Глава 39. Последнее дыхание
Холод я осознал лишь после того, как исчез Кианг. Температура опускалась стремительно. Меня начала бить дрожь. Пока это вряд ли была реакция на холод, моему разгорячённому телу он был приятен. Но нервы, напряжённые до предела, давали о себе знать.
— Это был Кианг? — спросил я.
Ниндзя покачал опущенной головой. Он вообще выглядел, как марионетка, которую бросил кукловод. Что, собственно, было недалеко от истины.
— Что значит, «нет»? — Я повысил голос. — А кто это был? С кем я, чёрт побери, разговаривал?
— Тульпа, — прошептал ниндзя.
— Что?!
— Техника называется Тульпа.
Ниндзя отвернулся, подошёл к двери и сел на пол, прислонившись к ней спиной. Я ходил взад-вперёд по морозильной камере. Тульпа… Что ещё за «тульпа»?
— Так. Достало. — Я подошёл к ниндзя и сорвал у него с головы маску. — Хватит уже играть в секретность, мы…
Я осекся. Стоял, держа в руке красную тряпицу, и действительно не знал, что сказать. Даже мысли о Кианге каким-то образом съехали на задний план.
— А-а-а… — протянул я.
Короткие спутанные волосы, засаленные — ведь она несколько дней не снимала маску. Да, она. Девушка. Более того, я её знал. Не очень хорошо, но достаточно близко.
— Зачем? — Таким был первый вопрос, который я задал.
Я этого действительно не понимал. При всей своей сдвинутости, не мог понять, для чего спать с человеком, которого собираешься убить. А если уж спишь, то почему не используешь именно этот момент, эту абсолютную уязвимость?
— Отвали! — всхлипнула проводница из поезда и, подтянув колени к груди, обняла их руками.
Грудь… Ну да, при всех своих достоинствах, проводница тут ничем не могла похвастаться. Впрочем, для китаянок это скорее норма. Незабвенная медсестра Яню из Цюаня была скорее исключением из правила. И всё же…
— Тугая бинтовка, — буркнула проводница.
— А?
— Ты ведь думаешь про мою грудь? Не пытайся сделать вид, будто это не так.
Я сглотнул. Я моргнул. Так… Ладно, информация принята к сведению. Оказывается, я трижды не на жизнь, а на смерть дрался с девчонкой. Мощный плюс к самолюбию. И, собственно, ответ на вопрос, почему маска и для чего изменять голос.
В глазах представителей кланов Кианг мог быть каким угодно героем — но тот факт, что он прячется за спину женщины, присылает её для проведения переговоров, эти люди не смогли бы принять. Это было бы слишком большим ударом по их самолюбию, прямым указанием на то, что Кианг их в грош не ставит. Вероятнее всего, так оно и было, но допустить возникновения у этих людей подобной мысли Кианг не мог. Пока — не мог. Кстати, вот ещё одно доказательство того, что мнимый Кианг — европеец. Подлинному китайцу самая мысль о том, что его представителем может стать женщина, в голову бы не пришла. Как не пришла мне самому мысль о том, что проводница из поезда и красный ниндзя могут оказаться одним и тем же лицом, н-да… Вот что называется — полностью интегрироваться.
А между тем — дыхание уже паром вырывается изо рта, и пальцы начинают коченеть.
— Что за тульпа? — Я с трудом заставил себя переключиться. — Можешь внятно объяснить, о чём речь?
Я уже был готов сорваться на крик, если эта ниндзя ответит на какой-нибудь позавчерашний вопрос, услышанный ею по телевизору, но — нет. Сорвав маску, я будто открыл совершенно другого человека.
— Совсем ничего не знаешь? — огрызнулась девушка. — Тульпа — существо, порождённое мыслью. Управляемое, или живущее собственной жизнью — зависит от задач и способностей создавшего. Это одна из высших техник.
— Ладно, хрен с ней, с тульпой. — Я прошёлся по холодильнику, теперь не только потому, что на ходу мне лучше думалось, но и для того, чтобы не замёрзнуть. — Я понял, что это был какой-то призрак, или типа того.
Проводница выразительно застонала, мол, какой же я тупой. А я вспомнил её имя — Дэйю. Во всяком случае, так её назвал мнимый Кианг.
— Меня другое интересует, — повысил я голос. — Эта хрень выглядела как Кианг? Я видел его лицо? Слышал его голос?
Дэйю посмотрела на меня с удивлением. Да что я опять не так сказал?! Как же задолбали все эти тонкости.
— Я не знаю, — отозвалась, наконец, Дэйю.
— Что значит, не знаешь? Ты никогда не видела Кианга?
— Только… его тульпу. Всегда — только её.
Меня накрыло. С головой. Жёлтый дракон стремительно взлетел, изрыгая пламя в безответную тьму. Я взревел и, подбежав к двери, врезал по ней кулаком. Боль взорвалась в руке. Где-то на задворках памяти мелькнул учитель Делун, который говорил, что я создал очень нехорошую петлю обратной связи между своим духом и болью, что её, петлю эту, надо разрывать. Мелькнул — и исчез. Плевать уже. Не до здорового образа жизни.
На двери осталась вмятина. Сталь вогнулась, но это было всё. Единственный выплеск.
— Ты всё-таки решил умереть от взрыва нитроглицерина внутри? — равнодушно спросила Дэйю.
Она так и сидела перед дверью, бил я над её головой.
— Не собираюсь я тут умирать, — скрипнул я зубами. — Слишком роскошный подарок ублюдку. Дерьмо! — снова заорал, не в силах обуздать гнев. — После всего — снова ноль. Снова ни с чем! Трусливый выродок!
