Микодез пожалел бы Кел Черис, но пока что Куджен был не склонен навредить тому, кто мог развлечь его в вопросах, касающихся теории чисел. Кроме того, угроза была реальной. Очень жаль, что она сделалась кандидатом на ликвидацию календарной ереси, но кто-то должен это сделать, и у нее больший шанс на выживание, чем у многих.
– Тогда я всё подготовлю, – решил Микодез. – В зависимости от того, как тесно мне придется работать с Командованием Кел, я предоставлю ее тебе через восемнадцать дней или около того.
– Великолепно, – сказал Куджен. – На будущее, постарайся не избегать меня столь явным образом. Я испытываю неловкость, когда взрослый Шуос ведет себя так банально. – И он отключился, не дожидаясь ответа.
Что ж, стоило оказаться в неловком положении, чтобы убедиться, что на борьбу с календарной ересью пошлют того, кого предпочел он. Микодез потратил несколько минут на составление инструкций Командованию Кел, а потом отослал их.
Кел Черис была в здравом уме, хотя всё указывало на то, что это не навсегда. И всё же Микодез был вынужден обменять ее благополучие на благополучие гекзархата. Может, однажды кто-то придумает лучшее правительство, где промывка мозгов и ритуальные поминальные пытки не будут тривиальной правдой жизни. До той поры он будет делать всё, что в его силах.
Черис провела в молчании всё время, пока они летели обратно к боксмоту, который перевозил пехоту. Боксмот был совершенно обычным: стены выкрашены в мрачный черный и темно-серый, с редкими вычурными вкраплениями золота. Черис доложилась заместителю коммандера, неулыбчивому мужчине со шрамом над правым глазом. Отсалютовала ему, прижав кулак к плечу, и он отсалютовал в ответ. Она передала сетевой ключ роты, чтобы начальство смогло в свое удовольствие проанализировать данные.
– С возвращением, капитан, – сказал заместитель, и в его взгляде Черис заметила проблеск любопытства.
Это ее встревожило – среди Кел не стоило выделяться, – но, похоже, ответа не требовалось.
Мот-сеть сообщила ей текущую схему транспортного судна и указала, где можно найти кают-компанию для офицеров, ее личную каюту и казармы солдат. На самом деле, прежде чем отправиться в соответствующую кают-компанию, надо было сперва привести себя в порядок. Согласно протоколу, она узнала статус тех, кого забрали в медотсек ввиду ранений. Она подумала о непокорном отряде, который погиб на Драге перед эвакуацией.
Ее каюта располагалась рядом с казармой роты. Ей предоставили две комнатки и ванную. Все ее мышцы ныли, но она разыскала среди личных вещей коробочку, откуда достала вороний камень удачи, подаренный матерью на двадцать третий день рождения. Силуэт ворона на полированной тускло-серой поверхности был приятным напоминанием о доме, который она навещала так редко.
Потом кто-то быстро постучался в ее дверь: три, один, четыре, один, пять ударов…
– Входите, – сказала Черис, удивленная ритуалом. Камень удачи она спрятала.
Вошел один из сервиторов боксмота – птицеформа, – неся букет цветов из анодированной проволоки. Их было двенадцать, по одному на каждого сервитора, который пал при исполнении. Никто не признавал их заслуг официально, но это не причина, чтобы их не вспоминать.
– Спасибо, – сказала Черис птицеформе. – Внизу нам пришлось туго. Жаль, что мне не удалось сделать больше.
Птицеформа выдала череду ироничных золотых и красных вспышек. Черис, которая научилась читать упрощенный универсальный машинный язык, кивнула в ответ. Сервитор прибавил, что у него проблема с одним из зажимных устройств, и не могла бы она уделить минутку, чтобы его отрегулировать?
– Разумеется, – сказала Черис. Она не была техником, но кое-какие ремонтные работы лучше всего выполнять человеческими руками, а основы она изучила. Как выяснилось, пришлось всего лишь чуточку повозиться с плоскогубцами особой конфигурации. Птицеформа удовлетворенно звякнула, словно колокольчик.
– Теперь мне надо вернуться к своим обязанностям, – сказала Черис. – Побеседуем позже?
Птицеформа выразила согласие и удалилась, оставив цветы.
Черис не знала ее имени. Сервиторы были предназначены для удобства людей, но она не сомневалась, что у них имелись собственные имена. Она нарочно не спрашивала об этом.
Она быстро помылась, а униформа в это время очистилась сама. Последние морщины на ткани разгладились, когда Черис взяла ее.
– Средняя официальная, – велела она ткани, и это не очень отличалось от боевой, за исключением манжет и яркости золотой отделки.
У Черис оставалось четырнадцать минут до того, как ей следовало появиться в кают-компании и разделить с ротой общинную чашу, празднуя их возвращение живыми. Незапланированное время было куда более ценным сокровищем, чем возможность искупаться. Черис в одиночестве опустилась на стул и положила руки на стол, наслаждаясь холодным и твердым стеклянным деревом. Взглянув вниз, она могла бы увидеть свое темноглазое отражение, пересеченное завитками и вихрями, похожими на странствующие галактики.
