И потому, за исключением постоянно происходившего освобождения отдельных рабов, рабство в Риме не претерпевало никаких изменений вплоть до того дня, когда Цезарь, предвестник Христа, провозгласил равенство, призвав к власти всех умных людей.
Однако лишь Христос провозгласил свободу.
Франки, подобно римлянам, захватили Галлию, но, вместо того чтобы уважать, как это делал Цезарь, свободы и вольности завоеванной страны, они обратили галлов в рабство.
В предыдущих главах мы видели, как национальная династии боролась против династии завоевателей; как еще при династии завоевателей создавались и укреплялись коммуны; и, наконец, как за одну ночь 4 августа 1789 года последние цепи, которые сковывали народ, были разбиты, а последние привилегии, которыми кичилась знать, были упразднены.
В русской истории нет ничего похожего на нашу, французскую историю; и если она и обладает какими- нибудь чертами сходства, то уж скорее с римской историей.
Русские летописи категорически утверждают, что начало русской нации было положено не завоеванием, а добровольным призывом князей.
У нас все проистекает из завоеваний.
В России же все проистекает из добровольного призыва князей, то есть неоспоримого завладения, полюбовной сделки.
Правда, в те изначальные времена добровольный призыв князей и завоевание чрезвычайно напоминают друг друга.
Однако примечательно то, что во всех землях, уступленных Рюрику, не случилось восстаний: их не было ни в Ладоге, ни в Белоозере, ни в Изборске. Новгород же не был уступлен, он был завоеван.
Вадим, глава республиканской партии, восстает против Рюрика, и Рюрик, в определенном смысле в первый раз отвоевывавающий Новгород, делает его своей столицей.
До того времени нет никаких признаков рабства.
Рюрик, которого призвали добровольно, не мог испытывать враждебных чувств к тем, кто сделал его, простого вождя варягов, первым из существовавших русских великих князей; это настолько верно, что восставший Новгород, несмотря на это восстание, становится столицей державы Рюрика.
Каково же было устройство России при Рюрике?
Вот что говорят новейшие исследования. Основополагающими частями, началами Русского государства в этот первоначальный период являются стоящий в вершине треугольника правитель и находящийся под ним народ, разделенный на три сословия: знать, то есть меч;
средний класс, то есть промышленность; крестьянство, то есть земля.
Правитель
Правитель здесь уже не является, как во Франции, победителем и, следовательно, врагом, от которого народ жаждет избавиться любыми способами. Это защитник, призванный людьми чересчур слабыми, чтобы они могли защищать себя сами; и его подданные, вместо того чтобы вырывать из его рук меч, который их карает, вкладывают ему в руки меч, который должен защищать их жизнь, их ремесла, их собственность.
Таким образом, взаимоотношения правителя что с боярами, что с городами, что с крестьянами одни и те же.
Взаимоотношения правителя с боярами
У нас король был должником графов (комитов). Они помогали ему завоевывать королевство, и он, следовательно, должен был отдать им часть завоеванного королевства. Именно так поступает Хлодвиг с франкскими вождями во время завоевания Галлии, так поступает Вильгельм с норманнами во время завоевания Великобритании, так поступает Рожер с норманнами во время завоевания Сицилии, так поступает Готфрид Бульонский с крестоносцами после захвата Иерусалима.
Здесь ничего подобного нет. У Рюрика нет никаких обязательств перед боярами, которые его сопровождают и почти все являются его родственниками; и потому бояре вовсе не составляют отдельное сословие, много численную касту, могущественную группу людей: они лишь первые в княжеской свите, только и всего. Если они чем-то недовольны, то все, что им можно сделать, это покинуть князя и попытать счастье в другом месте.
Вместо того чтобы воспринимать себя равными князю, обязанному им своими завоеваниями, как Хлодвиг, или же своим избранием, как Гуго Капет, который ничего не может без своих графов и существует только благодаря им, бояре находятся в полном подчинении у князя: они первые исполнители его приказов, его служители, его наемники.
В России дворянство зависимо от князя; во Франции, напротив, почти всегда государь зависит от дворянства.
Во Франции вожди завоевателей отобрали у коренных жителей страну и поделили ее между собой; в России, напротив, бояре не прикасались к земле, а получали от князя, в качестве милости, часть податей или доходов от того или другого города.
Это было либо следствием некоего соглашения, либо платой за службу.
Подобное дарение почти всегда было временным: бояре получали его как воеводы, начальники приказов, сборщики податей.
Феодальные сеньоры были укоренены в своих ленных владениях, строили там крепости, укрепляли города и жили за их стенами, обладая правом верховной и низшей расправы; при удобном случае объявляли войну королю и весьма часто одерживали над ним победу.
