— Если тебя вдруг интересует, — процедил Юн сквозь зубы. — Насчёт избавления от зависимости. Так вот, я слышал, что это всё-таки можно сделать. Но для этого нужен совершенно особый препарат, который, опять-таки, производит только Кианг. И это — один из вопросов, которые я собираюсь поднять на саммите.
— Хочешь сказать, что Кианг гарантированно будет там?
Сказку об избавлении я пропустил мимо ушей. Юн либо врал, либо ему самому кто-то насвистел в уши. Ниу я оставил с полным пузырьком витаминов и с телефоном, велев звонить мне, если что-то пойдёт не так. Что угодно. Если вдруг она позвонит и пожалуется на ломку, которую ничем не снять, я скажу ей, где хранится флакончик с настоящими таблетками. Но почему-то был уверен, что этого не случится.
— Какие могут быть гарантии? — пожал плечами Юн. — Насколько я понимаю, Кианга никто никогда не видел. Он общается через своих представителей.
Забавно. Пять кланов стали настолько сильны, что подвинули правительство. Но вдруг пришёл Кианг и одним махом нагнул всех пятерых. И теперь кланы мечутся, отчаянно отрицая очевидный факт: их поимели. Как наивные девочки, всё ещё ждут букета цветов и золотого колечка, да только у Кианга другие планы.
В дверь постучали.
— Открыто, — сказал я и повернул голову.
Дверь купе мягко поехала в сторону. За дверью стояла проводница, прикатившая сервировочный столик, уставленный какими судками. Симпатичная. Я бы поставил все деньги на то, что девчонке даже восемнадцати не исполнилось — хотя, конечно, кто их, китаянок, разберёт. К тому же понятие «трудоспособный возраст» тут куда более зыбкое, чем в моей родной стране.
Проводница вежливым, мелодичным голосом поинтересовалась, не желают ли господа пообедать. Юн, кажется, несмотря на симпатичность, готов был послать её лесом, но я его опередил и сказал, что желают. Что если даже второй господин этого не желает, то я лично сожру ещё и его порцию.
Проводница вкатила столик в купе и принялась расставлять на столе судки. Она была одета в форму: тёмно-синяя узкая юбка и пиджак, с ослепительно белой блузкой. На коротко стриженых чёрных волосах чудом держалась шапочка, кокетливо сдвинутая набок. Купе наполнилось лёгким запахом духов. Я с интересом следил за тем, как руки девушки, затянутые в белые перчатки, расставляют на столе судки. Получалось у неё не очень ловко — новенькая, наверное. А может, просто волнуется — небось, не каждый день главу клана обслуживает. Девушка, заметив, что я на неё смотрю, мило покраснела и засуетилась ещё больше.
— Да вы не спешите, — попробовал успокоить её я, — мы не настолько голодные.
Юн фыркнул.
Девушка забормотала извинения, поставила на стол тарелки, мисочки для риса, положила палочки и удалилась. Я проводил взглядом её фигуру. Красивая всё-таки форма у женщин-железнодорожниц. Особенно разрез на юбке.
— Понравилась? — фыркнул Юн.
— А тебе — нет? — парировал я.
Юн пробормотал что-то пренебрежительное, дескать, видал и не таких красавиц, а я принялся с воодушевлением снимать крышки с принесённых судков и восстанавливать растраченные калории. В процессе поглощения силы прибывали, слабость откатывалась всё дальше, и скоро я вновь ощутил себя бодрым и готовым к любым испытаниям.
— В общем, ты можешь говорить, что хочешь, — возвращаясь к разговору, прерванному появлением проводницы, сказал Юн. — И можешь мне не верить. Но я действительно хочу от всего этого избавиться. Просто пойми — если Чжоу сейчас уйдут, никому не станет лучше, кроме других кланов. А если мы откажемся сотрудничать с Киангом, нам придётся уйти, или же нас сомнут. Не лучше ли будет, если там, наверху, будет кто-то, понимающий, что систему нужно менять? Думающий об этом?
— «Серьёзный мужик подумает над вашими проблемами. Один час раздумий — десять баксов», — сказал я.
— Что это? — нахмурился Юн.
— Анекдот, Юн. Просто анекдот. — Я встал, потянулся и, бросив взгляд в окно, шагнул к двери.
— Ты куда? — насторожился Юн.
— Проверю бойцов, — сказал я. — Сиди тут, запрись и никому не открывай. Сделай вид, будто пытаешься сохранить себе жизнь.
Глава 16. Меч Защитника
В коридоре меня внезапно накрыло снова, едва успел задвинуть за собой дверь. Не откатом — чем-то другим. Голова вдруг закружилась, я привалился плечом к оконному стеклу и закрыл глаза. Но ещё раньше, чем я их закрыл, вокруг сгустилась тьма.
Я вновь увидел свой меч, висящий в пустоте. И услышал чей-то голос, говорящий:
— Меч Защитника следует обнажать лишь для защиты нуждающихся. Тот, кто использует меч для других целей, расплатится своей силой. Но тот, кто призовёт меч для защиты слабого, обретёт в нём могучего союзника.
Голос стих. Дурнота, чуть не свалившая меня с ног, постепенно отступала. Я открыл глаза, перевёл дух. И что это такое было, интересно? Что за голоса в голове? Крайне тревожный симптом. А что ещё более тревожно — голос показался мне знакомым. Где-то я его слышал, причём, именно таким — громовым, раскатывающимся…
— О, сколько нам открытий чудных готовит нас избравший дух, — пробормотал по-русски я.
