– Я взял его! – закричал кто-то.
Хукер поднял глаза и увидел оруженосца, наклоняющегося к нему с обнаженным мечом. Он метнул кинжал. Тот воткнулся в горло человека, и он упал на землю, издавая кошмарные булькающие звуки. Еще мгновение, и к нему бросился Де Брейси. Он взмахнул мечом, пытаясь ударить Хукера плоской стороной клинка, чтобы взять его живым. Хукер принял удар на правую руку, и он закричал, когда почувствовал, что локоть сломан. Не обращая внимания на боль, он ухватил Де Брейси за руку и стащил его из седла. Лошадь рыцаря шарахнулась от него, и он услышал, что остальные уже близко. Он побежал. Мимо просвистела арбалетная стрела, потом еще одна. Он удирал, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, спотыкаясь, падая, поднимаясь и пускаясь в бег. Он бежал глубже в лес, пытаясь оторваться от своих преследователей. Он бежал, не оглядываясь. Он спасался бегством, не зная, что выбрался из сковороды только для того, чтобы упасть в огонь.
В дверь покоев Ирвина постучали.
– Да?
– Мы захватили пленного, сэр, – произнес шериф по другую сторону двери.
Ирвин встал и открыл дверь, чтобы впустить сэра Гая.
– И?
– Вы сказали, чтобы мы держали вас в курсе происходящего, сир.
– И что там?
– Один их моих лесных патрулей взял пленного. С виду – крепостной в бегах. Он выскочил перед ними на дорогу и обезумел.
– Что ты имеешь в виду?
– Похоже, он бредящий сумасшедший, сир. Одержим демонами или безумен от страха. У него сломана кисть одной руки и локоть второй, и все равно он попытался оказать сопротивление. Мои люди сказали, что он говорил на разных языках, кричал и бормотал, как лунатик. Он был в плену, в этом нет сомнений. Его руки стерты до мяса в тех местах, где он избавлялся от веревок.
– Саксонец?
– Нет, сир. Не знаю, кто он, но мне кажется, что я его уже где-то видел. У него шрам на лице. Я видел это лицо недавно, но не могу вспомнить, где.
– В Ноттингеме? В Йорке?
– Нет, сир. Возможно, в Эшби… Да, на турнире. Я уверен, что видел его у рыцарских шатров, но не могу вспомнить, кому он служит.
– Где он сейчас?
– Внизу, в казематах.
– Очень хорошо, пойду взгляну на него. Жди меня там.
Шериф ушел, и Ирвин закрыл дверь. Крепостной, но не саксонец. Говорит на разных языках. Неужели это возможно? Был лишь один способ убедиться. Ирвин закрыл дверной замок и вытащил из-под кровати кейс с хроноплатой. Он открыл его и достал комплектующие, которые в сборе превращались в хроноплату. Внутри кейса находился компьютер и аппарат отслеживания. Ирвин включил его и выставил поиск имплантов на малой дальности. Есть! А вот и он! Сигнал импланта! Он находился прямо над его источником. Удача ему улыбнулась. Люди шерифа взяли временного десантника. Одного из команды корректировки! Он быстро убрал снаряжение и поспешил присоединиться к шерифу в подземелье.
В казематах замка было темно и сыро. В застоявшемся воздухе ощущался зловонный запах гниения, и крысы торопливо разбегались, когда он спускался в освещенное факелами подземелье. Шериф ждал его с надзирателем, отвратительного вида стариком, от которого пахло так, будто он сам уже три недели был мертв. Надзиратель жил в глубинах Ноттингемского замка и уже много лет не видел дневного света. Он был наполовину слеп, и его кожа была цвета рыбьего живота. Когда они проходили мимо нескольких камер, Ирвин услышал, как за одной из дверей кричит Седрик.
– А ну молчать!
Надзиратель постучал по двери шишковатым кулаком.
– От этого один шум, – сказал он и хмыкнул. – С такими воплями быстро охрипнет.
Он остановился перед другой дверью.
– А здесь дама, – сказал он и причмокнул. – Еще тот лакомый кусочек. Будете ее пытать, ваше величество? Я здорово орудую мехами, я такой. Могу так разогреть угли, что будут светиться красным светом!
– Пусть он заткнется, – сказал Ирвин.
– Молчать! – сказал шериф и ударил надзирателя кулаком по голове так, что тот пошатнулся.
– Спасибо, милорд.
Надзиратель остановился перед дверью одной из камер и начал возиться со связкой ключей. Ему понадобилась вечность, чтобы вставить ключ в скважину – он никак не мог в нее попасть. В конце концов он открыл дверь.
От запаха у Ирвина перехватило дыхание. Он развернулся, прикрыв рукой нос и рот.
– Выведи его, – сказал шериф.
Надзиратель вошел в камеру, и через мгновение раздались звуки возни с кандалами заключенного. Потом раздались звуки потасовки и удара, и Хукер вылетел из двери. Шериф уложил его одним тычком. Хукер рухнул на пол и застонал. Шериф просунул голову в камеру.
– Ты там живой, урод?
– Да, спасибо, милорд.
Шериф захлопнул дверь камеры, оставив надзирателя внутри. Он наклонился, поднял Хукера и взвалил его на плечо. Вслед за Ирвином он дошел до конца зала, неся на себе Хукера. Они спустились на уровень ниже к камере пыток.
Зайдя внутрь, шериф прислонил Хукера к стене и, удерживая почти потерявшего сознание человека одной рукой, другой закрепил его кандалы.
– Приведи его в чувство, – сказал Ирвин.
