участвовать в твоей смерти.
– Ты никогда не избавишься от этого греха, – сказала Ребекка. – Мне совсем не легче от того, что я знаю о силе твоего желания. Именно оно привело меня к моей гибели.
– Ребекка…
– Защитник, – прокричал кто-то, и крик был подхвачен другими. – Появился защитник! Буа-Гильберт поднял голову и увидел приближающегося галопом конного рыцаря. Он нахмурился.
– Не вижу… де ла Круа!
Собравшаяся толпа пришла в восторг. Бой состоится, в конце концов! Исаак пал на колени и вознес молитву благодарности.
– Ребекка, – быстро сказал Буа-Гильберт, – послушай. У тебя все еще есть возможность избежать жуткой судьбы, которая тебя ждет. Если я не приму участие в поединке, то потеряю и сан, и честь. Я буду опозорен, и все мои достижения пойдут прахом. Но все это я бы вытерпел, если бы ты сказала мне: «Буа-Гильберт, я принимаю тебя как своего возлюбленного». Садись на коня позади меня, и мы умчимся отсюда. Мой конь с легкостью опередит погоню. Мы можем поехать в Палестину, где мой друг маркиз Монтсеррат даст нам приют. Я мог бы присоединиться к Саладину и открыть новые пути к величию. Пусть Бомануар говорит о роке, который я презираю, пусть они сотрут имя Буа-Гильберта из своего списка монастырских рабов! Я кровью смою всю грязь, которую они осмелятся швырнуть в мой герб!
– Грязный искуситель! – сказала Ребекка. – Я лучше умру, чем предам свою веру и стану наложницей кровавого бандита! Я буду искать спасения у бога.
– Тогда взгляни в последний раз на солнце и сгори, – сказал Буа-Гильберт. – Я не отдам свою жизнь и все, что мне дорого, из-за неблагодарной девки!
Он пришпорил лошадь и отъехал от нее.
Андре де ла Круа приблизилась к великому магистру, и сказала призвавшему ее геральду: «Меня зовут Андре де ла Круа, и я – странствующий рыцарь, который пришел поддержать копьем и мечом справедливый и законный спор этой девицы, Ребекки, дочери Исаака из Йорка; чтобы доказать, что выдвинутые против нее обвинения ложны и неверны, и чтобы бросить вызов сэру Брайану де Буа-Гильберту, как предателю, убийце и лжецу, что я и докажу в поле моим телом против его тела, и да поможет мне бог!»
– Какая ирония слышать слова «предатель» и «убийца» из твоих уст, – сказал Буа-Гильберт. – Ты, убивший Мориса де Брейси самым грязным и предосудительным образом, осмеливаешься обвинять меня в бесчестье!
– Позволит ли мне великий магистр принять участие в поединке? – сказала де ла Круа.
– Я не стану отменять бой, если девица признает вас своим защитником, сэр рыцарь, – сказал Бомануар. – Если она это сделает, то заодно вы уладите сегодня все ссоры между вами и Буа-Гильбертом.
Андре подъехала к Ребекке.
– Принимаешь ли ты меня в качестве своего защитника, Ребекка из Йорка?
– Я принимаю, сэр рыцарь, – сказала она, – но вы даже меня не знаете. Почему вы будете рисковать вашей жизнью ради моей?
– Буа-Гильберт зарезал моего брата, – сказала Андре. – Его звали Марсель, и он был еще ребенком. Это само по себе является достаточным основанием для того, чтобы вызвать его на бой, но есть еще одна причина. Мужчина, который берет женщину против ее воли, – отвратительное существо и заслуживает смерти.
– Тогда я буду за вас молиться.
Оба рыцаря заняли позиции на противоположных концах ристалища. Геральд объявил, что никто, под страхом мгновенной смерти, не должен вмешиваться в действия комбатантов. Великий магистр, после долгой минуты ожидаемого молчания, бросил перчатку Ребекки и закричал: Laissez aller!
Хантер наблюдал за происходящим в прицел и с расстояния.
Буа-Гильберт и Андре пришпорили лошадей и понеслись навстречу друг другу с копьями наизготовку. Столкновение было жестким, каждый принял копье противника на щит. Оба вылетели из седел. Охотник слышал, как толпа аплодировала зрелищу с того места, где он стоял в укрытии деревьев. Какое-то время оба лежали ошеломленными на земле, затем Буа-Гильберт встал, а за ним почти сразу же поднялась Андре. Они достали мечи и начали сближаться.
Рыцари яростно били друг друга, обмениваясь ударами за ударом, и Хантер задавался вопросом, как долго они смогут поддерживать такой темп. Найстиловый доспех Андре должен был обеспечить ей заметное преимущество, но Буа-Гильберт принимал все лучшее, что она могла выдать, и отвечал ей взаимностью. Существовал предел нагрузки, которую был способен выдержать щит. Если это был обычный щит. И тогда Хантер вспомнил, что Буа-Гильберт завладел доспехом Приста.
Он не думал, что Буа-Гильберт сможет надеть доспех, сделанный для Лукаса, и вести в нем бой с комфортом. Он был бы слишком для него велик. Но он мог воспользоваться щитом без каких-либо проблем. Наблюдая за боем, он заметил, что их движения замедлились, сначала немного, потом больше по мере того, как усталость давала себя знать. И Андре, и Буа-Гильберту удалось пробить защиту соперника, и на его доспехе отразились последствия ее атак, в отличие от его щита. Сейчас они еле ворочались, словно в замедленном движении, оба истощенные от израсходования огромного количества энергии, потраченной ими в первые мгновения боя. Щиты выдержат, теперь вопрос был только в том, кто устанет первым. Андре подняла меч и, вложив в удар вес всего своего тела, опустила его на щит Буа-Гильберта. Тот медленно поднял собственный клинок и обрушил его на ее щит. Паузы между ударами становились все продолжительнее. Они были похожи на двух кузнецов, бьющих друг по другу, словно детали какой-то гротескной заводной игрушки, у которой кончился завод.