— Он не трусливый, — сказала Дэйю. — Он такой же, как ты. Целеустремлённый. На всё, кроме цели, ему плевать.
— Как я? — Я уставился на неё. — Я, по-твоему, такой? Мне плевать на всё, кроме цели?
— Угу. Только не рассказывай мне про свою большую любовь — которой ты не можешь сохранить верность даже в течение суток. И про друзей, за которых готов отдать жизнь, рассказывать не надо. Себе можешь врать, сколько угодно. Однако наступит момент, когда ты столкнёшься с собой лицом к лицу, и увиденное тебе не понравится.
Я молча швырнул в неё маской, отвернулся.
— Хотя уже не наступит, — вздохнула Дэйю.
Теперь меня уже колотило, как в лихорадке. Температура упала градусов до двадцати пяти. Воздух сделался словно колючим, дышать им было больно. Челюсти двигались с трудом, мне пришлось говорить медленно, чтобы речь сохраняла внятность.
— Встань. Не сиди на полу.
Дэйю посмотрела на меня с удивлением. Опять.
— Почему?
— Задница примёрзнет, вот почему! — Я пошевелил нижней челюстью, пытаясь вернуть ей подвижность. — Встань и говори. Что у тебя есть?
Дэйю, помедлив, встала. Получилось у неё это с трудом.
— В каком смысле, «что есть»? Ничего. Похоже, что у меня много карманов?
— Я про техники, дура! Что ты умеешь? Должно быть что-то подходящее.
Опять смотрит, как баран на новые ворота.
— Лей, ты не выберешься отсюда.
— Давай это я буду решать? Просто скажи, какие у тебя есть техники, что-то подходящее. Что-то, что нас защитит.
— Я не Защитник, у меня практически нет защитных техник.
— А снять дверь без грохота — сможешь?
— Нет. Могу попробовать её расплавить, но… — Дэйю повернулась к двери, потрогала её рукой. — Нет. Я раньше исчерпаю себе чакру досуха. И расплавленный металл будет течь сюда. От температуры что-нибудь обязательно сдетонирует. Лей, можешь выполнить одну мою просьбу? Заткнись и дай мне умереть. Я совершила много поступков, о которых хотела бы подумать в последние минуты жизни. В тишине.
— Ты убила Вейжа, — сказал я. — За это тебе придётся ответить передо мной лично. Но для начала придётся выжить.
— Этого греха на мне нет, — отрезала Дэйю. — Твоего учителя убил Нианзу. Своим мечом.
— Не свисти. Я видел иероглиф «птица» на навершии.
— Это была идея Нианзу. Я воткнул свой меч в труп. В рану, которую нанёс он.
Голос Дэйю изменился, снова стал каким-то сдавленным, бесполым. И почему-то она заговорила о себе в мужском роде.
— Ну да, — недоверчиво сказал я. — Теперь-то можно наговорить много чего…
— Мы заледенеем через десять минут. Или взорвёмся через двадцать. По-твоему, мне есть резон врать?
Холод. Чёртов пронзающий душу холод. Мысли — как обдолбавшиеся улитки, еле ползают. Надо их как-то подбодрить, чем-то… Взгляд упал на столик.
— Да, отличная идея, — сказала Дэйю. — Займись делом.
Она села на стул, тот жалобно крякнул. Пластик на таком холоде становится хрупким. Однако веса в Дэйю было всего ничего.
Я наполнил до половины бокал, выдохнул и опрокинул ледяную жидкость в рот. Пищевод обожгло, в желудок бухнулась холодная бомба, от которой тут же пошли волны тепла. Иллюзорного. На самом деле алкоголь не поможет против холода, скорее наоборот. Но, тем не менее, в мозг поступили сигналы о том, что жизнь-то налаживается, и мыслительная деятельность восстановилась.
Что у меня есть? Длинная Рука — вызовет сотрясения. Мы взорвёмся. Паук — бесполезно. Крылья Ветра — бесполезно. Очищающий Свет… Ну, разве что коньяк нейтрализовать. Великая Стена!
— Великая Стена, — сказал я с торжеством. — Мы вырвемся отсюда!
Эта техника, насколько я успел понять, защищала от любого воздействия. Удары, ветер — всё. Почему бы ей не справиться и со взрывом?
— Используй, — сказала Дэйю. — Давай.
Я подчинился. Вытянул руку перед собой, увидел/почувствовал, как пересекаются, складываясь в нужный узор, лучи чакры.
Дэйю вскочила, в руке у неё появился меч — тот самый. Удар, удар… За секунду она врезала мне по невидимой Великой Стене раз восемь. В девятый лезвие пронзило преграду и застыло у меня возле горла.
— Сообрази, во сколько раз сильнее будет взрыв. — Дэйю отозвала меч и села обратно. — К тому же, пламя будет бушевать везде. Ты не сумеешь закрыться.
Ладно. Мимо. Но я хотя бы пытаюсь.
— А меч не высосет из тебя силы? — поинтересовался я. — Ты ведь опять никого не убила.
Дэйю посмотрела на меня с любопытством.
— Надо же. Хоть что-то ты знаешь. Вытянет, не сомневайся. Благо, силы мне больше не пригодятся.
— Зеркало… — начал было я, но сам себя оборвал.
Бред. Зеркало Зла работает с чем-то вроде намерения причинить зло. Когда я пробил цистерну, и в спину Юшенга ударила струя пара, Зеркало не сработало. Это был пар. Между мной и блондином оказалось больше одного звена, и его техника сделалась бесполезной. То же и сейчас. Соблазнительная мысль, что адский взрыв минует меня и поразит Кианга, где бы т