Он медленно поехал на свой конец арены, чувствуя вкус крови, перед глазами плыло. Кровь шла из обеих ноздрей. Он ощущал себя так, словно его переехал поезд. Он мог видеть беснующуюся толпу, но ничего не слышал. Единственным звуком в его голове было бам-бам-бам, непрекращающееся эхо столкновения. Доспех и щит спасли его, но все, что ему удалось, это остаться в седле. Лошадь тоже была не слишком рада этому.
«Вот дерьмо», – подумал он. Вот он, человек 27-го века, ощущающий свое превосходство над этими неандертальцами… И тут появляется де ла Круа и выплескивает ему в лицо ведро холодной воды.
Он вернулся на исходную позицию, где на него с беспокойством смотрел Хукер. Он бросил ему беспомощный взгляд, на мгновение подняв забрало и сделав глоток воздуха. И что ему теперь делать? У них не было запасных копий.
– Выражение лица вашего оруженосца отражает ваши проблемы, безымянный рыцарь, – произнес голос совсем рядом. Лукас едва его расслышал. Он быстро закрыл забрало и повернулся, рядом с ним стоял молодой оруженосец с копьем. – Мой лорд и господин, увидев, как вы расправились с Фронт-де-Бефом, повелел найти ваш шатер и принести вам эля в честь вышей победы. Я не мог не обратить внимания, что вам недостает запасного оружия. Несомненно, тому виной обстоятельства, которые вы были не в состоянии проконтролировать. Я доложил об этом моему господину, и он приказал мне предложить вам вот это, его копье, если гордость позволит вам его принять. Для благородного Ательстана будет честью, если вы окажете любезность, проверив его копье в бою в этот день.
Молодой солдат протянул копье Лукасу. «Значит, – подумал Лукас, – рыцарский дух все еще жив». Он осознал, насколько глупой была эта мысль в то самое мгновение, когда она пришла ему в голову, и он сделал все возможное, чтобы не рассмеяться в голос. Так уж было ему свойственно, что всякий раз, когда он был напуган до безумия, у него проявлялась обескураживающая склонность к смущению. Нервная реакция, которая при сложившихся обстоятельствах, могла быть неправильно понята. Он откинулся назад и проглотил свою истерию.
– Передайте вашему господину, что я обязан его гостеприимству и что сожалею, что не могу сообщить, кто должен ему дань благодарности. Я поклялся никогда не показывать свое лицо до тех пор, пока не наступят определенные условия. Я конечно же постараюсь воспользоваться его копьем с честью.
Он принял копье и кивнул оруженосцу, который ответил небольшим поклоном. После этого до него с запозданием дошло, кем является его благодетель. Саксонский вельможа, из-за которого Уилфред был изгнан из дома своего отца. Лукас вовсе не возражал, чтобы Ательстан получил Ровену. Он только что ее заслужил.
Красный рыцарь вернулся на противоположный конец поля и взял другое копье. Изо рта де ла Круа сочилась кровь.
– Андре! – сказал оруженосец, Марсель, явно напуганный видом крови, когда де ла Круа поднял забрало. Глаза рыцаря был расфокусированы.
– Марсель, воды.
Сквайр понял требование, он знал, о какой воде идет речь. Он забежал в павильон, вернулся с ведром воды и плеснул ее в лицо де ла Круа. Красный рыцарь кашлянул и сделал несколько глубоких вдохов.
– Похоже, я встретил равного, Марсель. – Не знаю, зачем этот дуб решил бросить вызов острым концом копья, если только он не презирает норманнов. Если он саксонец, я могу это понять.
– Но ведь мы не норманны, – сказал Марсель.
– Мы служим норманнам, это то же самое. Если саксонцы способны рожать таких мужчин, то у Иоанна Анжуйского есть хорошая причина их опасаться. Андре де ла Круа замолчал и сделал несколько глубоких и неровных вдохов. – Но Иоанн их не боится. Тем хуже для него. Что ж, давай сюда это свежее копье, Марсель. Посмотрим, хочет ли Господь, чтобы я умер в этот день. Пока что он счел нужным явить милость безымянному рыцарю. Если я не вернусь, Марсель, ты знаешь, что делать. И я обязую тебя передать дубу мои комплименты.
Забрало было опущено, и рыцари встали друг против друга опять. И опять прозвучали фанфары, и опять они поскакали. Снова оба копья раскололись на щитах, и лошадь белого рыцаря споткнулась и едва не упала, но была спасена вмешательством перегородки, которая подалась под весом животного, но сыграла роль рычага, позволившего ей восстановить равновесие. Оба рыцаря покачнулись в своих седлах, словно ивы на ветру. Красный рыцарь уронил щит с лилиями, и Марсель побежал, чтобы его поднять. В шлеме Лукаса отказало увеличение. Объектив, будучи более хрупким, чем найстиловый доспех, от удара треснул и вылетел из крепления. Его обломки собрались у подбородка, врезаясь в кожу. Оба рыцаря взяли по свежему копью. На этот раз учтивость проявил Седрик, который сказал, что знает его как саксонского рыцаря. Он ошибся, но Лукас не стал его поправлять.
– Этот дуб начинает меня раздражать, – сказал де ла Круа, натужно дыша. – Он мне уже стоил двух копий.
К нему подошел Буа-Гильберт.
