте его запишем, и я расшифрую две радиограммы сразу.
Вебер ушел, а Дитер остался в лишенном окон помещении. Ровно в одиннадцать приемник, настроенный на частоту Вертолета, начал издавать звуки морзянки. Оператор записывал буквы от руки, одновременно работал проволочный самописец. Когда писк морзянки прекратился, оператор пододвинул к себе пишущую машинку и отпечатал то, что записал в своем блокноте, после чего отдал Дитеру машинописную копию.
Эти два сообщения могут значить все или не значить ничего, думал Дитер, сидя за рулем собственной машины. В ярком свете луны он проехал по извилистой дороге через виноградники к Реймсу и припарковал машину на рю дю Буа. Хорошая погода для десантной операции.
Стефания ждала его на кухне. Положив на стол зашифрованные сообщения, Дитер достал сделанные Стефанией копии шифроблокнота и шелкового носового платка. Потерев глаза, он принялся раскодировать первое сообщение — то, которое отправил Вертолет. Расшифрованный текст он записывал в блокноте, куда мадемуазель Лема записывала свои покупки.
Стефания сварила ему кофе. Некоторое время она заглядывала ему через плечо, задала пару вопросов, а затем взяла второе сообщение и принялась сама его расшифровывать.
Расшифрованный Дитером текст содержал подробный отчет об инциденте в кафедральном соборе. Дитер назывался там Шарантоном, сообщалось, что его привлекла Буржуазия (мадемуазель Лема), так как беспокоилась о безопасности встреч. Говорилось также, что Моне (Мишель) предпринял необычный шаг, позвонив Буржуазии, чтобы подтвердить, что Шарантон надежен, и был этим удовлетворен.
Перечислялись псевдонимы членов ячейки «Белянже», которые не погибли в бою в прошлое воскресенье и все еще оставались активными. Их было всего четверо.
Это было полезно, но ничего не говорило о том, где найти шпионов.
Ожидая, пока Стефания закончит, он выпил чашку кофе. Наконец она передала ему листок бумаги, покрытый ее размашистым почерком.
Прочитав, он едва мог поверить, что ему так повезло. Вот что было написано на листке:
ПОДГОТОВЬТЕСЬ К ПРИЕМУ ГРУППЫ ИЗ ШЕСТИ ПАРАШЮТИСТОВ ПОД КОДОВЫМ НАИМЕНОВАНИЕМ ГАЛКИ РУКОВОДИТЕЛЬ ПАНТЕРА ПРИБЫТИЕ В ОДИННАДЦАТЬ ТОЧКА ЭММА ПЯТНИЦУ ВТОРОГО ИЮНЯ ШАН-ДЕ-ПЬЕР
— Боже мой! — прошептал Дитер.
Шан-де-Пьер было кодовым наименованием, но Дитер знал, что оно означает, так как Гастон выдал его на первом же допросе. Это была зона высадки на пастбище возле Шатель, небольшой деревушки в пяти минутах от Реймса. Теперь Дитер точно знал, где завтра вечером будут Мишель с Вертолетом, и мог их захватить.
Он также мог захватить еще шесть агентов союзников, когда они приземлятся.
И одной из них была Пантера — Флик Клэре, женщина, которая больше любого другого знала о французском Сопротивлении, женщина, которая под пыткой даст ему информацию, нужную, чтобы переломить хребет Сопротивлению, — как раз в тот момент, когда они должны помочь силам вторжения.
— Боже всемогущий! — сказал Дитер. — Какой прорыв!
День шестойПятница, 2 июня 1944 года
Глава двадцать седьмая
Пол и Флик разговаривали, лежа в постели. Свет не горел, но в окно светила луна. Пол был полностью обнажен — как и в тот момент, когда Флик вошла в комнату. Он всегда спал обнаженным, надевая пижаму только для того, чтобы пройти по коридору в ванную.
Когда она вошла, он уже спал, но сразу очнулся и вскочил с постели, спросонья вообразив, что тайный ночной визит устроило гестапо. Прежде чем понять, кто это, он уже схватил Флик за горло.
Он был поражен, взволнован и очень признателен. Закрыв дверь, он долго целовал Флик. Ничего подобного он не ожидал и чувствовал себя как во сне, боясь, что может проснуться.
Она гладила его по плечам, по спине и груди. Руки ее были мягкими, но прикосновения были твердыми, изучающими.
— У тебя много волос, — прошептала она.
— Как у обезьяны.
— Но они не такие красивые, — подколола она.
Он смотрел на ее губы, наслаждаясь тем, как они двигаются, и думая о том, как через мгновение он коснется их своими губами, и о том, как это будет замечательно.
— Давай ляжем, — улыбнулся он.
Они лежали на кровати лицом друг к другу, но она не сняла с себя одежду — даже не сняла туфли. Он испытывал странное возбуждение от того, что лежит полностью обнаженный с полностью одетой женщиной. Ему это так нравилось, что он совсем не спешил перейти к следующему этапу. Ему хотелось, чтобы это длилось вечно.
— Расскажи мне что-нибудь, — ленивым, чувственным голосом сказала она.
— Что?
— Что угодно. Я ведь тебя совсем не знаю.
Что же это такое? У него никогда не было девушки, которая бы так себя вела. Она приходит к нему среди ночи, лежит у него на постели одетая, потом его допрашивает.
— Так вот почему ты пришла! — вглядываясь в ее лицо, беспечно сказал он. — Чтобы меня допросить?
Она тихо засмеялась.
— Не беспокойся, я хочу заняться с тобой любовью, но не надо спешить. Расскажи мне о твоей первой любовнице.
Он слегка погладил ее щеку кончиками пальцев, прослеживая линию подбородка. Он не понимал, чего она хочет, к чему клонит. Она вывела