На следующий день в калининградском УСК царила суета. Лаврентьев сидел в кабинете крайне недовольного его появлением Муромцева. На лице Стаса красовались синяки и ссадины, полученные в ночной схватке. Он пренебрег советом начальства отдохнуть и остаться дома, явившись в Управление ближе к одиннадцати и жалея, что не смог выехать на место преступления с передовой группой.
Какой скандал разразился дома, когда жена Алина увидела его, пришедшего под утро в таком виде, он даже вспоминать не хотел. Супруге колдун не стал показывать свою рану, она видела только ссадины и синяки на лице. От нее Стас уже не ждал понимания и заботы, но был готов к обвинениям в том, что не заботится о семье. Ожидания оправдались.
Еще именно поэтому Стас не пожелал отсиживаться дома.
Муромцев проинформировал, что УСК смогли установить личность маньяка, которого звали Тимофей Саградов, а пустое помещение, в котором он убивал своих жертв, принадлежало ему. Просматривая фотоснимки и описания улик, Лаврентьев нахмурился и тут же зашипел от боли в скуле. Он сидел немного согнувшись: ноющие ребра не давали ему держать осанку, хотя кости и оказались целы.
– Ножа нет. Разве передовики не находили нож? Он лежал прямо посреди комнаты, – сказал Лаврентьев, помахав снимками.
Муромцев склонил голову.
– Никакого ножа они не привозили. Вы уверены?..
– Разумеется! Он же меня им задел, вот, – Стас приподнял рубашку, показав перевязанную рану на боку.
Несколько секунд Муромцев молчал, а Лаврентьев кожей ощущал, как в кабинете сгущается напряжение.
– У него был сообщник… – наконец тихо проговорил руководитель, а затем словно внезапно опомнился и сказал, взглянув на подчиненного: – Вы свободны. Продолжайте работать.
– Есть, – отрапортовал Стас.
Выходя из кабинета, он успел заметить, что Муромцев быстро набирает чей-то номер на внутреннем IP-телефоне.
Лаврентьев вернулся к себе, однако работа не шла. Убийца мертв, подбиванием улик в дело были заняты младшие сотрудники. Когда они закончат, а это случится через день-два, дело будет закрыто и его можно будет забыть, как страшный сон. Но почему так забеспокоился Муромцев и с чего он вообще взял, что у Саградова был сообщник? Нож мог унести кто угодно, любой местный житель, решив, что пригодится в хозяйстве, и не подозревая, скольких людей это лезвие лишило жизни. Хотя нож наверняка был в крови. Кому бы пришло в голову забирать грязное лезвие? Только сообщнику, ведь дежурная группа приехала очень быстро.
Стаса внезапно будто ударило током. Он подскочил на месте, а сердце заколотилось как ненормальное. Лезвие было в крови! В его крови! Он представил, как сообщник Саградова берет этот нож, проводит по лезвию языком и все понимает. Колдун схватил телефон. А ведь за весь день жена не прислала ему ни одного сообщения! Внутри у Стаса все заледенело, он уронил телефон на стол и запустил пальцы в волосы.
А потом внезапно вскочил и бросился к выходу. По пути забежал к одному из старых коллег-друзей. Тот был на машине и согласился подвезти Стаса, если колдун объяснит, что стряслось. А тот, бледный как полотно, лишь в автомобиле, когда они мчались к дому, смог обо всем рассказать.
Остаток пути прошел в молчании, и Лаврентьев то и дело набирал номер жены, но она не отвечала. Он не стал ничего говорить ни ее матери, ни своей, чтобы не пугать их, и успокаивал себя мыслями о том, что Алина просто занята и ей некогда. Может, сын заболел или просто плохо себя чувствует, вот они и спят целый день? Такое уже бывало раз или два раньше.
Когда они добрались до дома Стаса, тот выскочил из машины буквально на ходу и побежал в свой подъезд. Колдун взлетел по ступеням, используя левитационные рывки – намного быстрее лифта, – а когда оказался перед своей дверью, то не сразу сумел схватиться за ручку, так дрожала ладонь. И дверь оказалась не заперта, но прикрыта – так, чтобы соседи раньше времени не забили тревогу, внезапно обнаружив открытую квартиру.
Внутри оказалось пусто.
Стас почти не помнил, что было дальше. Его душу как будто выдернули из тела и заставили наблюдать за всем со стороны. Сознание выхватывало из окружающей среды отдельные детали: беспорядок в комнатах, следы борьбы, ощущение недавно творившегося здесь колдовства (Алина явно пыталась защитить себя и сына). Лаврентьев судорожно носился по квартире, ища следы крови, но их, к счастью, не оказалось. Лишь на кухонном столе цвета слоновой кости, с нарядными бело-красными клетчатыми салфетками, он обнаружил страшное: стеклянный пузырек, наполненный багровой жидкостью и закупоренный пластиковой пробкой. А рядом лежал телефон Алины с трещиной на экране. Внезапно на него пришло сообщение:
Теперь ты все понимаешь, ищейка. Ты убил моего брата, но я всегда был добрее него, так что, в отличие от Тима, я дам тебе шанс найти свою семью. Они ждут тебя там, где в тени королева хранит свои тайны. Просто следуй к зеленому саду за первым лучом зари. У тебя есть три дня. Но если ты не успеешь, две капли крови из этого пузырька превратятся в реку. Время пошло.