Донесшийся стук копыт отвлек Хантера от сцены. Группа вооруженных людей, быстро приближалась к ристалищу Темплестоу. Он поднял прицел. Они ехали под флагом Coeur de Lion. Еще один самозванец, но история никогда распознает различия.
Пора было заканчивать. Охотник опустил прицел и склонился над лежащей перед ним на земле хроноплатой, проверяя настройку. Затем он взял лазерную винтовку и приладил к ней прицел. Приложил ее к плечу и прицелился. После этого он выстрелил, целясь в забрало Буа-Гильберта.
Те, кто это видел, потом не были уверены, что им это не показалось. Вспышка света была удивительно короткой. Другие настаивали, что это была рука бога. Невыносимо яркий луч света, прямой, словно стрела, ударил Буа-Гильберта, и он схватился за шлем, опустив щит и открыв де ла Круа такой нужный просвет, которым она и воспользовалась, чтобы проткнуть ему горло.
Стоило Буа-Гильберту упасть на землю, как на ристалище выехали рыцари, и не было никого, кто не узнал бы трех львов на груди их предводителя. Когда они начали криками приветствовать Ричарда Английского, Андре подняла забрало и медленно попятилась от трупа Буа-Гильберта.
Что случилось? Почему он не защищался? Или его ослепило солнце?
Ребекка побежала через поле к де ла Круа. В то же мгновение «Ричард» увидел Андре и знаком указал на нее нескольким рыцарям из своей свиты, но их продвижение к красному рыцарю было несколько затруднено толпой, устроившей вокруг них давку. Когда они прорвались, де ла Круа больше не было видно. Красный рыцарь исчез.
Ребекка застыла в шоке в центре ристалища. Исаак подбежал к ней со слезами на глазах, обнял ее и уткнул голову ей плечо, всхлипывая и воздавая благодарность богу.
Ребекка едва ли его слышала. Она стояла, глядя остекленевшим взглядом на то место, где стоял Андре де ла Круа. Рыцарь исчез прямо у нее на глазах.
Эпилог
В Вестерли Энтиэйджестик проходил рекрутинговый день. Армия вернулась со своим цирковым представлением. Ведущий, облаченный в казуальный облегающий костюм цвета приглушенной терракоты, как раз заканчивал вступительную речь, на подходе был парад униформ. Они появились из-за кулис, по двое с каждой стороны сцены, мужчина и женщина, одетые в костюмы разных эпох. Они проплыли по сцене парами и, пока представитель армии отпускал краткие комментарии о представленных периодах, они спустились по авансцене и прошлись по длинному подиуму, продемонстрировав походку профессиональных моделей.
Рик Купер из отдела администрации сидел в тридцать втором ряду. Он не отрывал глаз от греческой женщины, когда та вальяжно продефилировала мимо него по длинному подиуму, потом шумно выдохнул.
– Боже, вот это жизнь, да? Я бы все отдал, чтобы потискать кого-нибудь вроде нее!
Сидевший рядом мужчина хмыкнул.
– Эта дама – не десантник, сынок. Ее самые близкие отношения с Древней Грецией случились, когда она проходила ее в школе.
– Ну, может и так, – сказал Рик, – но ты должен признать, что таких больше не делают.
– Это точно, – сказал Лукас. – Как временной десантник, ты сможешь это оценить. Если тебе повезет выкроить время, чтобы насладиться женщиной, она, скорее всего, окажется какой-нибудь вонючей проституткой без зубов и с полным лобком вшей. Больше слушай про старые добрые времена.
– Да ладно тебе, – сказал Рик, – ты просто зациклился на плохом.
– Если зубы и промежность плохие, я бы не дал много и за все остальное.
– Ты же понимаешь, о чем я. В те времена все было проще. Мужчины были мужчинами, а не винтиками корпоративной машины. Больше нет приключений, нет романтики.
– Точно. Намного более романтично быть пушечным мясом, чем винтиком.
– Ну вот что ты знаешь об этом?
– Я служил в корпусе, – сказал Лукас. – Меня зовут Лукас Прист, старший лейтенант, временной корпус армии США, в отставке.
– Ты был офицером? Серьезно?
– Мое повышение в звании и почетная отставка произошли одновременно.
– Так ты знаешь об этом все. Все ходы и выходы.
Лукас кивнул.
– Не дай им себя развести, парень. Это еще та халтура. Халтура из халтур. Они поют лишь о том, как это романтично, какие простые были времена, о приключениях, славе и прочей фигне. Они пудрят тебе мозги. Поступаешь на службу – получаешь шанс никогда не вернуться живым. О, да, ты увидишь все те чудные места, о которых они тебе впаривают, плюс другие, о которых они помалкивают, такие, как Сталинград, Батаан, Карфаген или Фермопилы. Это просто пикник какой-то, причем ты получишь место в первом ряду. Вступай в корпус времени, путешествуй сквозь время к далеким, удивительным и экзотическим местам. Встречайся с романтичными, экзотическими людьми. И убивай их. Или жди, когда тебе отстрелят яйца.