Я вдруг подумал, что возможно, если доживу, судьба ещё сведёт меня с Юном. Скорее всего, мы встретимся врагами. И лишь годы спустя он нехотя допустит мысль, что я был прав. Если, конечно, к тому времени не ссучится окончательно.
Юн сжал кулаки, на плече его расправил крылья лазоревый дракон. Я даже не старался, но вновь, как в битве с Нианзу, ощутил, что из груди у меня вырывается некая сущность. Жёлтый дракон вырос посреди кельи.
Дракон Юна был размером с ворону. Мой дракон величиной скорее напоминал сенбернара. Они оскалились друг на друга, подняли крылья.
— Не надо, Юн, — тихо сказал я. — Прошу, не надо. Жить ты сможешь и без клана, уверяю. А вот мёртвому тебе клан уже ничем не поможет.
Лазоревый дракон исчез, а миг спустя растворился в воздухе и жёлтый. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Юн уже стоял у выхода, тяжело дыша, и смотрел себе под ноги. Судя по ощущениям, мы только что закончили драку — да так оно, наверное, и было. Я победил, Юн проиграл.
— У тебя час, — сказал я. — Час, чтобы всё утрясти с советом клана. А потом мы с тобой спустимся в посёлок.
Метнув на меня дикий взгляд затравленного зверя, Юн выскочил из кельи.
Я перевёл дух. Ну, вот и ещё один шаг сделан. Теперь — самое сложное. Ждать. Просто тупо ждать. Хорошо, что умею это по прошлой жизни.
Я откинулся к стене. Посидел без движения с закрытыми глазами… Через несколько часов я могу умереть. Опять — ничего нового. Я уже тысячу раз прощался с жизнью. А она, будто бестактная гостья, всё не уходит. Вот я и перестал верить, что однажды оставит меня. Наверное, потому и страха — нет. Это хорошо. Это значит, что можно подумать о других вещах.
Скоро я встречусь с Киангом. Захочет ли он поболтать? И если да, то захочу ли я? Пожалуй, что нет. В этот раз я должен просто нанести удар — быстрый и смертоносный. Никаких переговоров с террористами. Не о чем нам больше разговаривать.
И вот если Кианг понимает, что я думаю таким образом, то дела плохи. А он явно понимает, иначе зачем бы подсылал этого долбанутого ниндзя, который совершенно явно пытался меня убить? Скорее всего, меня поведут на расстрел. Ну, возможно, ниндзя насвистит в уши, что со мной хотят всего лишь поговорить, чтобы я не слишком дёргался по дороге. Важно быть начеку. Ну, как обычно.
Чёрт, а мне ведь уже не терпится, чтобы всё началось! Жду, как ребёнок новогодней ночи. Чтобы дед Мороз, подарки, чудеса и красный грузовик с надписью «Кока-кола».
В келье я всё-таки не усидел. Встал, вышел на улицу. Однако сразу у выхода натолкнулся на человека.
— Доброго вечера, господин Ченг, — произнёс голос из темноты.
Я его вспомнил — глава клана Цай, собственной персоной.
— Спасибо, актуальное пожелание, — отозвался я.
— А вы не теряете чувства юмора.
— Я вообще редко что-нибудь теряю. Если что моё — крепко за это держусь.
Я пошёл прочь от здания, в поисках уединения. Забавно. Монахи, вероятно, сам монастырь-то впёрли на такую высоту именно с этой целью.
Глава клана Цай шёл за мной с упорством тени. Хотелось развернуться и врезать ему как следует, однако любопытство побеждало. Что-то ведь скажет, что-то предложит.
— А как насчёт жизни? — спросил он, когда мы остановились.
Я уселся на землю — машинально на то же место, где сидел во время разговора с Ксином. Уставился в звёздное небо. Спросил:
— А что насчёт неё?
— Вы так легко собираетесь с ней расстаться.
— Ну, положа руку на сердце, не думаю, что это будет так уж легко. Но в общем и целом — я не строю иллюзий относительно бессмертия. Все умрут, я не исключение. На пятьдесят лет раньше, на пятьдесят лет позже — в масштабах Вечности не велика разница.
Глава клана удивил меня, усевшись на землю рядом. Прямо в своих дорогущих штанах. Значит, предложение точно будет интересным.
— Так вышло, что я слышал ваш разговор с господином Юном.
— Мама вам не говорила, что подслушивать нехорошо? — Игры закончились. Изображать почтительность по отношению к людям, на которых мне глубоко плевать, от меня больше не требовалось.
Но глава Цай не оскорбился.
— Говорила, господин Ченг. А папа говорил: «В бизнесе не бывает подлых приёмов, сынок. Бывают рабочие и нерабочие».
— Это он мудро загнул, — признал я. — И?
— Сто миллионов, — задумчиво произнёс глава. — Разумная цена за жизнь. Как верно заметил господин Юн, на эти средства можно основать собственный клан. Или вложить часть этой суммы в тихий и спокойный, но прибыльный бизнес, остальное положить на счёт, счастливо и безбедно жить на проценты, откладывать прибыль, растить детей…
Опять они про детей. Что ж все как сговорились-то?! Не хватает только внезапно узнать, что Ниу беременна. Так вроде нет же, не так давно обсуждали.
— Идиллия, — согласился я.
— Идиллия, которая может стать реальностью, — возразил глава. — В этом и заключается моё предложение.
Сегодня просто ночь предложений. Надо же. Сказал бы кто несчастному мальчишке Лею, загремевшему в Цюань, какими деньгами и обещаниями будут швыряться над его головой сильные мира сего меньше, чем через год — он бы пальцем у виска покрутил.