На плечо Стаса легла ладонь коллеги, с которым они приехали сюда вместе. Спутник указал на дверь, показывая Лаврентьеву, что нужно отправиться в Управление. Колдун кивнул, практически не видя лица друга – глаза застилала пелена.
Едва они вернулись в УСК, Муромцев отстранил Стаса от дела.
– Я не сомневаюсь в ваших навыках, Лаврентьев, – уверял руководитель, стоя у своего стола и сложив руки на могучей груди, – но теперь это личное дело, глубоко личное, и, как бы вы ни старались, эмоции все равно будут влиять на ваши суждения. Надеюсь, вы меня понимаете.
Его фигура загораживала собой окно, отчего лицо пряталось в тени, а Лаврентьев не мог увидеть его глаза и по ним разгадать чувства. Впрочем, вряд ли он сейчас был бы на это способен. Его собственные эмоции как будто заледенели, а свершившееся едва укладывалось в голове: его жена и маленький сын в плену у маньяка, который убивал людей, а из частей их тел создавал жуткие панно.
Все это было слишком сюрреалистично. Настолько, что Стасу казалось, будто он лишился всех чувств, кроме ледяной ярости. Но, помимо отца и мужа, он был еще профессионалом. И эта часть его сущности понимала – Муромцев прав.
– У вас будет допуск к любым материалам дела, – продолжал тем временем начальник, – вести его будут наши лучшие сотрудники. Я привлеку упырей – случай беспрецедентный, и они не смогут отказать нам. Мы найдем вашу семью.
– Они могут быть уже мертвы. – Стас не узнал собственного голоса, будто глядя со стороны, как шевелятся губы, произнося слова.
– Они живы, – твердо заявил Муромцев, – и мы их найдем.
Лаврентьев даже не кивнул. В его груди будто образовалась крошечная черная дыра, которая засасывала в себя душу и причиняла тем самым нестерпимую боль. Она даже заглушала боль в ребрах. В дверь кабинета постучали. Начальник разрешил войти, а Стас не отреагировал.
– Здравствуй, – проговорил Муромцев, когда в кабинет вошла высокая и бледная женщина.
Она была одета в легкий льняной комбинезон, на костлявых запястьях звенели золотые и серебряные браслеты. Ее длинные светло-золотистые вьющиеся волосы были густыми у корней, но редели и истончались к кончикам. Лаврентьеву доводилось ранее видеть гостью, пусть и только в сводках УСК. А женщина скользнула по нему взглядом темно-вишневых глаз и вопросительно посмотрела на Муромцева.
Ее звали Вештицына, и она возглавляла калининградскую вервь упырей. Колдун предложил ей сесть, но девушка отказалась.
– Что случилось? – спросила она.
– Кое-что очень серьезное, как ты понимаешь.
– Разумеется, иначе ты бы не вызвал меня на разговор. Ну?
Муромцев упер руки в бока.
– Это мой сотрудник, Станислав Лаврентьев. Сегодня утром один из ваших похитил его семью, жену и маленького сына, а теперь он угрожает убить их, если мы не сможем за три дня найти место, где они находятся.
– При чем здесь я? – холодно отозвалась Вештицына. А Муромцев, поджав губы, строго посмотрел на нее.
Она была бы не упырицей, если бы сразу бросилась им помогать. Но каждый из них знал, что отказаться она не может.
– Двое, а может, и больше упырей убили шестерых колдунов. Мы знаем точно, что преступники – братья Саградовы, один из них погиб в стычке с моим подчиненным. А брат убитого маньяка в отместку похитил семью Лаврентьева. В твоих непосредственных интересах сейчас работать с нами и помочь нам выследить одного из преступников. Забота о репутации верви лежит на ее главе. Или тебе все равно, как будут относиться к упырям после того, как один из вас убьет маленького ребенка и беззащитную женщину?
Вештицына сощурилась. Наконец она кивнула.
– Хорошо. Дай мне сутки. Сколько, ты сказал, убийца дал времени? Три дня?
– Да.
– Я думаю, суток хватит. Возможно, поиск растянется до двух дней… Но мы привлечем лучших упырей-ищеек.
– Чем быстрее, тем лучше.
– Знаю! – огрызнулась Вештицына. – Я сделаю все, что смогу. Мне нужна будет кровь преступника, у вас она есть?
Муромцев поднял со стола пакет с пластиковой ампулой и с помощью колдовства передал упырице.
– Здесь образец крови его брата, который нам прислали из больницы, где он наблюдался, для сверки с данными упыря, убитого в стычке моим подчиненным.
– А жертвы? На всякий случай. Если не получится выследить Саградова, мы попытаемся найти похищенных им людей, хотя это наверняка будет сложнее.
Муромцев отправил вслед за пакетом с кровью упыря пузырек, оставленный для Лаврентьева на кухонном столе его квартиры. Вештицына перехватила плывущий по воздуху флакон и, не прощаясь и не обращая никакого внимания на Лаврентьева, развернулась на каблуках и вышла.
Едва за ней закрылась дверь, Муромцев тяжело опустился в кресло. Стас на него не смотрел. Он сидел, склонив голову и глядя на свои кисти, побелевшие от того, как сильно он сжимал кулаки. Все это как будто происходило не с ним. Как быстро жизнь может превратиться в сюрреалистический кошмар!