Вот так ушли из жизни эти люди, которые, каким-то дикарским инстинктом узнав о своей миссии, до срока творили суд над миром, называя себя молотом вселенной[16] и бичом Божьим.
Затем, когда ветер унес пыль, поднятую движением стольких войск, когда в небе растаял дым от стольких сожженных городов, когда туманы, поднявшиеся со стольких полей сражения, благодатной росой опустились на землю и когда, наконец, глаз смог различать что-либо посреди этого необъятного хаоса, стали видны молодые, обновленные народы, толпящиеся вокруг нескольких старцев, которые держали в одной руке Евангелие, а в другой крест.
Эти старцы были отцами Церкви.
Эти народы были нашими предками, подобно тому как евреи были нашими прародителями: живые, чистые источники, бившие из земли в том самом месте, где исчезли грязные реки.
Франки, бургунды и вестготы поделили между собой Галлию; остготы, лангобарды и гепиды распространились по Италии; аланы, вандалы и свевы захватили Испанию; наконец, пикты, скотты и англосаксы оспаривали право владеть Британией, а посреди этих новых варварских племен кое-где были разбросаны старые римские поселения, своего рода колонны, установленные цивилизацией: к своему удивлению, они уцелели среди моря варварства, и на них еще сохранились полустертые имена первых властелинов мира.
ГАЛЛИЯ
ДИНАСТИЯ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ
ФРАНКО-РИМСКАЯ МОНАРХИЯ
ДИНАСТИЯ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ
Пределы Римской империи были установлены при Августе следующим образом: на востоке — Евфрат;
на юге — нильские пороги, африканские пустыни и Атласские горы;
на севере — Дунай и Рейн;
на западе — океан.[17]
Страна, берега которой омывал этот океан, и есть Галлия. Цезарь завершил завоевание Галлии в 51 году до Рождества Христова и превратил ее в римскую провинцию.
Он застал ее разделенной на три части и населенной тремя народами, которые отличались по языку, общественным установлениям и законам: белгами, галлами, или кельтами, и аквитанами.[18]
Кельтов, обитавших между двумя другими народами, отделяли от белгов Марна и Сена, а от аквитанов — Гаронна.
Рим поделил свои новые завоевания на семнадцать провинций[19], в каждой из них построил крепость, разместил там гарнизоны и, подобно ревнивой хозяйке, которая боится, как бы пришельцы с моря не похитили у нее самую красивую из ее рабынь, дал приказ своему флоту непрестанно крейсировать у берегов Бретани.[20]
Константин, миролюбивый властитель империи, учредил для Галлии должность префекта претория. Этому префекту подчинялись все прочие наместники, а сам он подчинялся лишь императору. Префект застал почти всю Галлию католической: обращение ее в христианство датируется правлением императора Деция.[21]
В 354 году правителем Галлии стал в свой черед Юлиан, занимавший эту должность в течение пяти лет. Он отразил два вторжения франков, дал их предводителям несколько сражений, после чего суровой зимой дошел до терм, доныне носящих его имя, в маленьком городке Париже, который он называл своей дорогой Лютецией.[22]
В 451 году Галлией управлял Аэций, и ему пришлось отражать уже не вторжения франков, а огромный наплыв варварских орд, на пути которых следовало поставить преграду; речь шла теперь не о том, чтобы сражаться с каким-то безвестным вождем племени, а о том, чтобы победить Аттилу.
Аэций осознавал угрозу и ничем не пренебрег, чтобы противостоять ей: к легионам, которые ему удалось собрать в Галлии, он присоединил вестготов, бургундов, кельтов, саксов, аланов, алеманов и одно из племен тех самых франков, которые еще недавно сражались с Юлианом. Однако Аэций увиделся в Риме с их вождем Меровигом[23], узнал и оценил благодаря ему силу его племени и заключил с ним союзный договор.
Два войска сошлись на равнинах Шампани, недалеко от города Шалона (Кабиллона). Половина разбросанных по земной поверхности народов встретились там лицом к лицу: составные части мира, грозящего рухнуть, и материал для мира, готового вот-вот родиться. Столкновение их было ужасающим и величественным, ибо, если верить старикам, говорит писатель Иордан, почти современник этой битвы, они помнят, как небольшой ручей, пересекавший эти достопамятные равнины, внезапно вздулся, но не от дождей, как это обычно бывает, а от лившейся крови, и превратился в бурный поток. Раненые, одолеваемые жгучей жаждой, ползли к нему и целыми глотками пили оттуда кровь, часть которой была их собственной кровью.[24]
Аттила был разгромлен. Это первое его поражение стало последней победой Рима.