Попытался вспомнить всё, что знал о личном оружии от Делуна. Пожалуй, если наложить его слова на те, что произнёс голос во тьме, то получается достаточно цельная картина. Каждый избранный духом выбирает свой путь. От выбора пути зависят техники, которые он сможет освоить. У каждого избранного — наверное — так или иначе, рано или поздно, появляется личное оружие. И это оружие можно использовать лишь для целей, которые определяются выбранным путём.
И вот тут начинается самое интересное. Если вытащить меч не по делу — за это придётся расплачиваться «своей силой». Видимо, это подразумевает внеплановый, либо усиленный откат. То есть, если я достану меч и зарублю им, например, ту симпатичную проводницу — после этого опять буду лежать пластом. Поскольку мой путь — это путь Защитника, то меч, получается, только для защиты.
Или взять того шибанутого красного ниндзю, что пытался меня убить. Думаю, не ошибусь, если предположу, что он выбрал путь убийцы. Значит, его меч — только для убийств. Вейж — убит. Ган — убит. А против меня — не получилось. Не сработало. Значит, сейчас убийца расплачивается своей силой? Это, конечно, хорошо…
Смущают только два момента. Первый: ниндзя неизвестно где, и воспользоваться его слабостью у меня не получится. И второй: я не собираюсь вечно играть в обороне. Однажды я сам начну охоту на Кианга и всю его свору. Проканает ли это, как защита мира от наркотических пучин? Или после каждого убийства мне придётся сутки лежать, восстанавливаясь?
Впрочем, вторая проблема надуманная. Зачем мне использовать меч? Двадцать первый век на дворе, есть куда более эффективные инструменты для лишения людей жизни. К примеру, тот, что лежит у меня в кобуре. Меч — позёрство, не более. А кроме того, есть техники, которые в чём-то даже превосходят огнестрельное оружие. Их не изъять при обыске, не обнаружить детекторами. В общем, если я продвинусь дальше по этому пути — меч мне, пожалуй, не понадобится.
— Вы что-то сказали, господин?
Кажется, последнюю фразу я произнёс вслух. Рядом со мной стояла давешняя проводница и встревоженно заглядывала мне в лицо.
— Вы так побледнели. Хорошо себя чувствуете?
До меня снова донёсся запах её духов.
— Теперь уже гораздо лучше, — честно сказал я. — Как только вы подошли, сразу полегчало.
— О, господин — такой шутник!
Девушка мелодично рассмеялась. Полные губы раскрылись, на шее блеснула золотая цепочка, спускающаяся в вырез блузки. Она стояла так близко ко мне…
Я-взрослый, наверное, не стал бы этого делать. А я-шестнадцатилетний идиот привлёк девушку к себе и поцеловал в смеющиеся губы.
Она ахнула, попробовала отстраниться — я не отпускал.
Да и она всерьёз не сопротивлялась. То ли слишком обалдела от моего напора, то ли моя избранность испускала какие-то флюиды — не знаю. Но скоро мы уже целовались с такой страстью, что стало ясно: в одежде нам тесно.
— В моём купе сидит господин глава клана Чжоу, — усилием воли оторвавшись от губ девушки, хрипло сказал я. — Проводишь к себе?
Она молча, не отрывая глаз от моего лица, схватила меня за руку и потянула за собой.
Её купе оказалось едва ли не вдвое теснее того, где расположились мы с Юном. Две узких полки-дивана, крошечный столик, на прикреплённых к стене крючках висит какая-то одежда — мне некогда было осматриваться.
Пиджак девушки полетел на пол, вместе с моим пиджаком. Пуговицы на блузке она торопливо расстегнула сама — кажется, боялась, что под моими пальцами они брызнут в разные стороны. Юбка соскользнула к её ногам, девушка нетерпеливо переступила через неё. Я сел на узкий диван, потянул проводницу к себе на колени.
— Ты ненормальный, — тихо простонала она. А пальцы расстёгивали мою рубашку.
— Знаю, — целуя её, отозвался я. — Мне говорили.
Такого крышесносного секса в моей жизни ещё не было. По крайней мере, в здешней жизни — точно.
Кажется, что-то такое я пробормотал, когда начал приходить в себя. Крышу действительно сорвало наглухо. Причём, похоже, не только мне. Проводница смотрела на меня совершенно ошалевшими глазами.
— Обычно я себя так не веду, — попытался оправдаться я.
— Обычно? — фыркнула она.
Девушку словно подменили. Даже мелодичность из голоса пропала, тон стал низким, протяжным — и от этого, как ни странно, ещё более привлекательным.
Неужели она — из тех девчонок, что притворяются паиньками только до поры?.. Жаль, но я этого, кажется, никогда не узнаю. Внутренний голос подсказывал, что задерживаться в этом купе мне точно не сто́ит. Хотя бы потому, что диванов тут — два, и напарница девушки может появиться с минуты на минуту.
Я подобрал с пола пиджак.
— Душ — в конце вагона, — процедила девушка.
Она встала на полке на цыпочки, всё ещё обнажённая, из одежды — только золотая цепочка с каким-то кулоном, да белые перчатки на руках. На верхней полке были сложены стопками полотенца и постельное бельё, девушка взяла одно из полотенец и сунула мне в руки.