о, во времена алхимиков распространенное по всей Европе. Сейчас же его умели изготавливать лишь редкие умельцы. Гильдия постаралась извести их под корень, но, видно, Кукловод нашептал рецепт изготовления своей безумной марионетке.
«Вот тебе и еще одна разгадка: почему душу не могли найти, — сказал самому себе Некр и добавил ехидно: — И тебя потеряли точно также».
Вспыхнул свет, резанув по глазам, заставив скрипнуть зубами и чуть не взвыть. И человеку-то, уже привыкшему к полумраку, больно, а ему и подавно. С полминуты Некр лежал в состоянии, сильно напоминающем забытье, с плотно сомкнутыми веками, из-под которых безостановочно текли слезы. Потом стало полегче, и он даже сумел открыть глаза.
— За что боролся, на то и напоролся. Да, Некр? — ненавистный голос вплыл в сознание, потребовалось время понять: с ним говорит уже не тенор, а скорее бас. Кукловод нынче приобрел голос Дмитрия Скобцева.
«Наверное, радости полные штаны, — подумал Некр, — помнится, когда-то мой… на тот момент еще друг сильно переживал из-за «неблагородного писка», вырывающегося из его глотки».
Он промолчал, только постарался чуть приподняться, используя стену как опору. Лязгнули цепи, свет перед глазами притух, но он вздохнул пару раз, и комната перестала погружаться в темноту.
— Сказку о Кощее помнишь? Чем ты не его явное воплощение?
— А ты не иначе Марью Моревну из себя корчишь? — язвительно предположил Некр. — Она же ему в жены набивалась, насколько помню, а Царь не хотел, вот и загремел в кандалы, — криво усмехнувшись, он вскинул бровь и протянул еще более издевательски: — Ай да Кукловод... Я и не подозревал в тебе подобных наклонностей.
И получил — увесистую такую оплеуху. Руки о него марать не стали, но кулак, в который собрался воздух, от реального мало отличим. От удара голова дернулась, Некр ударился затылком и с минуту считал ясные звезды, вспыхнувшие перед глазами.
— Осторожнее, Некр, я ведь могу и не сдержаться, — прошипел мерзавец не хуже гадюки. — Кукловод? Сам выдумал?
— Надо же как-то называть…
— Меня устраивает, — одобрил тот. — Хотя лучше бы ты звал господом.
— Я сейчас наблюю тебе на ботинки от одной лишь мысли об этом, — предупредил Некр.
— Нечем.
— А я желчью, кровью или что там во мне еще осталось?
— Дерьмо, — подсказал Кукловод и рассмеялся. — Оно в тебе всегда было, есть и будет, но меня устраивает и оно. Не хочешь, кстати, поблагодарить?
— За что?..
— По меньшей мере за спасенную жизнь, а по большей… кто, по-твоему, сделал тебя главой Гильдии?
— Врешь.
— Почти нет, — поморщился тот. — Ты являлся лучшей кандидатурой, к тому же было правильно связать тебя обязательствами. Ты тогда времени не находил бы поднять голову и оглядеться. И в чужие дела не лез, поскольку своих полно. Вот я и осуществил, так сказать.
И эта тактика, следовало признать, себя оправдала. Вот только Некр признавать аккурат и не собирался.
— О… — протянул Кукловод, качая головой на осколки. — Дал выход злости? И каково знать об упущенной возможности сбежать? Единственной возможности, Некр! Специально мной подстроенной.
Некр отвернулся, разглядывая стеллаж. Итак, кубик Рубика. Можно его представить, повертеть так и эдак. А еще — ахедрес… то есть, шахматы. Во время пыток бездействием — лучшее, что можно себе представить. Множество тактик, уже сыгранных партий, игра с самим с собой заскучать не даст.
— Я не стану морить тебя жаждой, — прозвучало у самого уха.
Некр вздрогнул, досадуя на самого себя за это, прикусил многострадальную губу, вздохнул, наконец-то почувствовав боль. Волна ярости, испытанная им недавно, смела пустоту, а панику заставила убраться восвояси, поджав хвост. Так просто его не сломать.
— Учитывая кровопотерю, отказ от питья тебя убьет, — продолжал тем временем Кукловод, — а мне ни к чему противостоять навьей твари твоего опыта в здравой памяти. Еще и более могущественной, чем при жизни. Тебя же выпустят тотчас же, как переступишь Рубеж. Если тамошние боги не преуспеют, их опередят твои коллеги, наплевав на правила. Ну, скажи же, будто я ошибаюсь.
Некр молчал, как партизан на допросе.
— Ты ведь выводил из себя Дмитрия именно поэтому. И он действительно ослушался меня, применив к тебе большие, чем следовало, силы. Вот только ты живучее, нежели полагаешь.
— И ладно, — Некр хотел пожать плечом, но мышцы свело.
— Твое возвращение из Нави могло бы стать неплохой иллюстрацией для моих будущих рабов: Армагеддон во всей красе, поединок истинного бога против вылезшего из загробного мира дьявола. Удобно вводить новый культ, не находишь? Можно ему следовать, играть в предсказанное, внушать адептам представления о божьем замысле. Они тогда охотнее встают в стойла, тянут свою лямку и уверены, будто путь, по которому их гонят, — единственный.
Некр скрипнул зубами — может, хоть немного сточатся, а то кажутся пыткой ничем не меньшей, чем слабость и оковы, изрядно натершие запястья.
