– Ну, это ты, ладно, – сказал Финн. – И должен признать, что ты не выглядишь слишком здоровым, но не обязательно все случится именно так.
– Ты хочешь мне сказать, – ответил Хукер, – что все это не реально?
Он показал на тело.
– Это реально, – сказал Финн. – Это реальный сценарий. Или, иными словами, это потенциальная реальность.
– Какого хера ты несешь? Я тут стою здесь и смотрю на то, как я умру!
Хукер был на грани полной истерии. Он едва собою владел. Дилейни взял его за плечи и усадил.
– Ладно. Расслабься. Сделай несколько глубоких вдохов. Я имею в виду, прямо сейчас, парень, сделай это! Давай же.
Хукер несколько раз сильно вдохнул и выдохнул, пока Дилейни стоял у него над душой.
– Вот так, не бойся смотреть на него, – сказал Финн. – Не позволяй ему сбить тебя с толку. Он хочет сбить тебя с толку. Вот почему он это сделал.
– Но ведь я же…
– Не говори ничего, просто глубоко дыши. Еще раз. Еще.
Сделав еще несколько вдохов, Хукер немного расслабился и кивнул.
– Теперь ты в порядке? Произнес Лукас.
Хукер ответил слабой улыбкой.
– Я не в полном порядке, – сказал он, – но, думаю, я справлюсь.
– Есть только один способ, с помощью которого мы когда-либо сможем пройти через все это, – сказал Дилейни, – и он заключается в том, чтобы действовать так, как будто ничто не реально в том, что касается будущего. Ничто. В том числе и это. Он кивнул головой в сторону трупа Хукера.
– По мне, так он определенно выглядит реально, – сказал Бобби.
– Ага, и это было реально, – сказал Дилейни. – Он был реальным, когда умер. Но в ту минуту, когда наш друг Голдблюм перенес его в прошлое, он перестал быть реальным и стал только потенциально реальным. Он посмотрел на Хукера. – Парень, возможно, ты на это купишься. А, может, и нет. Потому что, перенеся этот труп сюда в прошлое, Ирвин создал временной парадокс. К тому же, он об этом знает. Подумай об этом, прямо сейчас. Он не может знать все. Вероятно, он не в состоянии провалить все это задание, потому что, если бы он это мог, то почему мы прямо сейчас стоим здесь и обсуждаем это? Если бы он знал все, то смог бы расправиться с нами в любой момент.
– Ну, предположим, что он может, – сказал Бобби. – Что если он просто с нами играет? Обладая этой чертовой хроноплатой, он может вытворять все, что ему заблагорассудится. Он может расправиться с нами в любое время.
– Так почему он этого не делает? – сказал Финн. – Почему он этого не сделал?
– Может, он еще сделает, – сказал Бобби. – Черт, может он уже сделал. Возможно, он отправляется в прошлое, пока мы тут стоим. Может, он собирается прибыть в какую-то точку до настоящей и нас прикончить.
– Что тогда с нами будет? – сказал Хукер. – Если он появляется в прошлом час назад и убивает нас, что с нами случится сейчас? Как мы вообще можем здесь находиться, если он убил нас в прошлом?
– Не гони лошадей, – сказал Финн. – Не надо так нервничать. Это именно то, чего он добивается. Давайте обратимся к теории. Наша ситуация следующая: если предположить, что Ирвин возвращается в прошлое, в наше прошлое относительно того, где мы находимся именно в этот момент, тогда он может нас убить. Если он это делает, то течение времени будет нарушено и в нем образуется пропуск. У нас должно было быть прошлое, в котором нас не убили, иначе мы бы не здесь и сейчас не стояли. Точно так же должно быть потенциальное будущее, из которого Ирвин может вернуться в это время, чтобы все испортить. С точки зрения будущего, из которого мы прибыли, история не изменилась. По меньшей мере, она не изменилась до того момента, как мы отправились в этот период времени. Нам надо сохранить статус-кво, с которого мы стартовали. Ситуация такова, что с этого момента течение времени может измениться. Ирвин продемонстрировал нам потенциальное будущее, в котором Хукер был убит. Мы знаем, что абсолютного будущего не существует. Есть только бесконечное число возможных будущих. Должно существовать потенциальное будущее, в котором Хукер не знал, что умрет. Нам продемонстрировали эту очень реальную возможность. Таким образом Ирвин сумел нас сбить с толку, на что он и рассчитывал. Он также сумел нас предупредить.
– Ты имеешь в виду, что это все еще может произойти, – произнес Хукер.
– Может, – сказал Финн. – Но мы не знаем следующего: когда этот Хукер умер, – он показал на тело, – возможно, он не знал, что ему предстоит умереть. Что означает, что у этого Хукера могло вообще не быть возможности увидеть свой собственный труп.
– С другой стороны, возможно, он видел, – сказал Хукер. – Может, я видел.
– Так и есть, – сказал Финн. – Но точно мы этого не знаем. Поэтому у тебя прямо сейчас есть выбор, сынок. Ты можешь либо смириться с этой судьбой, – он указал на почти отделенную голову трупа, – либо можешь решить, что сделаешь все, что в твоих силах, чтобы этого не случилось. И это означает, что тебе надо быть очень осторожным.
Хукер сделал глубокий вдох и скрипнул зубами.
– Ага, – сказал он. – Но когда?
– У меня нет ответов на все вопросы, капрал.
– Спасибо.
– Серж, – сказал он Бобби, почему бы тебе не вывести парня наружу и немного с ним прогуляться? Его все еще пошатывает. Ну же, выведи его отсюда.
– Давай, Хукер, – сказал Бобби. – Пойдем глотнем свежего кислорода. Как-то здесь все сперто.
