[52], как это принято у прочих людей, то ли убить их, а затем разделить между собой королевство нашего брата”. Одобрив этот замысел, Хлотарь направился в Париж. Между тем Хильдеберт уже распространил слух, будто он и его брат решили по взаимному согласию возвести этих сирот на трон. И потому, встретившись, они отправили вестника к королеве Хлодехильде, находившейся в том же городе, и велели сказать ей: “Пришли нам своих внуков, чтобы мы возвели их на трон”. Королева обрадовалась и, не подозревая об их замысле, напоила и накормила детей, а затем отправила их к дядям, напутствуя внуков такими словами: “Идите, дети, и я буду считать, что не потеряла сына, если увижу, что вы унаследовали его королевство”. Как только дети вышли, их тотчас схватили, разлучили со слугами и воспитателями и заключили всех под стражу: отдельно слуг, отдельно детей; после этого Хильдеберт и Хлотарь послали к королеве сенатора Аркадия, вручив ему ножницы и обнаженный меч. Придя к королеве, он показал ей эти ножницы и меч и сказал: “Твои сыновья, а наши господа-повелители, о славнейшая королева, желают, чтобы ты изъявила свою волю по поводу того, как следует поступить с детьми. Прикажешь ли ты обрезать им волосы и оставить их в живых или же убить?” Пораженная этими словами и охваченная сильнейшим гневом при виде обнаженного меча и ножниц, королева дала волю своему негодованию и, не отдавая отчета в собственных словах, настолько разум ее помутился от горя, опрометчиво произнесла: “Если они не будут править, как правил их отец, то для меня лучше увидеть их мертвыми, чем остриженными ”. И тогда Аркадий тотчас вернулся к тем, кто его послал, и сказал им: “Можете продолжать; королева одобрила то, что вы начали, и ее воля заключается в том, чтобы вы исполнили свой замысел”. При этих словах Хлотарь немедля схватил за руку старшего ребенка, бросил его на землю и, вонзив ему нож под мышку, жестоко его убил. Услышав крики несчастного, его брат бросился к ногам Хильдеберта, принялся целовать ему колени и, плача, умолять его: “Спаси меня, мой добрый дядя, не дай мне умереть так, как умер мой брат!” И тогда Хильдеберт, обливаясь слезами, обратился к Хлотарю: “О, прошу тебя, любезнейший брат, будь милосерден и подари мне жизнь этого ребенка, и, если ты согласишься не убивать его, я дам тебе все, чего ты ни пожелаешь”. Однако Хлотарь набросился на него с бранью и сказал ему: “Оттолкни этого ребенка подальше от себя или же непременно сам умрешь вместо него, поскольку именно ты подстрекал меня на это дело, а теперь не хочешь довести его до конца!” При этих словах Хильдеберт, испугавшись, оттолкнул от себя мальчика и бросил его Хлотарю, который вонзил ему в бок нож и убил его так же, как и его старшего брата. Затем они умертвили слуг и воспитателей детей; когда же все они были убиты, Хлотарь, нисколько не взволнованный убийством племянников, сел на коня и вместе с Хильдебертом выехал за пределы города. А королева Хлодехильда велела положить тела обоих детей на погребальные носилки и, охваченная безмерным горем, следовала за ними под беспрерывное пение псалмов до церкви святого Петра, где обоих мальчиков похоронили вместе. Одному из них было десять лет, а другому семь.
Третий сын Хлодомера, по имени Хлодовальд[53], был спасен с помощью знатных людей, которых позднее именовали баронами. Отказавшись от своего земного царства, он собственноручно обрезал себе волосы, сделался клириком и, усердствуя в совершении добрых дел, стал пресвитером.
А Хлотарь и Хильдеберт поделили между собой королевство Хлодомера».[54]
Мы не сочли нужным что-либо менять в этом рассказе Григория Турского: он показался нам одновременно бесхитростным, как глава из Библии, и драматичным, как сцена из Шекспира.
Через десять лет после этих событий умер в свой черед Теодорих, и его наследником стал Теодеберт[55], который присоединил к Мецскому королевству Бургундское королевство, завоеванное отцом, в то самое время, когда Хлотарь и Хильдеберт уже собрали свои войска, чтобы отобрать у него наследство, как они это сделали в отношении сыновей Хлодомера.
Объединив королевства, Теодеберт первым принял титул короля Австразии и располагал значительными силами. Так что двое братьев осознали опасность своего предприятия и, повернув войска против Испании, захватили Памплону, Бискайю, Арагон, Каталонию и осадили Сарагосу, которая откупилась от разграбления, лишь уступив франкским королям тунику святого мученика Винценция. Вскоре после этого победители вернулись во Францию, привезя с собой драгоценную реликвию, и Хильдеберт построил в окрестности Парижа церковь Сен-Круа-де-Сен-Венсан, куда эта реликвия была помещена с величайшей пышностью и где она хранилась с величайшим благоговением.[56] Эта церковь сегодня — Сен-Жермен-де-Пре, самый древний памятник нынешнего Парижа, сохранившийся со времен Меровингов.
