— Как-то по-детски.
— Да начхать. В случае чего — переводи стрелки на меня.
— Окей, — буркнул Джиан, споткнувшись об очередную кочку.
Возле трубы мы повернули налево, и неожиданно оказались на более-менее приличной улице. Здесь хотя бы стояли дома. Пусть убогие, покосившиеся, но — дома. Между ними были натянуты верёвки с сохнущим бельём, в подобии дворов кто-то умудрялся держать кур. А людей видно не было. На работе, наверное. Или воруют — тоже, в общем-то, занятие. Или отсыпаются после работы или воровства.
— Оно, нет? — спросил Джиан.
Я повернул голову. Табличка на чуть живом домике выглядела, как издевательство. Тонкий намёк на то, что это место не перенеслось сюда из какой-то иной вселенной, а имело непосредственное отношение к этой. Улица. Номер дома. Неудивительно, что местная детвора знает адрес. Может, это вообще единственная табличка, сохранившаяся во всём квартале.
— Оно, — подтвердил я и глубоко вдохнул. — Ну, с богом.
Я подошёл к двери и постучал. Негромко, без настойчивости. Послышалось шебуршание за дверью. И тишина. Я постучал ещё раз. Тихо…
— Мама? — негромко сказал я, с трудом заставив себя произнести это слово.
И дверь открылась мгновенно. Худая, словно бы высохшая женщина, закутанная в остатки того, что когда-то было шалью, уставилась на меня. Секунду стояла, раскрыв рот, словно бы в изумлении. И вдруг всхлипнула, бросилась ко мне, обняла.
— Лей, — разобрал я сквозь рыдания. — Лей! Сыночек…
Глава 21. Дом, милый дом
Я предвидел это. Боялся и одновременно надеялся на такой исход. А когда время пришло, эмоций попросту не было. Простой факт: обнимающая меня женщина была мне чужой. Я не знал её, не помнил, и её лицо, её слёзы не вызвали ни малейшего отклика в душе.
Наверное, может показаться странным, что мать даже не заподозрила, будто с её сыном что-то не так. Однако на самом деле это не такая уж редкая ситуация. Люди сплошь и рядом меняются до неузнаваемости, особенно если есть хороший повод, как у меня. Я прошёл через все круги ада пенитенциарной системы и вернулся — другим человеком. Чего-то мне не хотелось вспоминать. О многом не хотелось рассказывать. А кроме того, если из дома меня забрали мальчишкой, то теперь, в глазах матери, я вернулся мужчиной, и она робела, не решалась мне докучать.
Мы сидели за столом — мама, Джиан и я. От рассохшейся столешницы отделился верхний, облицовочный слой, сделанный из пластика. Пластик примотали к столешнице синей изолентой. Я подумал, что это сделал, наверное, ещё папа Лея — сам Лей использовал бы скотч. Изолента так потемнела от времени, что казалась чёрной.
Папа. Мама…
Трудно было заставить себя называть незнакомую женщину мамой, но я справлялся. Мы пили чай — как ни странно, вполне приятный на вкус. Джиан помалкивал, делая вид, что разговор его не касается, что, в общем-то, так и было.
— Скажи правду, — попросила мама, касаясь моей руки. — Ты сбежал?
Я едва сдержал усмешку. Тем же вопросом сейчас, должно быть, задаётся Юн. Моё выражение лица маме, кажется, не понравилось.
— Лей… — прижав руки к груди, прошептала она.
Я торопливо мотнул головой.
— Не сбежал. Вышел по закону. Всё нормально, не волнуйся.
— Но как же так — по закону?! Тебя ведь выкупил клан. Мне велели забыть тебя. Сказали, что ты теперь навеки принадлежишь проклятым Чжоу!
— Ну… Видишь ли. Так сложилось, что я теперь — сам Чжоу.
Мама в испуге закрыла себе рот ладонями. Я улыбнулся, легонько коснулся её плеча:
— Ничего. Я не обидчивый.
— Но как…
— Мне просто очень нужно было выйти на волю. И я нашёл путь… Расскажи лучше, как ты тут? — Я окинул взглядом убогое убранство её одинокого жилища. Хотелось спросить: «И где мой папа?», но это было бы чересчур даже для изменившегося после отсидки сыночка.
Где может быть папа такого, как я? В космосе, в дальнем плавании, на худой конец — в могиле. Ну, или, с учётом объективных реалий, его пепел давно развеяли по ветру.
О себе мама говорила скупо, неохотно. Видимо, ей не хотелось жаловаться сыну, который только что вернулся из ада, а ничего, кроме жалоб, она вспомнить не могла. Работала всё там же (где «там же?»), денег едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами. Зарплату недавно урезали, начальник сказал «временно», но, судя по горькой усмешке матери, она, в отличие от Юна, хорошо знала, чем чреваты «временные» обстоятельства.
— Пацаны-то помогают? — осведомился я, вспомнив слова Минжа, с которым мы познакомились на вокзале.
Мама едва заметно поморщилась, отвела взгляд. Стала смотреть в окно.
— Ясно, — кивнул я.
— Этот, как его… Яозу твой заходил пару раз, — нехотя сказала мама. — Важный такой. Если что, говорит, обращайтесь, всё сделаем. Ну и куда к нему обращаться, где я его найду? Да и что — всё? — Она махнула рукой. — Мне Гуолианг помогает.
— Кто? — не удержался от вопроса я.