— Очень… очень заманчиво, — изображая задумчивость, протянул Кукловод. — Но… слишком непредсказуемо.
— Помнишь о том пророчестве? — усмехнулся Некр. — Эка тебя пришиб им кто-то.
— Некоторые предсказатели — сродни нам, хранителям знаний, — произнес Кукловод серьезно и совершенно иным тоном: будто справку давал. — Мы можем убедить каждого, вложить в головы любые… ну ладно, почти любые идеи. Даже яростного мусульманина можно заставить покреститься, а фанатика-христианина сделать правоверным солдатом Пророка, но обратить их в язычество, к примеру, уже вряд ли. Как и некоторых язычников, чем покрестить, проще сжечь.
— Что ваше христианство, что ислам — из одного истока, а вера предков — изначальная, в крови.
— Эка ты заговорил! — расхохотался Кукловод. — Так вот, мы правим идеями, а пророки умеют менять реальность. Просто менять реальность! Сказал: этот раб станет Царем Царей — и все. Великая Власть, столько дел наворотить могли бы, но увы, — посетовал он. — Договориться с ними невозможно. Их логика лежит вне моего понимания. Я однажды попытался, и с порога заполучил геморрой в виде тебя.
— Только не говори, будто не рад, — съязвил Некр.
— Не без этого, — легко согласился Кукловод. — Наличие врага, подобного тебе, привносит в жизнь определенную пикантность. Я вот задался целью снова сделать из тебя если не друга, то преданного слугу и последователя.
— Я скорее удавлюсь, а лучше удавлю тебя.
Кукловод снова покачал головой, нацедил из принесенного с собой кувшина полстакана темно-рубинового напитка и протянул Некру. Тот отвернулся.
— Герой… Глупый.
Можно подумать, Некр об этом не догадывался. Однако вода камень точит. Когда-нибудь он нарвется, спровоцирует мучителя, и тот позволит ему скользнуть за Рубеж. Не сейчас, но через неделю, месяц, полгода… если время еще будет существовать. А уж в Нави он сумеет очень многое, а затем действительно явится в реальность.
Но пока Кукловод убрал поднос подальше, словно боялся будто пленник вскочит, смахнет цепи, словно паутину, схватит поднос и огреет им по голове. Если бы Некр мог встать, голыми руками удушил, без каких-либо подручных приспособлений. Увы, он и шевелился-то с трудом. Кукловод взял стакан, сел на корточки, будто гопник у лавочки, ухватил Некра за волосы, заставил запрокинуть голову, открыв шею. Край стакана ударил по заострившимся зубам, смешанные в определенной пропорции гранатовый и виноградные соки полились в горло.
— Я ведь и воронку могу поставить, — заметил Кукловод.
Некр промолчал, стремясь не подавиться. У него и такое очень простое действие, как пить, вызывало страшную слабость. Наконец, стакан убрали, позволив, повалиться на пол. Он сейчас принял бы бесчувствие как дар, вот только спасением то не являлась. Он не только не мог встать на тропу грез, но даже просто позвать — хоть кого-нибудь. Потому Некр постарался еще немного поприсутствовать в действительности. Авось услышит, нечто стоящее. И он услышал.
— Никаких Иванов-царевичей я к тебе не подпущу. Хватит, уже один такой тебя выкрал однажды. Твой учитель, кажется? Больше не явится.
— Из-за тебя он пропал?! — спросил Некр.
— Как тебе сказать… Руку я чуть приложил, не скрою, но все вы, некроманты, донельзя самоуверенны и любопытны. Особенно последнее, а от любопытства кошки дохнут.
— Вира нет в Нави.
— Разумеется. Ты в ней тоже отсутствуешь.
— И в Яви.
— Тебя тоже не найдут, — пообещал Кукловод. — Но позже, я пока не готов расстаться с тобой.
Некр скрипнул зубами.
— Ух… какие клычки. Смотри, сам не поранься. Или ты уже? — Кукловод протянул руку, отгибая нижнюю губу, присвистнул.
Некр дернул головой, вырываясь: уже без цели позлить, давая выход омерзению. Его тотчас же перехватили за подбородок, погладили по скуле, где белел едва заметный шрам от когтя — Ирвина наградила при встрече. Малая плата за осквернение собой ее взора, а могла ведь и цапнуть.
— Не дергайся. Только себе ведь делаешь хуже. Конечно, со временем и цепи ржавеют, но кто сказал, будто у тебя оно есть? Не будет, как в сказке про богатыря, преданного побратимами. Я часто навещать буду и проверять, чтобы ты ни в коем случае не вырвался на волю. Медленно, очень медленно, но стану для тебя единственным близким существом, снова другом…
Некр поморщился, хотел сплюнуть, но во рту стояла сушь.
— Слабость, боль и неволя ломала и не таких, как ты, друг мой. Это пока тебе неприятно, но относительно скоро станешь радоваться каждому моему приходу.
— Это вряд ли — ответил Некр и тотчас заметил: — Нет Вира, найдется кто-то другой.
— На твоем месте я не рассчитывал бы. Впрочем, надейся. Чем сильнее надежда, тем горше разочарование. Ты не убедился в силе моего предвидения, когда Дмитрий убил твоего человека? Очень зря.
Некр нахмурился. Благо, мерзавец не счел это удивлением.
— Ах да, ты ведь полагал, будто просто пригрел человечка. Очередная походя оказанная милость, не так ли Некр? Ты мастак раздаривать себя. Но неужели, даже являясь за ним на крышу, еще не догадался? До сих пор?!