Сэр Гай взял ведро с вязкой, стоячей водой и плеснул ее Хукеру в лицо. Потом он схватил капрала за волосы и потряс.
– Он приходит в себя, сир.
– Оставь нас.
– Сир?
– Жди меня на верхнем уровне, – сказал Ирвин. – Я сам его допрошу.
– Как пожелаете, сир.
Шериф ушел. Ирвин подтянул грубо сработанную деревянную табуретку ногой в сапоге и сел, ожидая, когда Хукер полностью придет в себя. Когда Хукер открыл глаза, первым, что он увидел, был Ирвин, сидящий на табуретке в нескольких футах от него и слегка улыбающийся.
– Мой бог, – сказал Хукер.
– Едва ли, – сказал Ирвин, – но, как я вижу, ты знаешь меня, не так ли?
Хукер не ответил.
– Не будет терять время, – сказал Ирвин. – Я не знаю, кто ты такой, но я знаю, что ты такое, что важнее. Ты член команды временной корректировки, отправленной в прошлое, чтобы меня остановить. Нет смысла это отрицать, мое снаряжение зарегистрировало твой имплант. Я также знаю, что есть, по меньшей мере, трое других, – я также отследил их импланты. Все вы присутствовали на турнире. К сожалению, у меня не было времени на определение местонахождения остальных, но я знаю, что они где-то в Шервуде.
– Если ты в состоянии их найти, то что тебе нужно от меня? – сказал Хукер.
– Всего несколько простых ответов на несколько простых вопросов, – ответил Ирвин.
– Имя – Хукер Д.Д., капрал, личный номер…
Ирвин фыркнул.
– Оглянись, Хукер. Мы в средневековой камере пыток. Оборудование здесь, безусловно, примитивное, но, тем не менее, достаточно эффективное. Неужели придется прибегнуть к таким неприятным средствам убеждения? Вы реально не можете победить. Я мог бы расправиться со всеми вами раньше, если бы захотел, но у меня были другие дела. Вы еще не стали для меня источником дискомфорта. Видишь ли, если я пожелаю, то могу перебить твоих товарищей практически в любой момент.
– Так почему ты еще этого не сделал?
– Целесообразность, мистер Хукер. Ваш руководитель и я ведем очень непростую игру. Он грозный соперник, но с каждым ходом я узнаю правила немного лучше. Он тоже, что ожидаемо. Рискну отметить, что мы оба учимся. Как бы то ни было, одну вещь я усвоил – в тот момент, когда у меня возникает необходимость нейтрализовать команду корректировки, мой оппонент сразу же начинает партию заново. А мне хочется хотя бы раз довести игру до конца. Хочешь сигарету?
Он достал пачку из свисающего с его ремня кисета и предложил одну Хукеру.
– Вполне безопасная, можешь мне поверить. Не содержит ничего, что было бы навороченнее табака. Ты мне нужен живым, и, учитывая твое состояние, я не рискнул бы его чем-нибудь его усугубить. Тем более, есть шанс, что они сделали тебя невосприимчивым к наркоте.
Хукер открыл рот, Ирвин поместил сигарету между его губ, затем зажег ее.
– Иногда старомодные методы реально работают лучше, – сказал Ирвин.
Он подошел к железной деве и медленно ее закрыл. Он издала отвратительный скрежещущий звук.
– Знаешь, было время, когда агенты снабжались всевозможными замечательными приспособлениями, которые позволяли им не раскалываться на допросах, капсулы с цианидом в зубах и все такое. Ужасная трата личного состава. Отрадно осознавать, что мы ушли вперед от подобных вещей.
Хукер молча наблюдал за ним с зажатой в стиснутых зубах сигаретой.
– Считается, что сломать можно любого, мистер Хукер. На самом деле это не важно. В конце концов, нет смысла напрасно расходовать людей, не так ли?
– Ближе к делу, – сказал Хукер.
– Конечно. Дело заключается в том, что я по горло сыт всеми этими вмешательствами. Надоело. Это похоже на какую-то странную партию в шахматы, в которой черного короля обложили пешки. Пешки очень уязвимы, это воспринимается как само собой разумеющееся, и на самом деле они не так уж и важны. Король может продолжать брать пешки почти по своему усмотрению, но всегда есть шанс, что в результате маневра он окажется в углу, где его ждет довольно недостойный мат. Поэтому белый король готов жертвовать своими пешками направо и налево, надеясь на подобный шанс. Все, на что может надеяться черный король, – это патовая ситуация, в которой пешки больше не появляются. Только в этой игре черный король в случае пата выигрывает.
– Видите ли, мистер Хукер, в этой странной игре, пока на доске есть пешки, мои шансы устроить патовую ситуацию увеличиваются. Немного странные правила. В распоряжении белого короля почти неисчерпаемое количество пешек. Для меня лучше, чтобы они оставались в игре. Если ты мне не угрожаешь, ты в безопасности. Реально. Я был бы глупцом, если бы убил любого из вас, за исключением случаев, когда это было абсолютно необходимо. Я просто хочу, чтобы ты упростил мне задачу, и для этого помогаю тебе остаться в игре, вот так вот. Сотрудничай со мной и сможешь провести остаток игры в комфорте. Ты будешь хорошо обеспечен, и тебя не будет ничто волновать. Взгляни на себя. Сломанные кости, рваные раны, ты на грани полного нервного коллапса… и из-за чего? Не вижу причины. Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне то, что я хочу знать, и на этом все закончится. Я позабочусь о том, чтобы тебя поставили на ноги, и чтобы тебе было комфортно. Все, что тебе нужно сделать, это назвать остальных членов твоей ко