Ее сосредоточенность нарушила тепловая пульсация в руке. Ей велели явиться к защищенному терминалу для получения приказов. Формальная завершающая фраза указывала, что Черис имеет дело с кем-то из высокого начальства. В бою использовали сокращенные завершения. Она не могла и представить себе связанный с ее ротой вопрос, который мог оказаться срочным сейчас, когда сопротивление Угрей сломлено.
У Черис возникло предчувствие, что она не разделит эту трапезу со своими солдатами, но с этим ничего нельзя было поделать. Приказы превыше всего.
Терминал стоял в дальнем углу выделенной ей каюты. Он выглядел как утопленная в стене металлическая плита, матово-черная. На полу перед терминалом была выгравирована эмблема гекзархата: колесо с шестью спицами. Каждую спицу венчала эмблема фракции, каждой высокой фракции соответствовала низшая: девятихвостый лис Шуос с колышущимися хвостами, на каждом из которых был глаз без век, и полыхающий пепельный ястреб Кел; ножевая роза Андан и электрический скат Видона; волк-предсказатель Рахал и пустомот Нирай, усеянный звездами.
Она велела униформе принять полный официальный облик. Пепельный ястреб сделался ярче и изогнул шею – «чистит перышки», шутили Кел; изысканные бирюзовые и фиолетовые переливы придали ткани глубину. Манжеты и воротник удлинились и приобрели парчовую текстуру. Перчатки остались такими же, простыми и практичными. Кел носили более замысловатые перчатки только на похоронах.
– Капитан Кел Черис по вашему приказанию прибыла, – сказала она.
На терминале появился ее сигнификат, вокруг силуэта пепельного ястреба нарисовались красно-золотистые языки пламени. В отличие от эмблемы на мундире, пепельный ястреб на сигнификате был в конфигурации крылья-в-футляре.
Черис не уделяла сигнификату слишком много внимания, хотя в ее случае он указывал на природную склонность к тщательному планированию. Впрочем, имелись исторические примеры вопиюще неверных сигнификатов. В любом случае они были приблизительными, а не пророческими оценками. Архипредатель и безумец Шуос Джедао являлся как Девятихвостый лис, коронованный очами, визионер и стратег, но на самом деле оказался Жертвенным лисом. Последний гептарх Лиож, который до самого конца был Паутиной миров, единством из единств, умер, не выдержав давления войск Шуос, Кел и Рахал.
Она уже подумывала принести извинения и попытаться выйти на связь позже, как вдруг сигнификат на терминале рассыпался и превратился в ее собственное лицо: те же темные волосы, те же темные глаза. Но улыбка была чужой, и незнакомка носила распахнутые пламенеющие крылья верховного генерала, в то время как Черис – капитанский коготь с каплей крови на конце.
– Капитан, – сказало существо ее голосом. – Это Подкомандующий композит[4] номер два, Командование Кел. Подтвердите.
Черис вспотела. Композиты менялись от задания к заданию. Не было никакой возможности узнать, с каким верховным генералом она имеет дело или сколько из них объединили свои разумы в нечто большее. Но «номер два» указывал, что в составе композита есть как минимум один генерал самого высокого ранга. Дурной знак. Она выполнила положенный салют, не слишком быстро и не слишком медленно.
– Теперь вы понимаете, – сказал Подкомандующий номер два, как будто возвращаясь к прерванному разговору, который они начали прошлым вечером за бокалом вина, – что порученная вам миссия была ужасной. По правде говоря, это пустая трата хороших офицеров.
– Я знаю свои клятвы, сэр, – проговорила Черис, тщательно выверяя осторожность. Кел не любили осторожных – об этом инструкторы напоминали ей не один раз.
Подкомандующий номер два никак не отреагировал, что было лучшим ответом, на который она могла надеяться.
– Вот контекст, которого вам не дали, когда послали на Драгу. Вы вычислили, что Угри построили оружие, чья работоспособность основана на календарной ереси. Не отрицайте. Ваши действия против еретиков указывают, что вы понимали ситуацию.
Черис проговорила так ровно, как только могла:
– Я готова к обработке.
Это была не та судьба, которой желали Кел. Она происходила из семьи, где не было традиций службы Кел или какой-то другой фракции. Невзирая на противодействие родителей, она выдержала испытания и была принята в Академию Кел. Она сделала службу целью своей жизни, и было горько думать о том, что всё закончится. И всё же, подходящая судьба для Кел: яркий взлет, внезапная смерть.
Многие знали, что у пепельного ястреба есть другое имя: ястреб-самоубийца.
Подкомандующий номер два сказал:
– В самом деле большинство ваших солдат подвергнутся обработке в соответствии с Доктриной. Но поступать так же с вами было бы напрасной тратой вашего таланта к импровизации.
Черис не хуже других Кел распознавала эвфемизмы. Они приготовили для нее участь похуже и собирались распустить роту. И всё-таки она испытала робкое облегчение. Они бы не тратили время на этот разговор, если бы не замыслили какое-то задание – а совершенно невыполнимых заданий не так уж много.