Он вывел Хукера из шатра. Финн стал на входе, наблюдая за ними.
– Они не могут нас сейчас слышать, так ведь? – тихо произнес Лукас.
Финн развернулся и покачал головой.
– Ты знаешь, что я собираюсь сказать, не так ли? – произнес Лукас.
– Ты про парадокс? – спросил Финн.
– Какой парадокс?
Финн мрачно кивнул.
– Этот труп не представляет собой парадокс, – произнес Лукас. – По крайней мере, пока. Ты заболтал пацана, Финн.
– Мне пришлось. У меня не было выбора. Ты же все понимаешь.
Лукас сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Иисусе. Вот это жесть. Знаешь, что-то прозвучало неправильно, когда ты с ним разговаривал, но я так и не смог уловить, что именно. Я до сих пор не могу сказать, что понял все, что ты говорил, но так ведь я обычный пес-солдат. Как и ты, кстати. Или это не так? Похоже, ты прекрасно разбираешься в темпоральной механике, что странно даже для ветерана с твоим опытом.
– Я не подсадная утка на этом задании, если ты к этому ведешь, – сказал Финн. – Принимай меня таким, какой я есть. Я кадровый офицер, сынок. С огромной выслугой. Я рос в звании и опускался, словно йо-йо, в основном потому, что я не всегда играю по правилам, но…
– Но что?
– Да, есть одно «но», старшина. Я пошел в корпус добровольцем. На то не было особых причин. После сдачи тестов на пригодность я оказался в топовых трех процентах. Я все равно выбрал армию и отдал ей свое время.
– Что позволило тебе пройти квалификацию в школу корпуса рефери, – сказал Лукас.
Финн кивнул.
– Я прошел половину курса прежде, чем меня отсеяли, – сказал он. – Я не справился с эконополитическим управлением и арбитражем. Слишком для меня заумно. Ну, может быть, не слишком, но это не было тем, к чему я стремился. Впрочем, я справился с темпоральной физикой и трансисторической корректировкой и актуализацией.
– Чего должно было хватить, чтобы стать наблюдателем.
– Хватило, – сказал Финн, кивая. – Только мне это было не нужно. Ты можешь подумать, что я сошел с ума, но мне не хватало всего этого. Наблюдать – не участвовать, даже если там платят больше.
Лукас кивнул.
– Понимаю. Не могу сказать, что я поступил бы так же на твоем месте, но это не имеет значения. Имеет значение то, что ты ввел его в заблуждение. Ты заставил его думать, что мы все еще можем что-то сделать, чтобы проскочить эту хрень живыми. Только это не так, да?
– Не обязательно, – сказал Финн. – У нас все еще есть шанс. У нас есть. У Хукера, боюсь, нет ни малейшего шанса.
– Что-то я не вполне понимаю.
– Ладно, тогда по-быстрому, они могут вернуться в любую минуту. Время – это жидкость. Все, что ею не является, это наше субъективное отношение к времени. С этой точки зрения время словно река. Ты можешь взять, скажем, булыжник и уронить его в эту реку. Он создаст некоторые завихрения, которые рассеются, скажем, в двухстах ярдах ниже по течению. Для того, чтобы существенно изменить течение реки или расщепить время, тебе придется воспользоваться значительно более существенным фактором. Скажем, в каком-то месте отклонить реку и разделить ее.
Теперь представь, что ты – молекула воды. Твое отношение к этой реке сугубо субъективное и зависит от твоего положения относительно течения. Если ты двигаешься с водой до точки, за которой река была отклонена, до того, как она была отклонена, то это на тебя не повлияет. Однако, если бы я набрал из этой реки чашку воды, в которую бы угодила твоя маленькая молекула, и вылил бы тебя обратно в точку выше по течению от разделения, то это разделение могло бы на тебя повлиять.
– Значит, мы не можем быть атакованы в нашем абсолютном прошлом, – сказал Лукас. – Ирвин не может убить меня вчера, и рассчитывать, что это уничтожит меня здесь и сегодня.
– Все верно, – сказал Финн. – Ты не можешь выстрелить в точку, находящуюся на пять метров позади тарелочки, и рассчитывать, что она разлетится. Что с нами случилось, то уже случилось. Это абсолютно. Независимо от того, что Ирвин вытворяет в прошлом, это не повлияет на нас здесь и сейчас. Это повлияет на прошлое в той точке, где произойдет разделение течения времени. С этого момента будущее будет развиваться по совершенно другому сценарию, привязанному к тому моменту, когда течения времени в конце концов сольются. Ирвин может убить нас только в параллельном течении времени, если он попытается нас атаковать в нашем прошлом. Так что наша работа заключается в том, чтобы не позволять ему создавать параллельные течения времени. Если он сможет создать разделение, это повлияет на будущее. И это опасно. Та игра в русскую рулетку, о которой говорил реф. В этом отношении его судьба предопределена. Если нам удастся остановить Ирвина, если предположить, что настоящий Ричард Плантагенет еще жив, и мы сможем его найти, тогда у нас будет возможность вернуться в плюсовое время с Ирвином, оставив настоящего Ричарда на троне. В этом случае его нужно будет обработать, чтобы он забыл о вмешательстве Ирвина в его жизнь. Это запросто. Но тогда нам нужно будет вернуться к моменту сразу после отправки Ирвина в прошлое, чтобы не создавать парадокса в отношении нашего собственного опыта. Нам надо восстановить статус-кво нашей собственной истории. Тем не менее, вероятность такого варианта практически нулевая. Я готов поставить свою жизнь на то, что Ирвин убил настоящего Ричарда, чтобы улучшить свои шансы на успех. В этом случае мы должны убить Ирвина и позволить нашему рефери стать Ричардом и действовать таким образом, ч