– Покончи уже с ним, де ла Круа! Выбей из седла эту саксонскую свинью, если ты только не намерен развлекаться с ним до ночи!
– Я видел, как ты сам с ним поигрался, – сказал де ла Круа. Красный рыцарь кашлянул и сплюнул кровью.
– Дважды вы сшибались, и ему не удалость найти твое слабое место, – произнес Буа-Гильберт. – Убей его и покончи с этим!
– Ему не удалось найти мое слабое место, потому что его нет, – заметил де ла Круа отвлеченно. – Проблема в том, что и у него его нет.
– Умеешь ты выбирать время для острот! – сказал тамплиер.
– Как по мне, так самое подходящее время. Тебе не кажется это забавным, Брайан, что два рыцаря бьются друг с другом подобно неистовым оленям, сражающимся за территорию? Они наклоняют головы и сталкиваются, рога к рогам, потом отступают и бьют опять. Возможно, в будущем кто-то найдет менее изнурительный способ ведения войны?
– Надеюсь, я не доживу до этого дня, – сказал Буа-Гильберт с презрением.
– Судя по тому, как ты показал себя сегодня, тебе не придется волноваться, – сказал де ла Круа.
Трубы проревели свои фанфары.
– Твою ж… – сказал де ла Круа, захлопывая забрало и пришпоривая лошадь.
В третий раз они не мчались друг к другу с той же скоростью, но удар от их столкновения показался таким же мощным. Обоих рыцарей подняло над седлами, и на какое-то мгновение показалось, что они зависли в воздухе, прежде чем рухнуть оземь кучей металлических предметов. В течение долгого времени они лежали без движения, словно трупы. Выбежали оруженосцы, но тут оба рыцаря зашевелились. Медленно, с огромным усилием, белый рыцарь поднялся на ноги, отсылая жестом оруженосцев, отказываясь от их услуг. Красный рыцарь слабо трепыхался, словно рыба на берегу, но так и не смог встать без помощи. Подняв забрало, де ла Круа явил окровавленное, бледное лицо с глазами, смотрящими в одну точку, и объявил победителем белого рыцаря, ведь тот смог встать на ноги. Толпа охрипла от ликующих криков, особенно саксонцы, которые объявили, что белый рыцарь – один из них.
Еще несколько мгновений, сказал себе Лукас. Оставайся в сознании еще несколько мгновений, чтобы ты мог сыграть любезного победителя, после чего ты сможешь прокрасться в свой шатер и вырвать.
Кто-то привел его лошадь, и несколько мужчин помогли ему забраться в седло. Лукас сохранил достаточное присутствие духа, чтобы показаться в их руках мертвым грузом, чтобы они не смогли понять, что его найстиловая броня необычайно легка. Кажется, в оживленной суете происходящего никто не обратил на нее внимания. Потом Лукас понял, что некоторые зрители выбежали на поле. Они что-то ему кричали, но он не мог понять, что именно. Его подвели к Иоанну, и ему пришлось вцепиться в седло обеими руками и удерживать себя несколько мгновений, чтобы не упасть. Прошло довольно много времени, прежде чем он стал понимать речь Иоанна, потом до него дошло, что его просят показать лицо. Этого он все еще не мог сделать, ведь на него смотрели горящими глазами Седрик и Ровена – на неизвестного саксонца, который посеял хаос в рядах норманнов. Он пробормотал что-то об обете, что-то похожее на то, что он сказал человеку Ательстана. Иоанну это совсем не понравилось, но галантность требовала, чтобы он смирился.
Он нес что-то о банкете и королеве любви и красоты, и Лукас наконец понял, что от него ждут, что он выберет какую-нибудь удачливую даму, которая будет исполнять почетные обязанности на торжествах и празднествах следующего дня. Мисс кровь и кишки 1194. Ему сказали наклонить копье, и Иоанн повесил на его острие корону из тонкого кованного золота.
Лукас достаточно хорошо соображал, чтобы понимать, что выдвижение на должность саксонки послужит к еще большему раздражению Иоанна, ему казалось, что он и так уже достаточно для этого сделал. От греха подальше, он решил выбрать дочь какого-нибудь норманнского барона. Айвенго, вне всяких сомнений, выбрал бы Ровену, и ткнул бы их носом в дерьмо, но это совсем не входило в намерения Лукаса. Кроме того, она выглядела как тупая блондинка, по тарелке ума которой никогда не ползал червяк мысли. Вдобавок ко всему, она манерничала.
Каким-то образом он ухитрился оставаться в седле, проезжая мимо трибун в поисках возможной кандидатки небедного вида. Та, которую он нашел, не только носила дорогие украшения, но действительно заслуживала возглавить офис королевы любви и красоты, если бы в него отбирали, исключительно ориентируясь по внешности. И в те времена женщин в основном оценивали именно по этому признаку. От вида этой девушки с волосами цвета воронова крыла у любого могло перехватить дыхание. Хорошо, подумал Лукас, вы получили ее, мадам. Вы победили. Он обронил корону к ее ногам.
Мгновенная смертная тишина.
Она выглядела очень сконфуженной. И тут Лукас осознал свою ошибку. Даже если он не обратил внимания на то, как она стояла немного в стороне от всех остальных, он должен был заметить находящегося рядом с ней мужчину. Оценить его платье, бороду и пейсы, звезду Давида, висевшую у него на шее. Он предполож