[257], сына Генриха, ленную клятву, которую тот обязан был принести ему за право владения Пуату. Кроме того, Филипп требовал, чтобы Генрих отдал ему несколько замков, и в первую очередь Жизор, который Маргарита, сестра Филиппа, получила в приданое, когда она вышла замуж за Генриха, сына Генриха Великого, и который после его смерти надлежало возвратить Франции.
Не сумев добиться ни ленной присяги от Ричарда, ни возвращения замков, король собрал в Берри многочисленную армию, стремительно вошел в Аквитанию и осадил Шатору.
Тем временем к французскому королевскому двору прибыли гонцы из-за моря: «со стенаниями и вздохами они явились сообщить, что Саладин[258], король Египта и Сирии, ниспосланный в наказание за грехи христианских народов, вторгся в земли христиан, лежащие за морями, безжалостно перебил там великое множество людей и, следуя путями неправедности, всего за несколько дней захватил святой город Иерусалим и всю Землю Обетованную; лишь Тир, Триполи, Антиохия и еще несколько крепостей оказали сопротивление его ударам».
Эта новость заставила Филиппа и Ричарда объединиться. Они заключили договор, но не о мире, а о перемирии: все должно было оставаться в неизменном состоянии до тех пор, пока они не исполнят службу Господу; на этом условии было принято решение о новом крестовом походе. Спустя некоторое время после подписания этого договора король Генрих Английский умер и трон унаследовал от него Ричард. Однако никаких изменений в принятых планах после этого не произошло.
В 1190 году, в день святого Иоанна, составив перед этим завещание, король Филипп в сопровождении многочисленной свиты отправился в Сен-Дени, чтобы взять с алтаря орифламму[259], получил там подвязку и посох из рук Гильома, архиепископа Реймского, а также благословение гвоздем из креста Господня, терновым венцом и рукой святого Симеона, после чего прибыл в Везде, где, попрощавшись со всеми баронами, передал в руки своей матери Адели и своего дяди Гильома заботу о королевстве и опеку над своим сыном Людовиком[260], а затем отбыл в Геную, где были приготовлены суда и вооружение, необходимое для этого похода. Ричард, со своей стороны, погрузился на суда в порту Марселя, и оба короля почти одновременно прибыли в Мессину.
Начатый крестовый поход провалился, не достигнув своей цели, заключавшейся в том, чтобы отвоевать Иерусалим, и главной причиной этой неудачи стало соперничество, возникшее между двумя королями[261]. Ричард захватил остров Кипр, Филипп — город Сен-Жан-д’Акр, но вскоре после этого Филипп, не доверяя королю Англии, который обменялся подарками с Саладином, призвал своих сеньоров на тайный совет, уладил дела, связанные с армией, и, попрощавшись со своими соратниками, отбыл вместе со свитой, разместившись всего лишь на трех галерах, которые добыл для него генуэзец по имени Руффо де Вольта. Плавание оказалось благополучным, и он вернулся во Францию к празднику Рождества.
Однако этот отъезд не заглушил тех подозрений, какие питал Филипп в отношении Ричарда, поскольку он получил из-за моря письма, предупреждавшие его, по словам Гильома Бретонца, «что люди из нации ассасинов были по приказу короля Ричарда посланы, чтобы убить его, как они примерно в это самое время возле Акры убили Конрада, маркиза Монферратского»[262]. Вот почему король Филипп создал себе тогда из самых преданных людей отряд телохранителей, сам с той поры почти всегда носил в руке медную или железную булаву, а его телохранители тоже взяли за правило иметь при себе палицу, и обычай этот сохранился по сей день. Чрезвычайно встревожившись, король направил послов к Горному Старцу, королю ассасинов, чтобы срочно узнать от него всю правду. Когда же посланцы вернулись к королю, он узнал из писем Старца, что слухи эти ложны, и, выяснив из доклада посланцев правду, стал пренебрежительно относиться к этим лживым слухам и не терзался более ложными подозрениями.
«Среди ассасинов было распространено богопротивное верование: если, повинуясь своему господину, они убьют человека или совершат какое-нибудь иное злодеяние, то сразу же по совершении этого преступления обретут спасение».[263]
При чтении нашим хронистов, особенно тех, кто пишет о крестовых походах, весьма часто возникает вопрос, кто же такие Горный Старец и его народ ассасины, о которых они всегда говорят столь расплывчато, что нам представляется необходимым сообщить нашим читателям некоторые подробности по этому поводу. Мы позаимствуем их у венецианского путешественника Марко Поло, который жил спустя сто лет после Филиппа Августа и первым столь вразумительно рассказал об этой секте и ее короле.
