Здания выглядели так, словно приросли к отвесной скале. Впрочем, в каком-то смысле так и было. Мне доводилось бывать в подобном монастыре, я знал, что стены зданий всего лишь огораживают входы в пещеры. Жилые помещения, молельни — всё там, внутри скалы. Юн не преувеличил, сказав, что монастырь неприступен. Попасть в него иначе, кроме как пройдя через единственные ворота, не сумел бы никто. Последнюю сотню метров к тропе, по которой поднимались мы, не присоединялись другие тропы — хотя ниже, на разных уровнях высоты, я видел развилки. Но к воротам вела только эта.
— И каким же образом сюда можно приехать на машине? — спросил у монаха я.
— Никаким. Сюда невозможно приехать.
— Но вы ведь упомянули «другие варианты»?
— Я говорил не о машине.
— А о чём? — не отставал я.
— О других вариантах подъёма.
Ясно. Просто так он военную тайну не откроет. Ладно, глаза у меня есть. Понадобится — сам разберусь.
Ворота распахнулись, едва мы успели приблизиться. Монахи сложили руки в благочестивом жесте, мы с Юном последовали их примеру. Ещё несколько шагов по той же тропе — и поднялись по ступеням самого ближнего здания. Каменная ограда, ведущая от ворот, соединялась с его стеной — той, что справа. Получается, что если выглянуть из окна второго этажа, под собой увидишь бездонную пропасть. Ну и великолепный вид, разумеется. А левой стены у храма не было. Её заменяла скала.
Двери в здание отворились так же беззвучно и будто бы сами собой, как ворота.
Мы вошли в здание вслед за монахом — тут же, впрочем, почтительно отступившим в сторону. В качестве встречающего я почему-то ожидал увидеть убелённого сединами старца, постигшего все тайны просветления и выражающего свои мысли исключительно древними мудростями — такими, что Делун от зависти зубами заскрежещет. Настоятеля, одним словом. Но нас встретил человек лет, на вид, не больше тридцати. Одетый в такое же оранжевое ифу с широким поясом, как у наших сопровождающих, такой же бритый и босой.
— Рад приветствовать вас на территории Монастыря Ледяных Гор. — Он говорил негромко, но эхо в этом пустом, гулком помещении разносило слова так, что мог бы вовсе шептать. — Моё имя — Ксин, обитель доверила мне встречу и размещение гостей. Я покажу вам ваши жилища и зал, где будут проходить переговоры. Идёмте. — Ксин взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.
Я, оглянувшись, увидел, что оба наших сопровождающих куда-то исчезли. Юн открыл было рот, собираясь то ли поздороваться, то ли представиться, но Ксин не стал этого дожидаться. Его босые ноги ступали по выскобленным доскам пола абсолютно неслышно. По крайней мере, до меня не долетало ни звука.
Ксин распахнул дверь в дальней стене помещения. Я оценил толщину стены — навскидку, с полметра. Предшественники монахов подошли к строительству обстоятельно.
Новое помещение представляло собой точную копию предыдущего — те же каменные стены и выскобленный деревянный пол, я почему-то не сомневался, что скоблят его вручную. Но здесь потолок не уходил в небеса. Наоборот, был таким низким, что рослый Ксин едва не задевал его головой. А левая стена была испещрена рядом полукруглых арок, как будто гигантские кроты прорыли в ней полдесятка ходов, и все эти ходы заканчивались здесь.
— Это — жилые помещения, — сказал Ксин. — За мной, пожалуйста, — и нырнул в ближайшую арку.
Я, сделав пару шагов, остановился и принялся нащупывать в кармане телефон, собираясь включить фонарик. Рядом со мной замер Юн. Я был готов поклясться, что занят он тем же самым. Не видно было ни зги, а Ксин словно растворился в темноте.
— Уважаемый, — окликнул я, — вы всё ещё с нами?
— Да, — отозвался из темноты Ксин. А в следующую секунду его фигура осветилась — монах зажёг свечу.
Стало видно, что мы находимся в каменном коридоре. Справа — глухая стена, с левой стороны — входы в пещеры.
— Братья и паломники обходятся без освещения, — сказал Ксин. — Но вы можете пользоваться свечами. — «Ибо что с вас взять, убогих», — мысленно закончил я.
Ксин зажёг от свечи ещё одну. Пригнувшись, зашёл в ближайшую пещеру. Я подумал, что купе проводников, где у меня случился внезапный бурный, но скоротечный роман, в тот момент казавшееся тесным, было, оказывается, очень даже ничего — по сравнению с размерами пещеры.
В одной из её стен находилось углубление длиной в человеческий рост. В углублении — постель. От углубления до противоположной стены — едва ли полтора метра. На постель можно было лечь, а на полу, рядом с углублением — помолиться, стоя на коленях. Всё. Никаких других занятий келья, видимо, не предполагала. Свечу Ксин, оплавив снизу от другой, пришлёпнул прямо к полу. И любезно предложил:
— Располагайтесь.
Мы с Юном переглянулись. Я скинул с плеча сумку и бросил её на постель — рассудив, что, как телохранитель, обязан быть ближе ко входу, чем охраняемое тело. А по выражению лица Юна было понятно, что рассуждать он пока не в состоянии. На подобные условия проживания мальчик явно не рассчитывал.
Ксин прошёл в следующую пещеру, где точно так же пришлёпнул к полу свечу и предложил располагаться. Юну ничего не оставалось, кроме как скинуть и положить на постель свой рюкзак.