В то время как на Западе происходили все эти события, Юстиниан начал трудную войну с варварами, захватившими Италию. Могущество франкских королей, возраставшее с каждым днем, уже заслуживало того, чтобы с ними искали союза. И потому Юстиниан направил к Теодеберту, чьи владения находились ближе всего к Италии, послов, которые были уполномочены уступить ему от имени императора все права, сохранившиеся у Римской империи на Прованс, где ей все еще принадлежали Арль и Ним.[57] Помимо того, Юстиниан дарует ему право руководить, как это делали императоры, играми, устраиваемыми в цирках двух этих городов. Он издает указ, который предписывает хождение на всей территории империи золотой монеты, отчеканенной новым королем Австразии и носящей его изображение: уникальная привилегия, в которой до тех пор отказывалось даже персидскому царю. Однако эти предложения, какими бы блестящими они ни были, не соблазняют Теодеберта. Вместо того чтобы стать союзником Юстиниана, франкский король объединяется с Тотилой, чеканит золотые и серебряные монеты, на которых он изображен со всеми знаками императорского достоинства[58], и присваивает себе титул августа, подобающий только императорам; наконец, он вступает в союз с остготами и греками, доходит до Павии, захватывает там огромную добычу, оставляет Букцелена, своего наместника, защищать завоевания, которые оспаривает у него Велизарий[59], и возвращается в Австразию, где упавшее на него дерево калечит его настолько серьезно[60], что он умирает.
Теодеберт, правивший всего лишь тринадцать лет, за свои заслуги перед королевством удостоился прозвища «Полезный». Это единственный из всех королей, принадлежавших к трем династиям — Меровингов, Каролингов и Капетингов, которому народ решил дать такое имя. Карл, Филипп II, Людовик XIV и Наполеон довольствовались лишь именами «Август» или «Великий».
Ему наследовал его сын Теодебальд[61], умерший после семи лет правления. Хильдеберт, король Парижский, сошел в могилу вскоре после Теодебальда, и Хлотарь, король Суассонский, стал единственным, хотя и не мирным властителем Нейстрии и Австразии.
Из множества смут во владениях Хлотаря, затевавшихся то внешними врагами, то внутренними, упомянем лишь бунт его сына Храмна[62]. Этот молодой человек объединился с графом бретонцев в союз, направленный против отца. Хлотарь выступил против них; два войска схватились врукопашную; бретонцы потерпели поражение, граф был убит, а Храмн взят в плен, связан и заперт в какой-то хижине вместе со всей своей семьей, а затем сожжен вместе с ней.[63]
Спустя год Хлотарь умер в Компьене на пятьдесят первом году жизни, в годовщину битвы в Бретани, в тот самый час, когда он погубил своего сына.[64]
Именно в конце этого царствования, когда тюрки стали устанавливать свое владычество в Азии, Велизарий и Нарсес отвоевали для империи Италию, Сицилию и южные области Испании.
После Хлотаря осталось четыре сына: Хариберт[65], Гунтрамн[66], Хильперик[67] и Сигеберт[68].
Хильперик сразу же после погребения отца завладел всеми его сокровищами, собранными в Брене, и, обратившись к самым влиятельным франкам, заставил их признать свою власть.[69] Затем он отправился в Париж и захватил его. Однако ему не удалось удержать этот город надолго: остальные братья объединились, изгнали его из Парижа и законным образом разделили королевство. Хариберт получил Париж, Гунтрамн — Орлеан, Хильперик — Суассон, а Сигеберт — Реймс.
Взгляд, который мы бросаем на них, остановится главным образом на Сигеберте и Хильперике. Вначале они женились на сестрах, дочерях вестготского короля Ата- нагильда: Сигеберт взял в жены Брунгильду, а Хильперик — Галсвинту.
Два года спустя Галсвинту нашли мертвой в постели; подозрения тотчас же пали на Фредегонду[70], наложницу Хильперика. Эти подозрения вскоре превратились в уверенность, как только по прошествии нескольких дней все увидели, что она заняла место своей соперницы и на троне, и на ложе короля.
С этого и началась жгучая и стойкая ненависть обеих королев друг к другу, вызванная у одной смертью сестры, а у другой — необходимостью удержаться на высоте, куда ее возвело преступление. На протяжении длительного периода их взаимной вражды трудно различить что-либо иное, кроме череды убийств, проглядывающих сквозь кровавую дымку, которая поднимается над обоими королевствами: удары столь быстры, что трудно понять, кто их наносит и кого они поражают.