«Мулехет, — говорит он, — это страна, где в старину жил тот, кого называют Горный Старец; само же имя “Мулехет” на сарацинском языке означает место, где живут еретики, и по имени этой земли обитателей ее называют “мулехетинцами”, то есть отступниками от своей веры, каковыми являются патарены[264] среди христиан[265]. Их государя зовут Алоадин[266]; он велел разбить в прекрасной долине, заключенной между двумя высокими горами, великолепнейший сад[267], полный всевозможных деревьев и плодов, какие только можно было раздобыть; кругом же этих насаждений стоят разного рода дворцы и шатры, украшенные золотыми изделиями и картинами и обставленные шелковой мебелью. Там по небольшим каналам, соответствующим различным частям этих дворцов, на глазах у всех струятся реки вина, молока, меда и прозрачнейшей воды; там живут юные девы совершенной красоты и полные очарования, обученные петь, играть на любых музыкальных инструментах, а главное, бросать на мужчин самые соблазнительные взгляды, какие только можно вообразить. Можно без конца смотреть на этих девушек в золоте и шелках, прогуливающихся по этим садам и дворцам; что же касается женщин, которые служат государю, то они постоянно находятся во внутренних покоях и никогда не показываются снаружи. И вот по какой причине Горный Старец велел построить этот дворец.
Поскольку Магомет сказал, что всякий, кто повинуется его воле, попадет в рай, где его ждут все радости и наслаждения мира, красивые женщины и молочные и медовые реки, то Горный Старец хотел внушить всем, что он является пророком и сотоварищем Магомета и обладает властью ввести в этот самый рай любого, кого пожелает. Извне, кстати, никто не мог попасть в сад, о котором идет речь, потому что у входа в долину был сооружен мощный и неприступный замок, внутрь которого можно было проникнуть лишь по потайному ходу. При своем дворе Старец держал юношей от двенадцати до двадцати лет, отбиравшихся из числа горцев, которые, на его взгляд, способны были умело обращаться с оружием. Им непрестанно говорили об этом рае Магомета и о власти Старца впустить их туда; когда ему это было угодно, он приказывал дать десяти—двенадцати из этих юношей некий напиток, который их усыплял[268], а когда они впадали в полумертвое состояние, их переносили в определенные покои дворца. Пробуждаясь там, они видели у себя перед глазами все то, что мы сейчас описывали: каждый находился в окружении юных красавиц, которые пели, играли на музыкальных инструментах, расточали невообразимые ласки и вели соблазнительные игры, подавая при этом гостям самые изысканные яства и вина, так что юноши, опьяненные всеми этими удовольствиями, ничуть не сомневались, что они попали в рай, и ни за что не желали его покидать.
По прошествии четырех или пяти часов, пользуясь тем же самым зельем, Старец вновь усыплял их, и, пока они находились во сне, их уносили из сада; как только они просыпались, их тотчас приводили к Старцу, и он спрашивал у них, где они побывали. “По вашей милости, господин наш, — отвечали юноши, — мы побывали в раю”. После чего в присутствии всех они рассказывали, что им удалось повидать. Этот рассказ вызывал у всех, кто их слушал, восхищение и желание испытать подобное блаженство. “Такова заповедь нашего Пророка, — говорил им тогда Старец, — он впускает в свой рай каждого, кто сражается, защищая своего господина, и если ты повинуешься мне, то будешь наслаждаться этими радостями”. Благодаря подобным речам он настолько овладевал умами этих юношей, что тот из них, кому он приказывал умереть у него на службе, почитал себя счастливым. Все повелители и прочие лица, являвшиеся врагами Горного Старца, были преданы смерти этими ассасинами, состоявшими у него на службе. Ибо ни один из них не страшился смерти, если только он исполнял приказы и желания своего господина, и они добровольно подвергали себя очевиднейшим опасностям, ни во что ни ставя ценность своей земной жизни; вот почему этого Старца страшились в этой стране, как тирана. Он завел себе двух помощников: одного в окрестностях Дамаска, другого в Курдистане, и они вели себя точно так же по отношению к юношам, которых он им посылал. Как бы могуществен ни был человек, он, стоило ему стать врагом Старца, уже не мог избежать насильственной смерти».
А вот каким образом возникла эта странная вера.
Магомет, умирая, не назначил преемника: лишь после правления халифов Абу Бакра, Омара и Османа двоюродному брату и зятю Пророка, Али, удалось объединить в своем лице светскую и духовную власть. Однако уже сразу после смерти Магомета появился разряд мусульман, которые, не признавая действующую власть, утверждали, что единственным законн