Мама посмотрела с удивлением:
— Гуолианг. Не помнишь разве? Каждый день заходит. То починит что-нибудь, то деньгами немного поможет. Как тебя забрали, мне ведь совсем туго стало… А скоро он сам заболел. Упал прямо на пороге своего дома. Лежал ничком, я думала, умер. А врача сюда — сам знаешь, попробуй дозовись. Он когда очнулся, я ему так и сказала: «Гуолианг, глупый ты человек! Таким, как мы с тобой, разве болеть позволено? Нашему брату, да нашей сестре — либо работай, поесть забывая, либо уж сразу помирай». А он, как сейчас помню, смотрел на меня, смотрел, и вдруг заплакал, я аж испугалась. И говорит: «Виноват я перед тобой, Кингжао. На всю жизнь виноват. А ты мне — взяла, да эту жизнь спасла…». Бредил, наверное. Да только с тех пор, как на ноги встал — он меня не оставляет. Каждый день приходит. Да и сейчас, верно, скоро придёт.
Я переглянулся с Джианом. Тот пожал плечами. Какой-то Гуолианг, помогающий выжить моей матери. Которую, как оказалось, зовут Кингжао… Кингжао Ченг. Наверное, Ченг.
Мама тоже с любопытством поглядывала на Джиана, который молча, будто ботаник-первокласник на чаепитии, отхлёбывал из чашки и делал вид, что ничего вокруг не замечает, а весь целиком погружен в свои мудрые мысли.
— Это, кстати, Джиан, — сказал я. — Мой… — и завис.
Мой — кто?
Водитель? Друг? Коллега по работе?
— В общем, мы с ним в школе познакомились, — буркнул я в итоге.
— В школе? — удивилась мама.
— Ну, это… Школой называлось то место, куда определил меня клан Чжоу. Мы с Джианом сумели оттуда выйти. Я бы без него не справился.
Тут я вспомнил, как дрался с Нианзу. Тот сотворил полчище своих двойников, и они убили бы меня, если бы Джиан внезапно не выстрелил из автомата.
— Ваш сын преувеличивает, госпожа Кингжао, — заметил Джиан своим фирменным мягким голосом. — Благодаря его мужеству и таланту и я, и многие другие не только сохранили жизнь, но и получили свободу. И даже много больше, чем свободу.
Наверное, он вспоминал о том, как на турнире при загадочных обстоятельствах убили Вейжа, нашего учителя, и я внезапно взвалил на себя его обязанности. Да, наверное, если бы не я, школа Цюань пришла бы к финишу с куда более худшими результатами.
— Ладно, все молодцы, — поморщился я. Никогда не любил купаться в лучах славы.
— Лей очень скромный, — сказал, усмехаясь, Джиан.
— Я всегда знала, что буду им гордиться, — просто сказала мама.
А я вдруг подумал, что моя настоящая мать не сказала бы такого никогда. В глубине души — может, и гордилась бы. Но представить себе её, произносящей эту пафосную фразу вслух, я не мог. Мама… кажется, что ещё чуть-чуть — и вспомню её лицо.
Разговор о прошлом и настоящем прервался паузой. После этой паузы неизменно должен был начаться разговор о будущем. Сын вернулся домой. Поддержка и опора. Что дальше?
— Ты теперь на работу устроишься? — с надеждой спросила мама.
У жителей Шужуаня, видимо, было весьма смутное представление о том, какие порядки царят в кланах.
— У меня уже есть работа.
— Правда? — захлопала глазами она. — И кем ты работаешь?
Я вновь встретил насмешливый взгляд Джиана. Ну да, поди объясни, кем я работаю…
Сказать правду? А если эту правду кто-нибудь узнает здесь? В Шужуане, как я успел понять, к кланам относятся весьма неровно. И если на полицию, к примеру, ещё можно надавить сверху и заставить отпустить нужного человека, то простой люд запросто может взять вилы и зажечь факелы.
А взгляд матери искал ответы. Она смотрела на мой пиджак, на непонятную безрукавку под ним, на торчащие из-за спины палки. Весь мой вид порождал больше вопросов, чем давал ответов.
— Специалист по безопасности, — сказал Джиан раньше, чем пауза стала подозрительной.
— Как это? — удивилась мама, теперь во все глаза глядя на Джиана.
— Ну, как… — вздохнул тот. — Знаете, как на предприятиях. Сидит такой орёл в отдельном кабинете, ни черта не делает. Раз в году выползает, раздаёт всем бумажки — мол, распишитесь, что прослушали лекцию по технике безопасности. И обратно в кабинет.
— А-а-а, — улыбнулась мама и кивнула. — Ну… это хорошо, сынок. То, что у тебя свой кабинет — это прекрасно.
Я посмотрел на Джиана так, что у меня чуть спонтанно не активировалась какая-нибудь смертоубийственная техника. Джиан в ответ ухмыльнулся.
— А где же ты работаешь? — спросила мать. — На заводе?
— На заводе, ага, — вздохнул я. — Фармацевтическом.
Вспомнил свою недолгую карьеру на заводе, окончившуюся горой трупов и двумя пробитыми цистернами.
Вряд ли маме было так уж легко поверить, что её сын — не то профессиональный попрошайка, не то карманный воришка — вдруг резко и решительно выбился в люди. У неё оставалось множество вопросов. Однако она придержала их до лучших времён — мудрая женщина. Вместо этого, начала обильно за меня радоваться, предрекать великое будущее и интересоваться планами на семейную жизнь.
— А Лей уже почти женат, — снова наябедничал Джиан.
Я прожёг его взглядом и снова подумал о технике Длинной Руки. Одно небольшое усилие, и Джиан сутки будет кровью кашлять…