В России, напротив, у бояр нет постоянного места проживания: они следуют за князем и участвуют в его военных набегах или мирных походах.
Во Франции завоеватели, отобрав у коренных жителей землю, принуждали их обрабатывать эту землю, принадлежавшую им, в интересах чужеземного господина. Стало быть, завоеватели и народ находились в постоянной вражде.
В России же бояре, имевшие дело с народом лишь косвенно, то есть через посредство князя, жили в полном взаимопонимании с народом.
Взаимоотношения правителя с городами
У нас города с остатками их римского устройства становились местом проживания особого сословия, занимавшегося ремесленным производством, сословия оседлого, превратившегося позднее в буржуазию.
В России же, напротив, города оставались большими деревнями. Еще и сегодня Москву называют большой деревней, и в самом деле, с ее садами, лугами, прудами, пустошами, лесами и пахотными землями в пределах города; с ее коровами, без пастуха возвращающимися с пастбищ и направляющимися в свой хлев; с ее курами, голубями и воронами, отыскивающими себе корм на улицах; с ее сарычами, ястребами и пустельгами, парящими над садами, Москва еще и сегодня представляет собой большую деревню.
У нас город — это промышленность, деревня — это земледелие. В России же и в городе, и в деревне производят одно и то же. У нас промышленность почти всегда развивается на одном месте. В России же она почти всегда кочует с места на место.
И потому в России не было укрепленных городов, да и сами они начинали называться городами, лишь когда в них водворялись князья.
В русских городах вельможи получали от князя солдат, помогавших им исполнять их обязанности; феодальные же владетели, вместо того чтобы получать солдат, сами поставляли их монарху.
Словенские племена постепенно облагались точно такой же данью, что и коренные племена, чьи места обитания становились не столько собственностью варяжских князей, сколько их резиденциями; что же касается численности населения городов, то она увеличивалась лишь в том случае, если эти города становились местом пребывания дружинников князя и сборщиков податей.
Взаимоотношения правителя с крестьянами
На Западе король был оторван от народа, отделен от него вассалами; он не видел народа и не знал его. В России же князь имел дело непосредственно с народом, то есть с землей, подобно тому как он имел дело непосредственно с городами, то есть с промышленностью.
На Западе, особенно во Франции, земля сделалась владением завоевателей.
В России, напротив, она осталась в общей собственности народа. К тому же земель здесь было столько, что, когда варяжские князья завладели собственными уделами, народу осталось земель больше, чем ему было нужно, а когда народ взял их в соответствии со своими нуждами, то пустующих и невозделанных земель осталось еще столько, что их было бы достаточно для того, чтобы прокормить еще два таких народа, как тот, что населял державу.
И последнее замечание: славянский народ, властвовать над которым пришли варяжские князья, был уже в ту эпоху весьма многочисленным; при этом он оставался единым и однородным. Галлия, Бретань, Италия служили своего рода тиглями, где народы смешивались и куда каждый из них привносил свою долю; такие сплавы делались прочными и способными вбирать в себя другие составные части; и, в то время как при Хлодвиге и Карле Великом галлы становились франками, норманны, напротив, при словенах становились славянами.
Впрочем, происходило еще одно явление: варварские орды, добравшись во время своих нашествий до Франции, Испании, Италии, вступали в настоящую землю обетованную, в рай; но совсем в ином положении оказывались варяжские князья и бояре, привыкшие к плодородным берегам Нейстрии; они видели перед собой бедную землю, способную удовлетворить лишь самые простые потребности, голод и жажду, да еще какой ценой! Ценой огромного труда! Так что князья и бояре предпочитали воевать, а горожане — торговать, но не обрабатывать землю.
Крестьяне же обрабатывали землю лишь для того, чтобы удовлетворить собственные потребности; отсюда та умеренность в еде, какая еще и сегодня присуща русскому крестьянину, который жив ложкой каши, черным хлебом, кружкой кваса и несколькими каплями постного масла.
Пристрастие к чаю появилось у русских вследствие их торговых связей с Китаем; чая на две копейки и сахара на полкопейки хватает русской семье на целый день.
В условиях, когда бояре кочевали с места на место, городские жители занимались торговлей, а крестьяне возделывали землю единолично, не сообща и на малых наделах, зернового хлеба должно было не хватать, и его в самом деле не хватало.
И тогда стало понятно, что необходимо иметь рабов, чтобы заставить их выполнять работу, которую невозможно было делать самим.
По всей вероятности, рабство возникло при Олеге, преемнике Рюрика.