— А конкретнее? — попросил я.
— Сто миллионов — большие деньги, однако, как вы верно заметили, вполне посильные для хорошо развитого клана. Такого, как Цай, например. Господин Кианг выставил условие клану Чжоу. Если Лей Ченг исчезнет навсегда, клан Чжоу не выполнит это условие.
А Кианг вычеркнет Чжоу из списка своих дистрибьюторов, — мысленно закончил я. Клан ослабнет, и четыре остальных раздерут его на куски. Потенциальная прибыль от этой сделки легко окупит расходы. На деньги, которых хватит, чтобы основать новый клан, Цай избавится от сильнейшего конкурента.
Что мне до Чжоу? Да ничего. Юна жалко, конечно, но в остальном — да гори они все. А что я получу? Жизнь. Домик за городом, о котором не то чтобы мечтал, но был бы не против. Возможность не думать о завтрашнем дне. Жить долго и счастливо. С Ниу… Ну а почему бы нет? В моём возрасте уже трудно верить в то, что где-то меня ждёт большая и чистая любовь, от которой будет замирать сердце. А даже если и ждёт, никто не даст гарантии, что эта любовь выдержит испытание бытом. Ниу, пусть и не будила во мне глубоких чувств, но я к ней привык, она меня не раздражала и даже наоборот, с ней моя жизнь делалась куда более приятной. Всяко лучше, чем завтракать пивом, отводя взгляд от горы заплесневелых тарелок в раковине, и каждую неделю притаскивать домой новую пассию.
Да, идиллия… Я буквально представил себе этот домик, посреди бескрайних зелёных лугов, на берегу какого-то озера. Картинка была яркой, как настоящая. Правда, пейзаж больше напоминал Исландию, чем Китай. Ну и что? Кто сказал, что я обязан прожить жизнь именно в Китае?
— Думайте, думайте, господин Ченг, — привёл меня в себя голос собеседника. — Это хорошие, правильные мысли. Если вам интересно, вот ещё одна мудрость, изречённая некогда моим отцом: «У живых есть миллионы возможностей. У мёртвых нет ничего».
Я вдохнул, выдохнул, и картинка с домиком на зелёном лугу исчезла. Осталось небо, усыпанное холодными точками звёзд.
Как долго я смогу спокойно жить, зная, что Кианг уничтожает мир? Превращает человечество в толпу безмозглых торчков? Сколько лет пройдёт, прежде чем я нажрусь и пущу себе пулю в лоб? Или покину этот самый дом на берегу озера и отправлюсь туда, куда будет звать меня сердце?
Пока мы с Кузнецовым живы, в этом мире не будет места для нас двоих. Кто-то один должен сдохнуть. И лишь после этого я смогу уйти на покой.
— Подумал. Нахрен, — ответил я. Нарочно, расчётливо грубо.
— А вы уверены, что подумали хорошо? — Глава клана Цай не скрывал своего разочарования.
— Да. Я предан клану Чжоу. Это моё последнее слово.
Глава Цай встал.
— Что ж, уважаю ваше решение, господин Ченг. Однако это не мешает мне считать его глупым.
Когда он ушёл, я закрыл глаза, помассировал их пальцами сквозь веки. Что за ночь… И ведь она ещё не закончилась. Сколько там прошло времени из часа, что я выделил Юну? Едва ли половина. Тянется время, как жвачка с сахаром.
Открыв глаза, я почти не удивился, увидев стоявшего передо мной красного ниндзя. Без оружия, с опущенными руками, на безопасном расстоянии.
— Тоже хочешь мне что-то предложить? — зевнул я. — Ну валяй, излагай. По ходу пьесы, у меня сейчас как раз часы приёма заявок.
Глава 35. Бывший друг
Ниндзя молчал. Я сидел и ждал от него хоть какого-то проявления жизни — тщетно. Как будто выключили.
— Присматриваешь, чтобы я не сбежал, — сказал я утвердительно. — В посёлок, небось, тоже за мной спускался?
Может, игра теней в неверном лунном свете ввела меня в заблуждение, но показалось, что ниндзя кивнул. Как он одолел подъём, я не спрашивал. Почему не вмешался в мои действия — тоже. Уже ясно, что парню дали чёткую установку, в рамках которой он и действует. И до тех пор, пока я не пытаюсь выйти за эти рамки, меня не трогает. Вот если бы я попытался сбежать, другое дело. Но я не пытался.
— А ведь я тебя и сейчас-то даже не почувствовал, — пожаловался я. — И тогда, в отеле, когда ты чуть меня не пришил. Как ты это делаешь, подонок? — Я вздохнул. — Значит, ты наверняка слышал все мои разговоры. Что ж… Вся надежда лишь на то, что Кианг не поглупел с тех пор, как мы виделись в последний раз. Тогда он не стал бы приплетать близких — по крайней мере, когда дело касалось меня. Знал, что меня это не сломит, только ещё больше разозлит.
Ниндзя молчал. На этот раз не было ни намёка на кивок. И я вдруг ощутил полнейшую апатию, невероятную усталость, напоминающую откат. Только это был не откат, а просто гормоны штормило от всего, что пришлось взвалить на себя этой ночью. Хотелось всё сбросить и уйти. Принять предложение главы Цай, или Юшенга, или чёрта лысого — лишь бы меня хоть на время оставили в покое.
— Может, ты всё-таки снизойдёшь до ответов на парочку вопросов? — спросил я, с трудом маскируя раздражение. — Например, для чего тебе маска? Зачем ты скрываешь своё лицо, изменяешь голос? Кого я могу узнать, и что это изменит — теперь?