Аэций спас Галлию; он направился в Рим, чтобы просить себе награду, и он ее получил: завистливый Вален- тиниан собственной рукой заколол его кинжалом.
Аэций умер, не догадываясь, что с его смертью власть над Галлией унаследует Меровиг. Войдя в эту прекрасную страну, молодой вождь не пожелал покинуть ее; он завладел землями, расположенными между Сеной и Рейном, сделал Париж своей пограничной крепостью, а Турне — своей столицей.
Умирающий Рим не в состоянии был противостоять такому захвату: не имея сил самостоятельно защитить себя от варваров, он должен был с тем большим основанием отказаться от завоеваний. В то же самое время, когда Меровиг обосновался в этом уголке Галлии, которую его наследникам предстояло захватить целиком, вандалы заняли Карфаген, а вестготы[25] — Испанию. Римский исполин, который лежа занимал собою почти весь мир, в своей чудовищной агонии мало-помалу съеживался, словно тела тех скорчившихся от боли великанов, которые в минуту смерти выглядят так, что кажется, будто они и при жизни ростом были меньше обычного человека.
Поселение Меровига в белгской части Галлии является первым, достоверные следы которого обнаруживают писавшие до нас современные ученые[26] и которое со всей определенностью удостоверяют Сигеберт, Хариульф, Рорикон и Фредегар.
Меровиг был великим вождем; он дал свое имя не только династии, но и целому народу. Те, кто последовал за ним, стали зваться «меровигские франки»[27]. Те же, кто остался на берегах Рейна, сохранили имя «рипуарские франки»[28].
Умер он в 455 году. Ему наследовал Хильд ерик[29]. В соответствии со значением своего имени это был сильный и пылкий юноша; воины подняли его на щите, положили щит себе на плечи, перед всем войском пронесли его стоящим на ногах и опирающимся на свой боевой топор, и, по завершении этой церемонии, он был признан вождем.
Однако вскоре любовь вождя к жене или рабыне одного из его военачальников привела к бунту: Хильдерик был изгнан, и меровигские франки выбрали вместо него римского военачальника Эгидия[30]. По прошествии восьми лет Хильдерика призвали вновь.
И тогда жена короля Тюрингии, которую он прельстил во время своего изгнания, явилась к нему и сказала: «Я буду жить с тобой. Если бы я знала более великого вождя, я бы отыскала его и на краю земли». Хильдерик обрадовался и взял ее в жены. Но в первую брачную ночь она сказала ему: «Не будем прикасаться друг к другу. Встань, посмотри в окно, а потом придешь рассказать своей покорной служанке, что ты там увидел». Хильдерик встал, подошел к окну и увидел, что по двору ходят звери, напоминавшие львов, леопардов и единорогов. Он вернулся к жене и рассказал ей об увиденном; и она сказала ему: «Вернись к окну, и о том, что увидишь, расскажешь потом своей покорной служанке». Хильдерик снова подошел к окну и увидел зверей, похожих на медведей и волков. Он рассказал об этом жене, после чего она велела ему взглянуть в окно в третий раз; и тогда он увидел животных низшей породы. Вслед за этим она предсказала ему историю всей его династии, которая должна была ослабевать с каждым поколением, и зачала сына, который при рождении получил имя Хлодвиг[31] и, благодаря своей силе и отваге, казался львом среди франкских вождей.[32]
И действительно, история потомков Хильдерика целиком и полностью заключена в этой притче. Дагоберт[33] I станет по отношению к Хлодвигу тем же, чем медведь или волк являются по отношению ко льву; восемь вождей, которые последовательно станут его преемниками и которых будут называть ленивыми королями, явят собой тех самых животных низшей породы, и поведет их за собой пастырь под названием «майордом», или «палатный мэр».
Хильдерик умер в 481 году и был погребен в городе Турне, ставшем, видимо, первой столицей вождей из династии Меровингов, в гробнице, случайно обнаруженной в 1653 году. Останки в ней принадлежат человеку высокого роста. В его могиле нашли скелет лошади — символ храбрости, голову быка — символ стойкости, хрустальный шар — символ власти, а также глазурованных пчел — символ формирующегося народа; рядом с ним находились вощеные таблички для письма и острый стержень, чтобы отдавать письменные приказы рабам, умерщвленным на его могиле, а также серебряная печать, чтобы скреплять ею эти приказы. Рисунком на этой печати служит изображе