— Когда прибудут другие гости, я провожу вас в зал переговоров, — пообещал Ксин. И растворился в темноте коридора.
Глава 29. Новый план
— Мне показалось, или мы его бесим? — спросил у Юна я.
— Монаха? — уточнил он.
— Да.
— Полагаю, что дело не в нас. То есть, не лично в тебе или мне.
Вот оно что.
Ну да, я мог бы и сам сообразить, что вряд ли здешним хозяевам так уж по душе «гости». И вряд ли монахи пригласили сюда этих гостей по доброй воле. Скорее уж им поступило предложение, от которого невозможно отказаться, и ничего другого, кроме как, стиснув зубы, терпеть, пока в стенах заведения, проповедующего отречение от пороков, будут обсуждать свои тёмные дела люди, чья основная деятельность — производство этих самых пороков, им попросту не остаётся.
Я вдруг понял, что монахам, пожалуй, сочувствую. Что, впрочем, не отменяло решимости осмотреться.
Я направился к выходу из коридора.
— Ты куда? — вскинулся Юн.
— Никогда не был в зале переговоров. Хочу посмотреть, как он выглядит.
— Я с тобой!
Ну, кто бы сомневался. Между прогулкой по древнему монастырю и просиживанием задницы в глухом каменном мешке я бы тоже однозначно выбрал первое.
Мы вышли из коридора в зал с низким потолком. Прошли его насквозь. Зал ожидаемо закончился закрытой дверью. Интересно, что предполагается делать, если она заперта, а у меня вдруг возникла необходимость срочно отсюда выбраться? Для справления естественных надобностей, например — кстати, не худо бы уточнить, где их тут справляют. Орать «Помогите!»?
Однако дверь открылась легко, от простого нажатия плечом. И именно здесь, судя по обстановке, находился зал для переговоров. Я увидел большой круглый стол и десяток стульев. Всё, в отличие от монастырских стен, новенькое, современное. Даже, пожалуй, подчёркнуто современное, выглядящее в этом зале со стенами из натурального камня и окошками, больше напоминающими бойницы, чересчур инородно. На столе — стопка бумаги, подставка с карандашами и ручками, два больших блюда на высоких ножках, наполненных фруктами. У стены — небольшой стол с чайными принадлежностями, кулером и даже — я чуть не уронил челюсть — кофе-машиной. Определённый набор услуг для проведения переговоров монахи, видимо, всё же предоставляли.
— Ты когда-нибудь пил кофе? — спросил Юн. Тоже заметил кофе-машину.
«На работе литрами глушил», — чуть не ответил я, но успел сдержаться.
— Нет. А ты?
Юн скривился:
— Пробовал, жуткая дрянь. Не представляю, как европейцы это пьют.
Я пожал плечами:
— Наверное, ужасно мучаются.
Кофе-машина меня не интересовала. Не жил хорошо, так нечего и начинать. Зал переговоров меня, в общем, тоже не интересовал. Гораздо любопытнее было, что творится снаружи, за стенами. Так ли уж неприступен хвалёный монастырь, как о нём рассказывают.
Я прошёл зал насквозь и толкнул дверь, находящуюся в дальней стене. В лицо дохнуло прохладным горным воздухом. Отлично. Вот и выход.
— Что там? — Рядом со мной оказался Юн.
— Если правильно понимаю, что-то вроде спортплощадки, — отозвался я.
Разглядывая открывшийся глазам внутренний двор, вдруг очень ярко представил сцену, сотни раз виденную в фильмах: монахи, одетые в оранжевые ифу, синхронно выбрасывают вперёд руки и ноги, отрабатывая удары и выпады, которые им запрещено применять против людей, но если очень хочется, то можно.
Двор был засыпан землёй, утоптанной за прошедшие века до состояния абсолютной каменности. На противоположной стороне двора находилось здание храма, а справа его огораживала каменная стена. Перед ней были высажены то ли деревья, то ли кустарник с густой листвой, почти закрывающей стену. Если не присматриваться — ничего не заметишь. Но я присматривался. Тут, в отличие от зала для переговоров, меня интересовало всё, каждый камень и каждое дерево. И я заметил то, что искал.
Велик был соблазн подойти поближе и посмотреть, угадал или нет, но мешало присутствие Юна. Делиться с ним догадками не хотелось.
— Напомни, о чём мы будем переговариваться, — попросил я.
— О нападении на наш завод, — удивился Юн. — Сто раз ведь обсуждали. Саммит созван по нашей инициативе, инициативе клана Чжоу. Мы представим другим кланам нового главу — то есть меня, — и объясним, что смена власти не означает ровным счётом ничего. Мы по-прежнему в состоянии защищать то, что принадлежит нам. Такие выпады, как позволил себе Хуа, недопустимы. Мы в присутствии других кланов затребуем у них компенсацию.
— А мой моральный ущерб мы включим в эту компенсацию?
Юн нахмурился:
— Что?
— Ну, если ты вдруг не заметил, с того момента, как мы тронулись в путь, меня трижды пытались убить. Ты не собираешься спросить, какому из кланов принадлежит этот красный выродок? Скоростной поезд с выбитым окном и отель, в котором проломили перекрытие между этажами, наверняка показали уже во всех новостях. Убить пытались меня, но ты при этом находился рядом. А что, если я был всего лишь первой целью? И меня пытались устранить для того, чтобы проще было добраться до тебя?